Два крыла для Ангела

Июль 2008 года Лето вступило в свои права и вовсю хозяйничало во дворах и скверах, щедро обрушив на улицы города поток удушающей жары. Дождей не было, столбики термометров удивляли неожиданными цифрами, а абсолютное безветрие сводило с ума. На улицу рисковали соваться лишь любители экстремальных способов позолотить свою тушку и озабоченные мыслью о том, чем прокормить семейство, домохозяйки. Последних не останавливали ни снег, ни дождь, ни угроза получить солнечный удар. У местного супермаркета женщины ненадолго сбивались вместе — поделиться новостями и, утолив информационный голод, спешили домой, в прохладу кондиционеров. Нарим, выйдя из магазина, оказался в жиденьком потоке покупателей единственным представителем мужского пола. Мужчина. Недоросль. В количестве одна штука. Тариз хмыкнул собственной шутке. Не выйдет из него юморист, но, если для себя, то поржать можно. Поменяв руки, Тариз поволок тяжёлые пакеты к стоявшему на стоянке мотороллеру. Затолкав продукты в короб позади сиденья, Турок взял с места в карьер. Подъехав к дому, он уже привычно глянул в сторону крайнего подъезда: автомобиль Навроцкого-старшего стоял на стоянке. Нарим вздохнул. Что ж, значит, к Анжею не удастся попасть и сегодня. Серж ввёл блокаду всех попыток увидеть пасынка и уже трижды грубо отшил их, заявив, что они мешают им предаваться постигшему семью горю. В отсутствие Навроцкого-старшего в квартиру их не допускал неожиданно нарисовавшийся на горизонте родственник Сержа — блондинчик с внешностью хорька-переростка. За прошедший с гибели матери месяц Анжей ни разу не вышел из дома. Его мобильный был отключён. Номер домашнего телефона квартиры сменили, и новый раздобыть не удалось. С парнями наотрез отказалась разговаривать даже Лена — девушка явно боялась потерять работу. Невозможность увидеться с Анжеем сводила Тимофея с ума, а самого Нарима толкала к мыслям, в которых он скручивал шею Сержу, прорывался внутрь и выносил Анжея на руках, как принцессу, заточённую в башне замка. Мысль не смешила. Была почти готовым планом. Толкнув железную дверь в подъезд, он поднялся на пятый этаж и, держа пакет в зубах, требовательно позвонил в звонок. Ему открыл заспанный, бледный Тим, одетый в одну футболку и куцые шорты. — Я шак и шнал, што ши не говов, — прошамкал Нарим, с укоризной глядя на друга. — Я решительно не понимаю, что ты сейчас сказал, — тот забрал у него пакет из зубов, и Тариз повторил. — Я так и знал, что ты не готов. — Готов к чему? — Сафронов пропустил его в квартиру. — К пикнику, — Тариз, проходя мимо и не удержавшись, чмокнул его в макушку. Сафронов зарделся румянцем. Такие нежности у них теперь были в ходу, но Лис продолжал краснеть, стоило Турку коснуться его губами. Хотя ласки Тариза ему нравились. Очень нравились. — Я не хочу на пикник. Нет настроения. Тимофей потащился за Наримом на кухню. Тариз принялся деловито рассовывать продукты по недрам старенького холодильника. — Что ты делаешь? — полюбопытствовал Сафронов хмуро. — Раз уж пикник отменяется, значит, нужно спрятать всё в холодильник. — Ты зачем мне опять продуктов приволок? — А если бы не приволок, что бы ты ел? — сварливо осведомился Нарим. — У тебя же мышь в холодильнике повесилась! Написав длинное и гневное прощальное письмо. Адресованное твоей мамаше, укатившей с очередным хахалем в Турцию. Думаешь, я не знаю, что ты без продуктов сидишь? — У меня были яйца. И картошка. Я не голодал. — Ага, вижу, — он задрал его футболку, обнажив прилипший к позвоночнику живот, — совсем жирный стал. В дверь не влазишь. Лис, ворча, ударил его по руке, отвоевав одёжку обратно. — Тоже мне, спаситель страждущих. Ты лучше скажи, как Анжея из квартиры вытащить. Сбросив улыбку, Тариз уселся задом на стол. — Его отчим дома. Автомобиль стоит на стоянке. Сегодня ничего не выйдет. — И вчера не вышло, и позавчера, — рыжик плюхнулся на стул, горбя спину. Нарим опустился на корточки перед ним. — Мы что-нибудь придумаем, обязательно, — пообещал он. — Давай в органы обратимся, — пробормотал Тимофей, — в прокуратуру, или куда-там ещё. Кто несовершеннолетними занимается. — И что скажем? — Что отчим приёмного сына никуда не выпускает. Держит взаперти. Никому с ним общаться не даёт. — А если таково желание самого Анжея? У него всё-таки мать умерла, сестра в коме, уже какую неделю. — Тогда почему с ним связи нет? И к Боженке он ни разу не приезжал. Я узнавал в больнице, ездит только Серж. И этот его… новоявленный родственничек. Нар, — Тим ухватился за руку Тариза, — а что, если Серж Анжея… — Брось выдумывать, — резко оборвал он. — Не станет Серж пасынку вредить. Не такой дурак. Знает, что в тюрягу сядет. — Даже узнав, что он ремень на Боженке не застегнул и та от этого сквозь лобовое стекло вылетела? — В аварии Анжей не виноват. Серж не идиот, это понимает. — Ты не видел его глаз, когда он услышал о том, что у Анжея с языка сорвалось. Нарим поджал губы. Видел он всё, не слепой. Просто хотел Лиса успокоить. Был в курсе, что Тимофей ни одной ночи нормально не спал. Места себе не находил вдали от Анжея. Тариз предложил другу временно перебраться к ним, но Сафронов отказался. И мучился по ночам своими страхами в одиночку. — Иди ко мне, — позвал он, зная единственный способ ненадолго отвлечь Тимофея. Шмыгнув носом, Лис послушался. Поменявшись с ним местами, Нарим устроил его у себя на коленях. Тим тут же прижался к нему рыбкой-прилипалой, устраивая голову на плече. Видать, мало его мама гладила и обнимала, раз уж так хорошо было ему в руках Нарима. Скользнув под широкую футболку, Тариз прошёлся кончиками пальцев вдоль его позвоночника, погладил острые лопатки-крылышки и выписал восьмерку вдоль крестца. Лис зажмурился, млея от удовольствия. На некоторое время все тревоги ушли, уступив место ощущению близости к чему-то совершенно волшебному. — Не прекращай, — попросил шепотом. Нарим, получив ожидаемое разрешение, продолжил выписывать на нём узоры. Зигзаги, длинные полосы и поперечины. Он зашептал ему на ухо старый детский стишок, заставив улыбнуться: — Рельсы, рельсы, шпалы, шпалы, едет поезд из Варшавы … Сафронов подёргивался от удовольствия. Нарим спустился на рёбра Тимофея. Тариз знал, что у того есть свои особые местечки, прикосновение к которым превращало его в воск. Лепи, что хочешь. Лис был чувствителен, как все девственники. Тариз им уже не был. С полгода назад записал в свой актив два коротких романа с одноклассницами. Особого опыта не приобрёл, но от постыдного статуса не целованного избавился, став мужчиной. Тим сам оторвался от груди Нарима и подставил ему губы. Тариз от такого подарка отказываться не стал. Пересадил его лицом к себе, и занялся нежным ртом рыжика. Тот был сегодня настолько храбр, что даже позволил ему потереть подушечками пальцев вставшие соски. Маленькие и чувствительные. Тариз углубил поцелуй, обхватив ладонью затылок друга. Лис разомлел настолько, что едва не кувыркнулся на пол. Не удерживай он его — быть беде. Нарим сунулся носом в ямку ключицы, закрывая глаза. Рыжик пах спелой мякотью винограда. Не сдержавшись, Турок со стоном расстегнул молнию собственных джинсов, обнажая вставшую во всей красе плоть. Тим заёрзал, почувствовав упиравшийся ему в живот чужой твёрдый член — крупный, перевитый венами, чуть длиннее, чем член самого рыжика, проглядывавшего над краем шорт. Не разрывая поцелуя, Нарим расстегнул пуговки на его шортах, приспустил белье, и обхватил во вспотевшую ладонь оба стояка. Лис проскулил в избытке чувств, толкаясь в чужой кулак. Ощущение захватывало и пугало одновременно. Когда-нибудь он допустит большее, и узнает сам, каково это — касаться бархатистой кожицы чужого члена, но пока всё, на что он решался, это целоваться с Наримом до гипоксических пятен перед глазами и пачкать ладонь семенем. Нарим, не выдержав первым, отнял от себя раскрасневшегося Тима. В глазах Сафронова плыли разноцветные облака, перед взором Нарима скакали друг на дружку кролики. Не в салочки играли — трахались. Тариз потряс головой, прогоняя нелепое видение. — Тимош, — позвал хрипло, — мне надо… в ванную. Сафронов понял его не сразу, слишком долго выныривал из собственного возбуждения. — Ага, — отозвался вяло. — Иди. Аккуратно ссадив его с себя, Турок припустил в ванную комнату, держась за мотню. Вот ведь чертовщина… Лис заводил его с полуоборота, но дальше рукоблудия дело не шло. Закрыв дверь, Тариз схватился за член и принялся яростно дрочить. Разрядка наступила быстро, оставив после себя опустошение и шум в ушах. Вымыв руки, Турок сунул голову под кран. Интересно, сколько ещё он так выдержит, прежде чем завалит Тима на горизонтальную поверхность? И что будет потом? Простит ли его Сафронов? Вряд ли. Рыжик был гордым и ясно высказался, что хочет, чтобы первая близость у них произошла втроем. В компании с Анжеем. — Чтобы всё было по-честному, — как объяснил ему Сафронов с самым серьёзным выражением лица. Раз они оба любят Нарима, то и принадлежать ему будут вместе. Чтобы никому обидно не было. Первая близость только вместе. Да и потом так же. И отступать от своего ультиматума Тимофей не собирался. Нарим и не уговаривал, знал, что бесполезно. В сознании мелькнуло лицо Анжея. Воспоминание об их поцелуе вновь прогнало волну жара по телу. Тариз, ругнувшись, вздёрнул голову. Амплитуду не рассчитал и звезданулся затылком об дно висевшего над умывальником ящика. Новая порция мата вышла куда ядрёнее. Глянув вниз, Турок зацокал языком. Член опять стоял колом, теперь уже от одной только мысли о губах Навроцкого. — Вот же… блядство… — Так и без ладоней останется. Сотрутся. Разбрызгивая капли воды с волос, Турок взялся за дело по-новой. На сей раз потрудиться пришлось дольше. Вскинув голову к потолку и закрыв глаза, он представлял, как его обнимают сразу двое: темноволосый синеглазый Анжей, и золотой, как солнышко, кареглазый Тим. Их руки скользили по его груди, ласкали плечи, погружая в томящую нежность в квадрате… Разрядка вышла такой, что едва не бросила на коленки. Нарим уцепился за умывальник, борясь со слабостью в ногах. Если он переживёт такое в реале, точно помрёт от передоза возбуждения. Голос Тимофея, звавшего его по имени, отвлёк от туманивших разум мыслей. Вернувшись на грешную землю, он натянул бельё с джинсами, быстро прибрал за собой «следы преступления» и вымелся из ванной. Лис встретил его в коридоре в компании Лиры. Видать, девушка пришла, пока он предавался «разврату» в ванной. — Анжея удалось увидеть? — с ходу спросила она. — Нет, — признал Нарим. — Надо что-то делать. — Вот и я тоже самое говорю, — подхватил Сафронов. Он всё ещё был немного осоловевшим. Приход Лиры застал его за тем же занятием, которому предавался и Нарим. Хорошо хоть закончить успел до того, как раздался звонок в дверь. Спускали пар они всегда отдельно, стесняясь друг друга. Точнее, стеснялся один Тим, а Нарим не давил, терпеливо ожидая, когда его мучения закончатся и его, наконец-то, допустят к телу. — Так каков ваш план? — деятельно полюбопытствовала Лира. — Я собирался вызвать Навроцкого–старшего на дуэль, победить его, и в награду потребовать выдать мне Анжея в качестве приза. В короне и безобразном платье, — выдал Нарим, вспомнив о своих фантазиях. Тимофей глянул на него с укоризной. — Это он на солнышке перегрелся, — пояснил он Лире, — и у него мозг вскипел. — Ну так предложи тогда свой план, — Турок на критику надулся. — Может, в окно его комнаты влезть с крыши? Лира с Наримом воззрились на Сафронова в немом изумлении. — Это ведь он несерьёзно? — встревоженно спросила у Турка Островская, с дрожью представив, чем эта дурость закончится. Летать Нарим с Тимом точно не умели. — А хрен его знает, — он пожал плечами. Сафронов сердито вспыхнул: — Твой горячечный бред мы уже выслушали, мой детский лепет тоже. Послушаем теперь мудрую женщину. Парни уставились на Лиру. «Мудрая женщина», которой и семнадцати не стукнуло, сложила руки на груди. — Нечего на меня так смотреть. Я, как и вы, без понятия, как его из-под контроля папаши выцарапать. — Отчима, а не папаши, — поправил её Нарим, — папаша его от него отказался. — Так может горе-отец нам и поможет? Если его привлечь. — Не прокатит. Навроцкий Анжея усыновил, так что прав у биологического отца на Анжея никаких нет. Я у нашего зятя спрашивал, а он адвокат, — пояснил Турок на их вопросительный взгляд, — тоже думал, может разыскать непутевого родителя, чтобы помог. — Значит, попробуем воплотить мой план, — Лира потянулась к сумке, висевшей через плечо. — Я выпросила в школе табель Анжея, сослалась на то, что как староста класса, хочу сама ему его вручить. Скажу, что меня школа послала, чтобы подпись под табелем получить. Смогу с ним парой слов перекинуться. — Это может сработать, — оживился Лис. — Должно сработать, — Лира кивнула, — только вот много времени подписание не займёт. Сафронов в избытке чувств обнял Лиру. Нарим благодарно чмокнул девушку в макушку. Островскую парни проводили к подъезду Навроцких и остались ждать на улице.