Два крыла для Ангела

Лена постучала в дверь комнаты Анжея, держа в руках поднос с гренками и соком. Навроцкий-младший не отозвался. К этому она уже привыкла. Квятковская толкнула дверь локтем и ступила через порог. Анжей сидел на подоконнике, подобрав коленки, неотрывно глядя в окно. Теперь это место было для него всем сосредоточением его мира, сузившегося до размеров комнаты. В ушах Навроцкого отблескивали серебром наушники, мобильный лежал рядом. Теперь не средство связи, а простой плеер. Сим-карту Навроцкий-старший вытянул из мобильного пасынка сам, сказав, что ему стоит подумать над тем, что он совершил, а не заниматься болтовней с друзьями. Поставив поднос на стол рядом с компьютером, Лена, подойдя к окну, отодвинула занавеску, за которой укрывался подросток. Он не шевельнулся, даже когда её руки погладили его спутанные волосы, падавшие на плечи. Продолжал с тоской смотреть на расстилавшийся внизу мир, полный солнца, радости, на которую он отныне не имел права. — Анжик, — ласково позвала девушка, надеясь привлечь его внимание. — Не надо, — выронил он, услышав её обращение через наушники. — Не называй меня так. — Раньше ты хотел… — А теперь нет, — оборвал подросток, переводя взгляд на поднос. — Унеси это. Я не хочу есть. — Ты вчера не ужинал, сегодня не завтракал. Милый, так нельзя. — Позже поем. — Уже слышала. Прости, только поесть тебе придётся. Я обещала, что лично за этим прослежу. Навроцкий потянул наушники из ушей. — Зачем ты это делаешь? Из-за Сержа? Почему не уйдёшь? Лена села на стул, сложила руки на коленях. — Анжей, я не хочу оставлять тебя одного… — А ещё, чтобы твой брат и отец потеряли работу у Сержа, — договорил он с горечью. Она покачала головой. — Дело не только в моих родных… — Ну, да, ещё в твоем жаловании, резко прыгнувшем вверх. — Анжей, — упрекнула девушка, — зачем ты так? Он не ответил, прерванный стуком двери. На пороге возник блондин лет двадцати пяти. Блёкло-голубые глаза с подозрением обвели домработницу и подростка, тонкий нос с чуть вывернутыми ноздрями дёрнулся, как у крысы. Ян Моравский был сыном двоюродной сестры Сержа Навроцкого. Седьмая вода на киселе, а вот же, объявился на их головы две недели назад. Отыскал «дядюшку» в офисе компании, развёл сопли, сообщив, что матери не стало, и ему, несчастному, негде голову приткнуть. Серж, не слишком отягощённый привязанностью к родственникам, решил было послать племянника куда подальше. Благо взрослый, пусть сам выкручивается, но внезапно изменил своё решение, узрев в племянничке нечто для себя полезное, и пригласил его пожить в их квартире. Осознав, куда его забросила судьба, Ян освоился быстро. Получил гостевую комнату, выклянчил для себя место в фирме, уговорив взять его охранником. Правда, в основном сторожил он Анжея, следя за тем, чтобы тот неукоснительно выполнял распоряжения отчима, да изредка возил Сержа на работу. Присутствие Моравского отравляло жизнь Анжея не хуже враждебности Сержа, которую тот больше не скрывал. Мгновенно смекнув, как относится глава семейства к пасынку, Моравский счёл своим долгом стать личным экзекутором Анжея. Пасынка дядюшки считал соперником. Двоим им было не ужиться на одной территории. Делить Сержа Ян ни с кем не собирался и решительно не понимал, почему чужой по крови Сержу сопляк продолжал пользоваться благами семьи Навроцких. Сам Ян относил себя именно к «семье», пасынок Сержа был чужаком. Ян не мог смириться с тем, что дядюшка продолжает заботиться о мальчишке, вместо того, чтобы отправить его к родне. Например, вернуть бабке — и плевать, что та выжила из ума. Моравский, возможно, простил бы Анжею его существование на этом свете, если бы тот отнёсся к нему с надлежащим уважением. Признал в нём старшего по статусу, а себя приживалой. Но наглец с первого момента их знакомства игнорировал его значимость и сам породил их войну. Ян пообещал себе не сложить оружия, пока не выиграет её. Окинув взглядом сидевшую на стуле Лену и Анжея, делавшего вид, что обитает в другой вселенной, Моравский переключился на поднос с едой. — Он опять отказывается есть? Квятковская, нервничая, поднялась. Яна она терпеть не могла, «хорек» порождал в ней чувство гадливости, но Серж сделал его надзирающей инстанцией и с этим приходилось считаться. — Он сейчас поест. — Не собираюсь, — процедил Навроцкий-младший, не отворачиваясь от окна. Моравский побагровел, Лена поспешила заверить: — Я поговорю с ним… — Выйди, — перебил её Ян. Анжей пожалел, что сорвался. Моравский его пугал. Слишком часто он ловил на себе взгляд блондинчика, наполнявший его тихим ужасом. Новоявленный родственничек ненавидел его, но было в глазах парня что-то ещё, куда более мерзкое, вызывающее тошноту. Лена, поколебавшись, вышла из комнаты. Блондин помедлил, дожидаясь, когда стук её каблучков поглотит расстояние, и закрыл дверь. Услышав щелчок механизма, Анжей напрягся. — Что ты делаешь? — Собираюсь поучить уму-разуму, — Моравский направился к окну, — у тебя ведь нет старшего брата? Нет, и не было. Я намерен взять эту функцию на себя. Показать, как должен вести себя настоящий брат, который не спускает младшему его ошибок и следит за его безопасностью. Чтобы сам себе не навредил и другим не дал повод от его действий пострадать. Думаю, тебе эта наука не помешает. И знаешь, почему? — спросил, оказавшись в опасной близости. Навроцкий-младший, побледнев, вжался в стену. — Ты … Он рассказал тебе? Моравский склонил голову к плечу, глядя на него не мигая. Бледная радужка глаз блондина напоминала птичью. — Про то, что ты не проследил за безопасностью сестры? — безжалостно поинтересовался он. — Серж рассказал мне всё. Мы родня, у нас нет секретов. И каково быть тем, кто виновен в том, что почти убил милую малышку, что души в тебе не чаяла? Губы Анжея смяло в горький излом, и Моравский, не жалея, добил. — Если она умрет, — прошептал он, наклонившись к уху подростка, — ты станешь убийцей своей сестры. Анжей, вскинувшись, заорал и оттолкнул его ладонями в грудь. Моравский отшатнулся, однако на ногах удержался и ухватился за плечи парня. Навроцкий-младший остервенело тряс ручку окна, пытаясь открыть его. — Куда?! — с хохотом проорал Ян. — Думаешь, всё так просто закончится? Выпрыгнешь — и спланируешь птицей? Нет, милый, так просто тебе сдохнуть никто не позволит! Он сорвал его с подоконника и оттащил к школьному столу, где швырнул в кресло. Давясь сухой истерикой, Анжей забился вглубь кресла с ногами. Моравский отступил на шаг назад, наслаждаясь своей властью над ним. Наконец-то он может вести себя так, как всегда хотел. Жить не серой тенью на стене, рядом с матерью, откровенно презиравшей своего ущербного сынка, зная его подноготную, как никто другой. Больной мозг в невзрачной оболочке — таким она его считала. Жестоким, завистливым, обиженным на весь мир, игнорировавший его уникальность. Анжей его убогой жизни не знал. Избалованный сопляк, который всегда получал всё, что хотел, стоило лишь пожелать. Жил, не зная, что такое — дни, когда на завтрак, обед и ужин подавалась вермишель с консервами. А из всех удовольствий до шестнадцати лет — интернет с виртуальными подружками и дрочка в обшарпанном туалете, пока жизнь не подарила ему шанс, что привёл к новым испытаниям. И позорному ярлыку. Моравский легко сумел убедить себя в том, что Анжей украл у него **его** жизнь. Это Ян должен был жить в квартире с четырьмя спальнями и мраморным камином. Иметь новейший компьютер, новомодные гаджеты, и носить вещи знаменитых брендов. Это была его жизнь, и он её получит! Блондин, наклонившись, упёр руки в подлокотники кресла по бокам от Анжея. — Если ты думаешь, что тебя простят — этого никогда не будет. Только и сдохнуть не дадут. Нам с Сержем скандал не нужен, — Ян уже олицетворял себя одним целым с Сержем Навроцким, — хватит позора с твоей мамашей. Анжей протестующе встрепенулся, Моравский толкнул его обратно. — Сидеть, падла мелкая. Будешь делать то, что тебе скажут. И так до совершеннолетия, а потом чтоб духу твоего возле нас не было. — Это мой дом, — прошипел он, найдя силы для протеста. Ян хмыкнул: — Нет тут ничего твоего. — Тогда и твоего тоже! Это квартира моей матери и Сержа, но не твоя! — Хочешь новость, — промурлыкал с издевкой Ян, склонив голову к плечу попугаем-переростком, — твоей мамочки больше нет. Анжей разом утратил запал. — По-твоему, я этого не знаю? — И, отправившись на тот свет, она оставила кучу долгов. Во-первых, — Моравский разогнулся, загибая пальцы, — страховка не покрыла ущерб, нанесённый хозяину фуры, которую она решила взять на абордаж. Так что придётся крепко выложиться на компенсацию. Во-вторых, лечение Божены уже прогрызло столь солидную дыру в бюджете Навроцкого, что всей твоей доли в материнском наследстве не хватит на то, чтобы покрыть и половину понесённых расходов. В-третьих, твоя мамаша набрала кредитов, чтобы удержать на плаву созданную ею фирму, и теперь Сержу предстоит решать вопрос о выплате совершенно не нужных ему ссуд. — Мне не нужно никакое наследство, пусть забирает всё! — Не сомневайся, он так и сделает. И поскольку твоя доля безусловная, как несовершеннолетнего наследника первой очереди, мы проследим за тем, чтобы, достигнув восемнадцатилетия, ты отписал нам то, что отобрал у нас несправедливый закон. — Нам? — повторил Анжей, глядя в глаза Моравского. Да, Ян точно был сумасшедшим! — Да, нам. — Если ты не в курсе, хочу я этого или нет, а я — Навроцкий. — Может, Анжей и не был рад носить фамилию отчима, но уступать блёклой мрази, возомнившей себя хозяином его судьбы, он не собирался. — Это временно. — И что же произойдёт? Меня лишат фамилии, а Серж тебя усыновит? — Его забил нервный смех. — А может, он женится на тебе и сделает Навроцким? Ты думаешь, он не раскусит тебя? Не увидит гнилую душу? Моравский изменился в лице. Самодовольство сменилось неприкрытой злобой. Он нагнулся к мальчишке так резко, что тот, вскрикнув, отшатнулся, выставив перед собой открытые ладони в защитном жесте. — Тебя же не раскусил, — прошипел Моравский. — Твою гнильцу. Давай, — он, ухватив его за плечо, толчком ноги отправил стул к столу, — включи свой компьютер. Поглядим, чем твоё нутро дышит. — Я не собираюсь ничего включать! — Анжей ударился локтями о край столешницы. Моравский прижал стул коленом, не давая возможности отлипнуть от стола. — Не включишь ты, так я включу. — Да пошёл ты… — он затрепыхался в попытках встать. Включать компьютер было нельзя. Ни под какими пытками! — На пароль надеешься? — Ян хмыкнул. — А зря. Ты ещё под стол ходил, когда я куда сложнее системы взламывал, чем та, что на твоем компе стоит. Моравский сам включил компьютер. Анжей усилил попытки освободиться, однако «хорёк» держал крепко. Скалил зубы, наслаждаясь его страхом. Экран засветился. — Сам введёшь пароль или мне это сделать? — Ты моего пароля не получишь! — А вот представь себе, получил. Враз выщелкал. Моравский нагнулся к его щеке. Втянул воздух: брюнет пах страхом — самый сладостный аромат. — Давай я тебе напомню, — он ухватил его за кисть и потянул к клавиатуре, — набирай. Первая литера Н. Анжей судорожно втянул воздух, забыв о сопротивлении. Ян ткнул его пальцем в нужную литеру. — Теперь А, — Моравский ударил по новой клавише. — Потом Р, И, и наконец, М. Ян заглянул в выбеленное ужасом лицо Навроцкого-младшего. Теперь он был не таким гордым. Он дунул на его щёку, сбивая тёмную прядь к уху: — «Нарим». Как мило. Сделать паролем имя своего друга. А может… не совсем друга? — цепкие пальцы развернули его лицо за подбородок к экрану. Компьютер код принял и высветил фон рабочего стола с заставкой улыбавшегося Нарима, одетого в одни джинсы. Анжей сделал это фото сам, прошлым летом, когда они ходили купаться на реку, протекавшую рядом с домом. В тот день он был по-особому счастлив, решив, что когда-нибудь признается Нариму в своём чувстве. И толкнул его к этому Тимофей, сказав, что знает его тайну и носит в себе такую же. Лис не ревновал его, был согласен «поделиться» Наримом с Навроцким, и Анжей, наконец, примирился сам с собой. — Что такой, как ты, знает о дружбе… — ему понадобилось время, чтобы заговорить. — Что ты знаешь о том, чего у тебя никогда не было? — Пытаешься меня разозлить или глаза замылить? Хочешь сказать, из чистой дружбы своего дружка в комп поместил? И фотками его все папки забил? Его и рыжей пигалицы. А ещё — вот этим… — Не трогай! Подросток протестующе вскрикнул, пытаясь ухватить его за руку. Понял, что он откроет следующим. Анжей прятал эту папку ото всех, самому себе разрешал смотреть только украдкой, краснея до корней волос, но Моравский вытащил наружу слишком личное. Его записи в дневнике, куда он выплескивал то, что наболело, перемежая записи эротическими фото на гей тематику. Вырвавшись из хватки Яна, Анжей отбил его руку от клавиатуры и потянулся закрыть файл. Блондинчик не позволил, оттащил от стола, делая компьютер недоступным. — Нет уж, синеглазка, давай посмотрим, чем ты дышишь, — Моравский забегал пальцами по клавиатуре, — раз уж мою особу обсуждать тебе так понравилось. А потом эти любопытные картинки Сержу покажем. Вот он пасынку-гомику обрадуется. Навроцкий-младший умоляюще простонал: — Не надо, пожалуйста, Ян. Он оглянулся на него через плечо: — Боишься, что, увидев, какую мразь вырастил, он отправит тебя под зад ногой к сумасшедшей бабульке? — Не говори Сержу. — Вон как запел. — Моравский разогнулся. — Покладистый стал. Анжей закусил губы. Пусть упивается своей победой. Только бы не выдал его отчиму. Глава семейства не раз высказывался, на каких высоких дубах вешал бы «всех чёртовых извращенцев». Любых мастей, без разбора. Он знал, что терпеть в своём доме одного из «таких» Серж не станет. К бабке не отправит, не захочет выносить сор из избы, но превратит его жизнь в форменный ад. И уж к Боженке точно никогда не подпустит. — Говори, чего от меня хочешь, Ян. О том, что Моравскому был нужен «бартер», понимал. Дураком не был. Хотел бы Моравский — давно бы рассказал Сержу, что нарыл в его компьютере. И когда успел только? — У меня есть копилка, складывал то, что дарили на день рождения. Восемьсот баксов. Есть дорогие часы, гаджеты. Бери, что хочешь. — Возьму, только это ещё не всё. Моравский нагнулся к нему, пройдясь липким взглядом по лицу. Анжей похолодел от дурных предчувствий. — Слушать меня во всём будешь. Что скажу — выполняешь, без пререканий. Понял? Он поспешно закивал. — Вот и молодец, — похвалил Моравский, — а сейчас бабки неси. В дверь постучали, Моравский открыл, внутрь заглянула Лена. Анжей метнулся к компьютеру и выключил его прежде, чем девушка вошла в комнату. Квятковская сообщила, что его навестила Лира, принесла табель. В глазах Навроцкого промелькнула растерянность. Он не видел никого из друзей со дня гибели матери. Лира была первой, кого Серж допустил в квартиру. Если пришла Островская, то, скорее всего, её послали Тимофей и Нарим. Лена вышла и Ян схватил его за руку. — Кто такая Лира? — Одноклассница, — прикосновение блондина вызвало брезгливую дрожь. — Я не получал табель, она староста. Принесла его мне домой. Пусти. Ян разжал пальцы. — Я пойду с тобой. Возьмёшь табель и скажешь ей, что никого видеть не хочешь. Что у тебя траур. Понял? Анжей покосился на компьютер. — Да, — подтвердил он. И слова не нарушил. Вышел в коридор, без эмоций поблагодарил Лиру за табель, за сочувствие его потере и попросил не тревожить. Островская смотрела на него с пристальным вниманием, ища в лице подтекст его скупых слов. Моравский, грубо заявив, что им не до визитов, выпер Лиру за дверь. Держа табель в руках, Анжей повернул к своей комнате. У входа в кухню стоял Серж. Отчим смотрел на него не мигая. Сглотнув, Навроцкий-младший протянул ему табель, решив, что отчим хочет посмотреть его. Всегда ведь смотрел. Мужчина, проигнорировав его жест, вернулся обратно на кухню.