Два крыла для Ангела

Обыскав по дороге и вытряхнув из карманов мобильные и ключи от скутера, их притащили в просторный кабинет, пахнущий свежей краской. Сидевший за столом Батур с удивлением поднял голову от теки с документами. Женатым на дочери Айрата и Катерины Тариз — Леле, Батур был уже три года и сразу узнал обоих мальчишек, друживших с Наримом. Скользнув взглядом по лицу Анжея, Батур остановился на Тимофее. Сафронова привели в чувство, основательно отхлестав по щекам. Стоять на своих двоих Сафронов не мог и повис на Навроцком. — Мы уже позвонили в милицию, — Анжей сходу принялся врать. — Так что, если вы нас не отпустите, всех посадят! — Да ну? — Батур откинулся в кресле. — Мы несовершеннолетние, за нас вам дадут столько, что зона до старости родным домом станет! И за то, что побили Нарима, тоже ответ держать придётся! Окружившие их трое мужчин: темноволосые, с хищными носами и короткими бородами, рассмеялись, обмениваясь впечатлениями по поводу заявления «пигалицы». Говорили на турецком, Анжей их не понимал, но выводы сделал правильные. Его угроза не произвела никакого впечатления. Тим застонал, цепляясь за его плечо. На лбу Сафронова расцвела пунцом впечатляющая гематома. Лоб у самого Навроцкого, похоже, оказался крепче, чем у рыжика. — Мне сесть надо… — Потерпи, — он, кусая губы, посматривал на единственный выход из комнаты, который надежно перекрывал самый крепкий из незнакомцев. Они попали в серьёзный переплёт, чего оглушённый Сафронов не понимал. Никто не знал, где они, кроме Амаль, а ей отец заткнуть рот сумеет. Обоим запросто могли свернуть шеи и зарыть тут же в лесу на заднем дворе — и поминай, как звали. Вместе с ними и Нарима закопают, чтобы уж точно никто не узнал, что произошло. Воображение рисовало картины расправы одна страшнее другой. Стоило хотя бы сообщение Лене оставить о том, куда они отправились. Он с досадой закусил губу. Задним умом все крепкие. Теперь о том, чего не сделал, сожалеть было поздно. Надеяться они могли только на себя. — Эй, — позвал он, прерывая разговор похитителей, — поговорим, как взрослые люди. Батур насмешливо задрал бровь: — Ты же только что утверждал, что несовершеннолетний. — Я и сейчас это утверждаю. — У моего народа принято, чтобы младший открывал рот только с разрешения старших. — А мы, поляки, народ упрямый, — парировал Анжей, — «усрамся, но не дамся». Так говорили мои предки: говорим, что хотим, и когда хотим. — Как грубо. — Ну, мы мир под себя подмять не пытались, — Навроцкий пожал плечами, — великих империй не строили, в рабство никого не угоняли, свои верования не насаживали. Плясали краковяк с саблями, королей всем сеймом на трон сажали и сочиняли грубые пословицы. — Вот и плясал бы свой кравовяк на своей стороне, и в чужие дела не совался. — Краковяк, — поправил Анжей, особо не настаивая. Главным сейчас было призвать к рассудку Батура. — То, что вы удерживаете Нарима в подвале, незаконно. — Это дела семьи. А вы пытались влезть в чужую собственность. Я предупредил вот этого, — он брезгливо ткнул пальцем в Тимофея, — чтобы к Нариму больше не совался. — Они ничего преступного не совершили, а вот вы, удерживая нас и Нарима, под статью подписываетесь. — Для меня один закон — моя вера. — Веру я уважаю, однако Коран не призывает быть жестоким. «Пусть будут прощающи и милосердны. Ужель вы сами не хотели бы, чтобы и вам Аллах простил?» — процитировал он. Батур изумленно вскинул брови. Навроцкий недаром большую часть своей жизни прилежно грыз гранит разнообразных знаний. Один из турков, знавший русский, что-то гневно выцедил на турецком и, шагнув к Анжею, угрожающе поднял над ним кулак. Батур гортанно велел ему успокоиться. — Мой кузен не любит, когда иноверцы говорят о Коране, — пояснил он, — особенно, когда суры из священной для нас книги льются с лживого языка. — И в чём же я солгал? — Наврал, что вы ментов вызвали. Где же твои защитнички в погонах? Давно должны были появиться. Навроцкий отвёл взгляд. Ответа от него Батур и не ждал. Он размышлял, что ему делать с подростками. Оба, без сомнений, пойдут в милицию и расскажут о наказании Нарима. О том, какую оценку их действиям дадут в стране, где сам Батур имел только вид на жительство, он понимал, а значит, у него было только два выхода: или договориться с ними, или запугать — так, чтобы держали язык за зубами. О третьем варианте, предложенном одним из его горячих кузенов, он старался не думать. Вешать на себя смерть подростков не хотелось. И дёрнул же его Шайтан связаться с семейкой, в которой завёлся мужеложец! Мужеложец, и две трепливых бабы. Айрату следовало завязать узлом языки своих женщин! В личности тех, кто его «сдал» двум идиотам, заявившимся спасать Нарима, он не сомневался. Батур был сам не рад, что, заявившись домой, рассказал приехавшим из Турции родственникам о том, чему стал невольным свидетелем. Те тут же потребовали очистить их ряды от скверны и наказать юного родственника его супруги. Вчетвером они нашли Тариза-старшего, приехавшего в ресторан, и потребовали от него принять меры. Айрат, услышав угрозу Батура рассказать о позоре семьи главе общины, отказываться от необходимости исполнить родительский долг правоверного не стал. Знал, чего лишится, и вот теперь Батур ломал голову над тем, что ему делать с двумя свалившимися на него «героями». — Нарим не выйдет отсюда, пока не осознает свою вину, — сказал вслух, — этого хотят и Таризы. — Его мать не давала согласия истязать её ребенка. — Главный в семье — отец. — Не думаю, что прокурор с тобой согласится. — Гады, — весьма не вовремя очнулся Тимофей, и оттолкнул от себя Анжея, — отдайте Нара, или все, суки, сядете! Сафронов попёр на ближайшего к нему бородача с кулаками. Тот небрежно отшвырнул его в сторону. Упав на спину, Тимофей зашипел. — Не надо! — Анжей метнулся к Сафронову — укрыть собой друга. — Останови своих живодёров! — выпалил он Батуру. — Чего его защищаешь? — тот пожал плечами. — Может, и ты такой же, как твой рыжий дружок? Волосы длинные носишь и одеваешься, как девка. То-то ваша троица — не разлей вода. Уговорить не удастся, решил Батур, значит, следует перейти к угрозам. Он бросил отрывистую фразу на турецком. Один из бородачей нырнул в коридор. Навроцкий потянул Тимофея с пола и шепнул ему на ухо, что им надо бежать. Выражение лица Батура ничего хорошего им не предвещало. Предложение Анжея было дельным, но невыполнимым. Их вздёрнули за шиворот раньше, чем они предприняли активные действия, и потащили по коридору к лестнице, ведущей на первый этаж. Мимо зала, где громко играла музыка и танцевали посетители, подростков пронесли, закрывая рты. Оба извивались, пытаясь брыкаться, но держали их крепко. На заднем дворе пленников поджидал бус с широко распахнутыми дверцами. Навроцкий в ужасе задёргался, не сомневаясь в том, что ничего хорошего их не ждёт. Тимофею, которого несли впереди, удалось освободить ноги и он исхитрился захлопнуть одну из створок, ударив по ней ботинком. Воодушевленный его примером, Анжей укусил державшую его руку, но добился лишь того, что в ответ его основательно приложили кулаком в затылок. В глазах потемнело. Тимофея первым зашвырнули в кузов буса. Едва приземлившись на жёсткое покрытие, он тут же рванулся обратно и вцепился в плечи толкавшего его мужчины. Навроцкого без церемоний забросили внутрь прямо на Сафронова. Оба с криком повалились на пол. — Что здесь происходит?! Высокий мужской голос заставил разом стихнуть весь шум. Батур развернулся в сторону припарковавшихся неподалеку двух внедорожников: серебристого «Range Rover» и чёрного «LX», последних моделей. Из «Range Rover» наружу выбрался немолодой седобородый мужчина. Из «LX» первым показался водитель — поджарый молодой блондин, с наушником связи в ухе, вторым появился пассажир — темноволосый шатен средних лет с пронзительным взглядом серых глаз. — Что здесь происходит? — повторил седобородый, осмотрев всю живописную группу. — Батур, — присоединился к нему шатен, кривя рот в усмешке, — если ты так занят, зачем было приглашать нас на ужин? Услышав голоса посторонних, Тимофей заорал во все лёгкие: — Спасите! Седобородый вздрогнул: — Кто это у тебя там? Сафронов, узнав голос Искандера, рванулся к дверцам: — Дядюшка Айнур! На помощь! — Тимофей? — Искандер, задрав кустистые брови, двинулся к бусу. — Ты, что ли, бебек? — Да! — Сафронов, воспряв, потянул к себе Навроцкого. — Я здесь с Анжеем, нас хотят убить! Заглянув в автомобиль и увидев мальчишек, Искандер развернулся к Батуру. — Ты что творишь? — потрясённо выдохнул он. — Ты похитил детей?! — У них Нар в подвале, — встрял Лис. — Они и его убить хотят! — Сафронов приврал, однако нужный эффект произвёл. Старик холодно осведомился на турецком не поехала ли у Батура крыша. — Никто не собирался никого убивать, лишь напугать, — Батур, раздражённый неожиданным вмешательством, отдал приказ отступить от буса. — Это недоразумение. Стоявший в стороне гость, прибывший с Искандером, хохотнул: — Ты в тёмную ночь, Батур, загрузил в машину двух подростков, против их воли, и называешь это недоразумением? Да это криминал, а не недоразумение. Искандер помог обоим непутёвым спасателям выбраться из машины. — Что ты сказал о Нариме? — спросил Айнур, придержав Тимофея за плечо. — Он в подвале ресторана, — ответил вместо него Анжей, — они избили его и заперли. Отец Нара им это разрешил. — Полное безумие, — пробормотал Искандер. На его памяти Айрат никогда не проявлял жестокости к детям. — Что такого натворил Нарим, что он отдал его этим сумасшедшим? Анжей смотрел в глаза седобородого турка. — Узнал, что его сын любит парня. Взгляд Искандера метнулся к лицу Тимофея. Навроцкий сжал зубы. Вот значит, как. Старик был в курсе, но и сам Анжей знал кое-что о самом Айнуре. — Помоги нам, — тихо сказал он, переходя на «ты»,  — забери Нарима к себе. Защити его. С тобой Таризы ссориться не захотят. — Нарим должен быть с семьей… — Семья от него отказалась, — перебил он, — так же, как отказались от тебя, узнав, что ты не такой, каким… тебя хотели видеть. Искандер сощурился, изучая лицо подростка. Сердце Навроцкого колотилось в горле. Он был уверен, что не ошибся. Айнур никогда не был женат, не имел детей. Нарим рассказывал ему, что Искандер с юности всегда жил один, не имел семьи. А ещё, в те редкие встречи, когда он видел Искандера у Таризов, старик провожал его внимательным взглядом, в котором жила грусть воспоминаний. Навроцкий напоминал ему кого-то давно потерянного и дорогого. — Помоги Нару, без помощи ему будет так же плохо, как… — …было мне, — договорил за него старик, усмехнувшись в бороду. — Будь осторожен в искусстве шантажа, мальчик. Анжей покраснел. Он хотел сказать, что шантажистом не был, но, вспомнив Вострякова, запнулся. — Я всего лишь прошу за друга. Искандер глянул через его плечо. За спиной Навроцкого распетушившийся Тимофей перечислял всё, что сделает с Батуром и его родственниками за издевательства, учинённые над Таризом-младшим. Батур с компанией угрюмо молчали. — Только друга? — Айнур вернул взгляд к лицу Навроцкого. Смотреть на него Искандеру всегда было трудно. С первой их встречи память старика бередили болезненные воспоминания. Его первая любовь по имени Дерек Ньюман. Мальчишка-ирландец, приехавший на каникулы в их городок, где пятнадцатилетний Искандер жил вместе с семьей, содержавшей небольшой отель на берегу моря. Самое счастливое лето в его жизни. Его первая любовь, закончившаяся разлукой длиной в сорок пять лет. Всё, что ему осталось — память о синих глазах Дерека и смешные игральные кубики, подаренные им на прощание. Анжей отвернулся, отчаянно краснея. — Не только, — тихо подтвердил он, зная, что Искандер требует от него предельной откровенности. Он её даст. Только бы старик не отказался помочь. Айнур повернулся к Батуру: — Скажи своим ручным псам, чтобы привели Нарима, — велел он тоном, не терпевшим возражений. — Его отец будет недоволен, — сказал тот, отослав одного из мужчин выполнить приказ. — С ним я сам разберусь. Сейчас тебя куда больше должно волновать, не загремишь ли ты со всей родней за решетку. Батур поднял руки, показав, что уступает. Когда во двор вывели Нарима, Сафронов с Навроцким разом ахнули, увидев его голову. Нарим лишился своей роскошной шевелюры, обзаведясь взамен рваными клочками некогда красного пламени волос. Синяки и кровоподтёки покрывали лицо, плечи и руки Тариза. — Ублюдки! — Тимофей бросился к Турку. Анжей шагнул было за другом, однако тут же, угаснув, поставил ногу на место. Искандер следил за синеглазым, не забывая держать под контролем весь двор. Выдернув Нарима из рук его мучителей, Тимофей, заливаясь слезами, повис на его шее. Тариз сморщился от боли — Сафронов сжимал его слишком крепко. Вернувшись к своему автомобилю, Айнур приглашающе открыл дверцу. Нарим сел в салон, под его боком сразу же пристроился Тимофей, тесно прижался и затих, уложив голову на плечо. Искандер повернулся к Анжею. — Садись. Навроцкий покачал головой. Ехать в одной машине с Наримом и Тимом, нарушая их идиллию, он не хотел. Не выдержал бы. — У меня здесь скутер. Пусть только ключи отдадут. Искандер махнул рукой. — Сами тебе его домой доставят. С полным баком бензина. Я об этом лично позабочусь. А ехать тебе в ночь на скутере в таком состоянии не стоит. — Я в порядке. — У тебя руки дрожат, — указал на очевидное старик. Навроцкий спрятал руки за спину. Его действительно всё ещё потряхивало. — Я могу его подвезти. Анжей оглянулся. За его спиной стоял сероглазый незнакомец. От мужчины веяло опасностью и незримой харизмой. Навроцкий решил, плюнув на чувства, сесть к Тимофею с Наримом, но устыдился приступа неожиданного страха и передумал. — Я живу на… — Расскажешь по дороге, — перебил мужчина и представился: — Виктор Рамзин. Я совершенно безопасен, парень. Спроси у Искандера. Айнур кивнул. Знал он Рамзина не так уж долго, с полгода, вёл с ним дела, помогая приобретать недвижимость в Турции. Респектабельный бизнесмен, с солидным капиталом. Зла он Анжею не причинит. — Езжай с Виктором, — решил за него Искандер, — я позвоню тебе домой, чтобы тебя встретили. Нарима с Тимом я сегодня на ночь заберу к себе в гостиницу. Навроцкий сел во внедорожник вслед за мужчиной. Блондин угнездился за руль. Уже выехав на трассу, Анжей вспомнил, что так и не забрал свой мобильный. — Возвратят завтра, — заверил его Рамзин, услышав его просьбу вернуться в ресторан, — можешь пока воспользоваться моим. Он подал выуженный из кармана пальто мобильный, но Анжей отполз в угол к окну. — Спасибо, не надо. Мужчина поднял бровь. Холёное, красивое лицо осветила хищная улыбка. Так, должно быть, улыбались акулы. — Я тебя пугаю? — Просто мама не велела мне садиться в машины к незнакомцам. — Умная женщина, — он спрятал мобильный обратно в карман. — Чего же маминых наставлений не слушаешься? — А мне стоит вас бояться? — Сам решай. Но не беспокойся, друзей Искандера я обижать не стану. — Ясно. — Посчитав тему исчерпанной, Навроцкий уткнулся взглядом в окно. Рамзин откинулся на сиденье, лицом к мальчишке. Рассматривал тонкий профиль, высокие скулы, пушистые длинные ресницы, длинную шею. Не обошёл вниманием и изящные кисти, лежавшие на худых коленках. Брендовая одежда, ухоженный вид говорили о том, что паренёк был не из бедной семьи. — Как тебя зовут? — спросил, прервав молчание. — Я представился, однако ты не сказал своего имени. — Анжей, — нехотя ответил Навроцкий. — А дальше? — Просто Анжей. Рамзин усмехнулся. Фамилии парень не сказал. Что ж, узнает сам. — Анжей… Не русское имя. — Польское, — подтвердил он, упорно не глядя на мужчину. Отчаянно хотелось оказаться, как можно скорее, дома, под защитой стен. Дальнейший путь они проделали в молчании. Уже у самого дома у Рамзина затрезвонил мобильный. Искандер сообщил, что позвонил по подсказанному Тимом телефону домой к Навроцким. Виктор передал пареньку содержание их разговора. — Тебя будут встречать, — завершил он. — Лена? — спросил Анжей, думая о том, что лучше бы Айнур никуда не звонил. — Этого Искандер не сказал. По легенде ты катался с Тимофеем и у вас сломался скутер. Айнур случайно попался вам на дороге и попросил меня подвезти тебя, так как сам спешил по делам. Сильно будут ругать за ночную прогулку? — Родных у меня дома нет, — резче, чем хотел, ответил он, — так что переживут. Я бы вполне справился и сам. Навроцкий был сердит на Искандера, а ещё больше — на Тимофея. Сафронов должен был понимать, что ничего хорошего его от этого ночного звонка не ждёт. Лена устроит ему форменную головомойку за ночную вылазку. А может, и Сержу на него пожалуется. Отчим звонил домой не часто, но о подобном инциденте ему точно доложат. — Не надо было звонить, — прошептал он, давя досаду. Виктор его услышал, но комментировать не стал. Машина подъехала к подъезду. Увидев, кто сошёл с крыльца навстречу автомобилю, Анжей издал тихий стон. Только не Ян… К сожалению, с мольбами к Всевышнему обращаться было слишком поздно. Встречал его именно Моравский. Злой, как чёрт, едва не рассыпал вокруг себя искры. Автомобиль остановился. Навроцкий выбрался наружу. — Маленький засранец! — Ян, дрожа от ярости, направился к нему, угрожающе закатывая рукава рубашки, но вдруг, запнувшись за воздух, остановился и ошеломлёно уставился за спину Анжея. Навроцкий повернулся. Позади него стоял покинувший салон Рамзин. Мужчина, сунув руки в карманы брюк, прищурившись, смотрел на Яна. — Это твои встречающие? — спросил он у Анжея. Получив подтверждающий кивок, мужчина хмыкнул с непонятным весельем. — Что же, значит, я доставил тебя куда надо. Рад был познакомиться, Ангел. — Я — Анжей, — устало поправил он. — Ещё увидимся, Анжей. Рамзин вернулся в машину. Проводив удаляющийся автомобиль потемневшим взглядом, Ян подскочил к нему и ухватил за локоть. — Откуда ты знаешь Виктора, щенок? Навроцкий скривился от боли: — Какое тебе дело — откуда? — Отвечай, — Ян с силой встряхнул его, вызвав слабый вскрик, — или я сейчас разбужу Лену и расскажу ей, что ты, как шлюха, таскаешься по ночам с мужиками! — Это друг Искандера, родственника Таризов, — испуганно выпалил Анжей, — он просто подвёз меня к дому! Я катался с Тимом, у меня сломался скутер. Искандер случайно попался нам на дороге и попросил своего друга подвезти меня домой! Похоже, что Квятковская о его ночной вылазке ничего не знала, благополучно проспав его отсутствие в доме, и Анжей был согласен на всё, только бы Ян держал язык за зубами. Моравский, не слушая его вранье, потащил его к подъезду. Лишние глаза и уши ему не нужны. А вот в лифте об глазах и ушах можно было не думать. Моравский швырнул его в стену и, ухватив за горло, зацедил в лицо: — Забыл, что тебе было велено? Чтобы ты от своих голубых дружков держался подальше. А что я сделаю, если ты меня ослушаешься? — Ты не посмеешь… — просипел он, вцепившись в державшую его руку. — Ещё как посмею. Я своих угроз на ветер не бросаю. — Ян приблизил к нему перекошенный злобой рот. — Я всегда выполняю своё обещание. Я — не выращенный в теплице цветочек, сладенький мой, я — хищник, — он издевательски гавкнул, наслаждаясь разлившимся в глазах Анжея страхом, — и я найду способ отвадить от тебя твоих дружков! Лифт приехал на последний этаж. Створки открылись, но Моравский не спешил отпустить его, и, к ужасу Анжея, ударил кулаком по кнопке «стоп». Лифт завис над провалом четырнадцати этажей. Навроцкий затих, распластавшись по стене. Блондин пугал его, сверля тусклым блёклым взглядом с расширенными зрачками, словно так же «завис» над своей внутренней бездной. Пальцы Моравского разжались, но тут же переместились на щёки Анжея, раскрыли его рот и влезли меж губ, царапая язык ногтями. Он мотнул головой, избавляясь от чужого проникновения. Ян ударил его наотмашь по щеке и вновь сжал горло. — Ещё раз попробуешь покинуть дом без моего разрешения — и я заставлю тебя пожалеть, что родился, — прошипел он. — Уже жалею, — простонал Анжей и, достав до кнопки, вывалился из лифта. Ян его больше не держал. Мрачно глядел вслед из кабинки лифта. Створки закрылись. Лифт поехал вниз вместе с Моравским: кто-то на нижних этажах вызвал лифт. Анжей трясущимися руками достал ключи. Попав в замочную скважину только с третьей попытки, он ворвался в квартиру и припустил к своей комнате. Захлопнув дверь, закрыл замок и, только убедившись в том, что надёжно отгородился от внешнего мира, сполз на пол. Тем временем Ян приехал на первый этаж. Дверца лифта открылась, обнаружив прилипшего к стене загулявшего пьяницу — старика-соседа. Кулак, вылетевший из лифта, въехал в физиономию деда ещё до того, как тот понял, кого же, собственно, принудительно спустил вниз. Старик повалился на пол и Ян, перешагнув через бессознательное тело, вышел наружу. Присев рядом с пьянчужкой, он некоторое время не мигая смотрел на изборожденное морщинами лицо, по-птичьи склонив голову к плечу. Тонкогубый рот Яна расплылся в улыбке, обнажившей зубы. Подхватив тело старика за подмышки, Моравский взвалил его на спину и понёс из подъезда на улицу. Дверь с лязгом закрылась. Обоих поглотила ночь.