Два крыла для Ангела

На своей улице Нарим появился в половине шестого, приехав на маршрутке. Подойдя к дому, он ненадолго остановился у своего подъезда, скользнул взглядом по окнам квартиры Таризов. Окна светились, на кухне мелькнул силуэт — у плиты наверняка возилась мать. Скорее всего, готовила рагу с говядиной и курагой, или плов с бараниной из булгура с лепешками пиде. Глава семьи предпочитал турецкую кухню, и мать Нарима научилась готовить любимые мужем блюда, приучив к ним и детей. Сердце ненадолго защемило. Ноги сами влекли его к родному дому, но он там больше не был желанным. Не для отца. Чувствовал ли он себя преданным? Всё ещё да, и будет думать так всегда. Но прошло время, и гнев Нарима поутих, оставив после себя горечь разочарования. Отец оказался вовсе не тем, кем он его считал. Герой исчез, а Нарим осознал, что не стоит создавать себе кумиров. Тряхнув головой, он отправился к подъезду Анжея. В кухне квартиры Навроцких горел свет, как и в гостиной. Комната самого Анжея выходила окнами на тыл дома. Он осмотрел стоянку. Автомобиль главы семейства, на котором теперь ездил Ян, стоял на своём обычном месте. Нарим нахмурился, он надеялся, что Моравского дома не будет. «Стоило назначить встречу раньше», — запоздало подумал он. Вытянув руку из кармана, Тариз глянул на циферблат часов в стиле «командос», подаренных сестрой на семнадцатилетие. Без двадцати шесть. Его сердце застучало чаще. Ещё пятнадцать минут — и он начнёт новую страницу в своей жизни. Легко не будет, в этом он не сомневался, однако выбор был сделан правильным. Своему сердцу следовало доверять. Нарим не сомневался в своём решении, оно было верным. Его чувство, испытываемое и к Анжею, и к Тиму выбивалось из обыденного. Не каждому было суждено разделить свою любовь сразу с двумя избранниками, но ему нужны были они оба, и он больше не испытывал сомнений. Навроцкий и Сафронов были его судьбой, и Нарим не собирался уступать никого из них в угоду общепринятым нормам. Он уже пошёл против устоев, полюбив тех, кто относился к его же полу. Не было причин «прогибаться» и в остальном. От мыслей его отвлёк подъехавший к подъезду автомобиль. Из него вышли двое: кричаще одетая тощая девица с густыми рыжими волосами, и парень брюнет в костюме, поджарый, с широкими плечами и крепкими руками. Оба прошли к подъезду. Парень уверенно нажал вызов на домофоне и, коротко переговорив, толкнул дверь перед девицей. Они зашли внутрь, через пару минут темноволосый вернулся и сел в автомобиль. Машина отъехала. Улица опустела, на город опускались сумерки. Порыв резкого ветра взметнул концы длинного шарфа Турка. Октябрь принёс с собой ранние холод и слякоть под ногами. Заморосил мелкий дождик. Нарим застегнул молнию на куртке под горло и натянул одолженную Тимом смешную шапку с большим полосатым бубоном поглубже на лоб. Было непривычно не чувствовать на затылке тепла волос. Тариз вздохнул — шевелюру, которую он растил два года, было жалко. Холод пробрался под куртку, заставив передёрнуться. Он запоздало пожалел, что не послушал совет Сафронова одеться потеплее. Тимофей, относительно успокоившись после их разговора, превратился в настоящую суетливую наседку: прибрал в обоих номерах, вместе с Наримом раздвинул в своём номере кровать на две отдельных, попросил горничную сменить постельное белье и сбегал в ближайший супер-маркет за шоколадным печеньем и «Кока-колой», которые так любил Анжей. Посовещавшись, они решили, что Навроцкий переночует с Тимом, они поговорят, Лис попросит у него прощения, утром они все вместе отправятся в школу, а после поищут квартиру на съём. Рыжик был весь в предвкушении встречи с Навроцким. Перед выходом они крепко обнялись. Тимофей пробубнил в его грудь, чтобы он как можно скорее привёз Навроцкого и, отлипнув, проводил до двери. Нарим вновь глянул на часы. За мыслями о Сафронове он пропустил наступление шести часов вечера. Восемнадцать ноль две. Его глаза метнулись к двери в подъезд. Почему Анжей не появился? Его охватило паникой. А что, если Навроцкий передумал и не согласен разделить с ними жизнь? Что, если вовсе не жаждет оказаться одним из двух? Страх подхлестнул, бросив его к подъезду, но Тариз остановил руку у домофона, так и не нажав кнопку вызова. Анжей должен был принять собственное решение, без давления с его стороны. Спустившись со ступеней крыльца, он сел на скамью и тут же вскочил, промочив джинсы. Дождь загнал его обратно под козырёк. Нарим продрог, и трусило его всё сильнее. От волнения или от холода, был ещё тот вопрос. Следующий час Тариз провёл, ежеминутно поднося к глазам запястье и следя за стрелкой на циферблате. Дождь перешёл в ливень, барабаня по крыше козырька частыми ударами капель. Быстро потемнело, небо закрыли плотные тучи, загнав людей в тепло квартир домов-ульев. Девятнадцать десять. Анжей так и не вышел… Неужели таков его ответ? Его «нет» на предложение Нарима. Анжей струсил и отверг его с Тимом? К такому провалу Тариз был не готов. Его глаза перекочевали на автомобиль Сержа Навроцкого. Было ещё одно возможное объяснение тому, почему Анжей не вышел из дома, и он должен был его проверить, прежде, чем обвинить того в трусости. На вызов по домофону никто долго не отзывался, прежде чем он услышал недовольный голос Яна. Моравский, услышав просьбу Нарима открыть дверь, раздраженно спросил, какого рожна ему надобно. Он затараторил, что ему необходимо увидится с Анжеем, однако слушать его Моравский не стал и отключился. Сдаваться Турок не собирался, дождался соседку, которую знал в лицо, вежливо поздоровался и предложил помочь с сумками. Та, узнав Тариза, с улыбкой спросила, как дела в школе, передала ему мокрый зонт, сумки и запустила в подъезд. Проводив женщину к двери квартиры на пятом этаже, Тариз стремглав бросился к лифту и нажал кнопку четырнадцатого этажа. Повезло ему несказанно. Клетка, отделявшая часть этажа Навроцких, оказалась незаперта. Он зазвонил в дверь. Требовательно, не снимая пальца со звонка. Ему открыл Моравский, одетый в одни джинсы, злой, как оса. Его подбородок и щёки покрывали красноречивые следы губной помады. — Тебе что, жить надоело? — прошипел он, узрев, кого принесла нелегкая. — Мне нужен Анжей, — он приподнялся на цыпочки, пытаясь рассмотреть коридор за спиной Моравского. Коридор был пуст, и он закричал: — Анж, это Нар! Выйди, пожалуйста! — Какого чёрта?! — Моравский взревел, когда Тариз, не дождавшись ответа, рванул мимо него в квартиру. Но словить парня не успел. Тариз прорвался внутрь и бросился к двери в комнату Навроцкого-младшего. Ян, частя матом, двинул за ним. — Анжей! — Нарим, ворвавшись в комнату друга, застыл на пороге. В комнате было темно, Ян позади него включил свет. — Его нет! Ты что, глухой? Спальня Навроцкого и вправду была пуста. Тариз успокаиваться не стал и, оттолкнув блондина, двинулся в кухню. Анжея там не оказалось. Следующей стала гостиная, где сиротливо вещал в пространство новости дня большой плазменный телевизор. Прорвавшись мимо преследовавшего его Яна, он снова оказался в коридоре и побежал к дальней из комнат, в которой была приоткрыта дверь и горел слабый свет. — Это моя спальня! — провизжал ему вслед Ян. Тариз его не слышал. Распахнув дверь, он вошёл внутрь. Его взгляд тут же прикипел к кровати. На скомканных простынях на животе лежала голая девица, в одних чёрных кружевных трусиках. Рыжие пряди закрывали лицо, оставив открытыми губы с размазанной красной помадой. Девица спала после трудов праведных, даже похрапывала. Ян, залетев в спальню, сыпля проклятьями, ухватил его за плечи и вытолкал Турка взашей обратно в коридор. — Ты что себе позволяешь, щенок?! Он ударил его открытой ладонью в грудь. Тариз отступил на шаг назад, но на удар не ответил. — Где Анжей? — угрюмо спросил он. — Откуда мне знать? — Ян натянул на себя подхваченную в спальне рубашку. — По-твоему, я его на привязи держу? Он сказал, что намерен побыть с Леной в больнице. Очевидно, всё ещё сидит там с Квятковскими. — Я должен был с ним встретиться в шестом часу. — Это ещё зачем? — Не твоё дело, — огрызнулся Нарим. — Нет уж, моё, — Ян попёр на него, сжимая кулаки. В драку с Моравским Нарим не полез. Ясным было, что Анжея в квартире нет, а значит, следовало искать его в ином месте. Он покинул квартиру Навроцких и, выскочив на улицу, бросился в сторону остановки маршрутки. Если Анжей был в больнице, он его там найдёт. Объяснение тому, что Навроцкий не появился в обозначенный им час, могло быть гораздо проще, чем он думал. Лене могло стать хуже, и Навроцкий мог задержаться в больнице. Нарим всё ещё был без мобильного, Анжей не имел возможности связаться с ним, и он лишь зря накручивал себя, посчитав, что Навроцкий струсил. Такой вариант был простым и логичным. Тогда отчего так заходилось его сердце, грозя вырваться из груди? Нужная маршрутка подошла быстро, он заскочил в салон и, сев у окна, вцепился в собственные колени. Только бы он был прав и Анжей оказался в больнице! *** Ян отошёл от окна, как только фигура Нарима скрылась за углом дома. Надо же, как рванул на всех парах… Искать Анжея, где его и след давно остыл. Моравский чувствовал себя гением зла. Его план воплощался в жизнь, как и было им задумано. Теперь ему следовало приступить к воплощению его второй части. Ян направился в свою спальню и брезгливо сдвинул одурманенную им девицу к краю постели. Было несложно опоить заказанную шлюху дозой гедонала. Она проспит до утра и будет помнить лишь то, что внушит ей он сам. Моравский знал, кого просить у Соловушки для собственного удовольствия. Шлюху, что не откажется глотнуть наркоту, да подешевле. Худющую, длинную, с мальчиковым телом и в рыжем парике. Такую и доставили, и девица, облобызав его, жадно сцапала с руки Моравского таблетки, как только услышала, что он намерен угостить её чистым экстази. Гедонал подействовал безотказно, шлюха вырубилась практически моментально. Раздев её до белья, Ян уложив девицу на постель, вышел из квартиры, открыл клетку и приготовился ждать визита Нарима. Тариз «не подвёл» и свой спектакль Моравский отыграл отменно. Стянув с проститутки парик, захватив её плащ и платье, он направился в комнату Анжея. Встав на колени у постели, блондин, нагнувшись, рывком вытащил из-под кровати моток простыни, на которой лежал Навроцкий. Мальчишка тонко застонал, слабо мотнув головой. Вокруг рта и носа брюнета выступили красные пятна. Из носа текло. — Тише, детка, тише, — Ян с вожделением погладил щёку пацанёнка. Гладкую, словно шёлк. — Скоро мы будем в нашем новом доме и отлично проведём время. Он вытер его лицо краем простыни и, выпутав из клубка простыней, принялся раздевать. Стянув джинсы, свитер и носки, Моравский натянул на него безобразное блестящее платье шлюхи и напялил на голову рыжий парик. Анжей вяло затрепыхался, когда он принялся натягивать на него чулки. На правом тут же пошла стрелка. Ян чертыхнулся. Одевать безвольное тело оказалось непросто, но процесс возбудил, и он сунул руку под платье, чтобы нащупать мягкий бугорок плоти. — Сладенький… Он едва сдержался, чтобы не сорвать с него пропахшие дешевым парфюмом тряпки и не оттрахать прямо на полу спальни. Утешив себя тем, что насладится своей добычей позже, он ограничился жадным скольжением пальцев под край белья и погладил яички. Показалось мало, и пальцы пробрались между ягодиц, нащупали плотно сжатое колечко. Ноготь поскрёб нежный венчик плоти, нажал на него. Внутрь тело его не пустило, мальчишка был слишком узким. Ян расплылся в мерзейшем оскале. Он это исправит. Вытянув руку из-под подола платья, он продолжил одевать подростка, натянув на него короткий салатовый плащ с алыми маками. Заметив, как трепещут веки Навроцкого, он понял, что тот приходит в себя. К этому он был готов и потянулся к карману штанов. Вытащив импровизированную маску из нескольких слоев марли и флакон с эфиром, он уложил маску на лицо подростка и принялся капать эфир на марлю. Анжей вновь обмяк. Подняв безвольное тело на руки, он вынес его в коридор и уложил на пол у входной двери. Сапоги девицы не подошли, были малы, и обуть Анжея пришлось в его же ботинки. Натянув куртку, Моравский, переступив через Навроцкого, покинул квартиру. Выйдя под дождь, он, накинув куртку на голову, побежал на стоянку и открыл машину. Улицы были пусты и темны, однако рисковать не стал, фар не включил и, осторожно подкатив к крыльцу, вернулся в квартиру. Подняв Анжея на ноги, он перекинул его руку через плечо и вытащил из квартиры. Ноги Навроцкого не держали, Моравский почти нёс его на себе. Со стороны могло показаться, что Ян тащит пьяную девицу. Спустившись с крыльца, он уложил мальчишку на заднее сиденье машины, и, захлопнув дверцу, огляделся. Улица была пуста, дождь сыграл ему на руку. В окнах не было любопытствующих. Их выход из дома лицезрели лишь небеса. Сев за руль, он вырулил на дорогу на одних габаритах. Покинув двор, Моравский включил фары уже на трассе и набрал скорость. *** Тимофей извёлся в ожидании, не понимая, что задержало Тариза и Навроцкого. На часах, висевших на стене, давно перевалило за полночь, а Нарим всё не возвращался. Дурные предчувствия грызли душу и внутреннее напряжение всё росло. Что, если по дороге оба попали в аварию? Или Ян вызвал милицию и устроил скандал. А вдруг Нарим с Анжеем решили, что он им не нужен? Тимофей судорожно вдохнул, закусив губы. Его сознание разделилось: одна половина убеждала его не отчаиваться, а вторая мрачно вещала своё — от него отказались и он напрасно ждёт чуда. Вскочив, он забегал по номеру, теряя остатки самообладания. Щелчок замка в соседнем номере бросил его к двери. Вбежав внутрь, Сафронов застыл у порога. Тариз, совершенно мокрый, со стекавшими с одежды струйками воды, стоял, опустив голову, уперев ладонь в стену. Один, без Анжея. Сердце Тимофея пропустило удар. Нарим ещё и рта не раскрыл, а он уже знал, что случилась беда и осел на стул. Подняв голову, Тариз поднял на него ошалевший от безмерной усталости взгляд и шагнул к Сафронову. Тимофей, не шевелясь, проследил за тем, как он опускается на колени. Турок уткнулся лицом в его руки. — Анжей пропал, Тимош… Губы Сафронова дрожали, но не выдавили ни слова. — Я искал его… и не нашёл. Тимофей завертел головой, отрицая услышанное, словно это могло отвести беду. — Ты проверил не всё, — он обхватил голову Нарима, заставив взглянуть ему в глаза. — Анжей может быть у Лиры. — Я звонил ей. К Островским он не заходил. Дома его тоже нет. Я прорвался в квартиру, осмотрел там всё. Анжей не вышел ко мне на встречу. — Что ещё ничего не значит. — Может быть. А может, он не захотел… — Замолчи, — нервно оборвал Сафронов, — даже слышать этого не хочу! Я знаю Анжея, он бы так не поступил! Не смей так думать! — А если… Тимофей, не выдержав, закрыл рот Тариза ладонью. Нагнувшись, ткнулся лбом в его лоб. — Нет, — выдохнул в его губы, — Анжей не трус и не отказался бы от мечты! Точка! Его убеждённость расколола стену окружившего Турка отчаяния. Нарим медленно кивнул. Руки уцепились за плечи Тимофея, ища у него поддержку. Сафронов, понимая, что ему нужно, погладил его щёку. Ему было страшно не меньше, чем Нариму, но если оба впадут в панику, помочь Анжею будет некому. — Не будем спешить с выводами, — проговорил он. Его голос дрожал, контролировать себя получалось лишь отчасти: — Возможно, Анжею нужно было подумать, и он бродит где-нибудь, выматывая свои нервы и наши. Ты же знаешь, как он любит накрутить себя. Всё пропускает через себя. — Да… — Нарим попытался ответить на его дёрганную улыбку. Вышло плохо. — Знаю. Он излишне мнительный. — Потому — не будем ни в чём его обвинять. Я уже грешил этим, и вспомни, что вышло. Нарим смотрел на Сафронова, думая о том, что впервые сорвался, тогда как Тим доказал, что куда крепче, чем он о нём думает. — Что нам делать? — спросил после паузы. — Попросить о помощи. Нам нужен Айнур. Тимофей, поднявшись, подал ему руку. Тариз встал с колен. Их пальцы переплелись, объединяя в одно целое.