Два крыла для Ангела

Координировать действия людей Витязя они решили, не уезжая с железнодорожного вокзала. Заняв закрытый рекламными щитами угол стоянки перед центральным входом тремя автомобилями, включая минивэн «Volkswagen Transporter» Гришина, где разместился Джек со своей техникой, Рамзин, Искандер и Навроцкий собрались рядом в ожидании возвращения Нарима. В минивэне с Джеком сидел Тимофей — Сафронов категорически отказался оставаться в отеле и его взяли с собой. Тариз должен был выйти на связь сразу же после передачи денег и сообщить об условиях передачи Анжея. Вся основная работа по обеспечению безопасности Нарима и отслеживания Яна легла на плечи начбеза Рамзина и его команды. Боясь, что будут замечены, Витязь решил ограничить наблюдение на вокзале пятеркой своих людей. Должно было хватить, чтобы не примелькаться и не быть при этом обнаруженными Пшеком. По плану, брать Яна на вокзале не собирались. Дождутся, когда он возьмёт деньги, и проследят за его маршрутом по датчику слежения. Предполагалось и то, что Ян может не прийти на встречу и тогда переговоры вновь будут вестись с нуля. Вокзал мог стать первым пунктом в длинной цепочке мест, где Нариму будут поступать всё новые и новые команды Яна. Моравский мог изводить их бесконечными переездами с места на местo, чтобы перехватить Нарима с деньгами там, где этого никто не будет ожидать. На этот случай расставили несколько машин по километровому периметру и велели ждать приказ отправиться на перехват. Оговорили и возможность того, что вместо Яна могла появиться «подсадная утка». В таком случае решили «посредника» не брать и проследить его или её до места встречи с Моравским. Но вот чего не ожидали совсем, так это того, что Нарим вдруг исчезнет. Самолично сняв с себя «маячки» и избавившись от мобильного телефона Сержа. Не подав ни единого сигнала о том, что был вынужден (или сам так решил) изменить чётко оговоренную ими линию его поведения. Когда Ник, прибыв на место их импровизированного штаба, сообщил им, что они потеряли Тариза, у мужчин окаменели лица. Первым, ожив, громко и грязно выругался Рамзин. Айнур вспыхнул тирадой на турецком в том же духе вслед за ним. Серж, длинно выдохнув, впил пятерни в волосы, но тут же метнулся к минивэну, откуда, услышав слова Ника, вывалился белый, как полотно, Сафронов. Тимофей икал готовой пролиться истерикой и свалился на руки Навроцкого, забыв о высоте борта автомобиля и о законах гравитации. Гришин полез в машину за аптечкой. — Говорил же, не надо было его с собой брать, — раздраженно высказался Гришин неизвестно кому, когда Тимофея усадили на сидение и принялись отпаивать успокаивающим. Благо у запасливого подполковника МВД в отставке аптечка была упакована ассортиментом «на все случаи жизни». Отвечать ему не стали. Обвинителей и без Гришина хватало. Виктор разразился нападками на Ника, обозвав его и проглядевшую Нарима пятерку идиотами, присовокупив ещё парочку эпитетов похлеще. Шевцов кисло оправдывался, утверждая, что Нарим покинул оговорённое место сам, не предупредив охрану. За его спиной частил, путая турецкий с русским, Айнур, упрекая Виктора в том, что тот не выполнил своего обещания уберечь Тариза. В ответ Рамзин процедил, что он не Господь и не может предусмотреть всего. Особенно того, что один несовершеннолетний дурак возомнит себя героем и начнёт действовать самостоятельно. Гришин пытался вернуть сообщников к слаженной работе. Однако навести порядок и прекратить бурное выяснение отношений удалось не ему, а Сержу. Навроцкий звенящим от напряжения голосом напомнил, что они все вместе отвечают за Тариза, которому позволили рисковать собой. А взаимными обвинениями им ни Нарима, ни Анжея не вернуть. Устыдить вышло всех. Упрёки иссякли, оставив после себя пахнущую острым напряжением тишину. Появление Витязя, принёсшего в полиэтиленовом пакете выуженные из мусорки «маячки» и телефон Сержа встретили с угрюмыми лицами. — Похоже, парень снял с себя «жучки» сам, — Жорж передал пакет Джеку. — Один из моих парней всё время крутился рядом. Перрон был перегружен пассажирами, прибыл поезд. Он не подходил к Нариму близко, как и было велено, но парня держал в поле зрения и уверен, что Ян к парню не приближался. — Если держал в поле зрения постоянно, то как он мог пропасть без его ведома? — сказал Искандер, думая о том, как скажет матери Тариза, что её сын пропал. — Туман, люди, — Жорж пожал плечами, — он потерял его из виду не больше чем на минуту, а когда поток пассажиров схлынул, увидел, что Нарима нет. Перед этим ему показалось, что парень говорил по телефону. — Нам он не звонил. — Уже знаю, — Витязь развернул голову к Навроцкому. — Я просмотрел список выходящих и входящих звонков. Нарим не говорил по тому телефону, что мы ему дали. Но вот что пришло на ваш номер, Серж. Он подал мобильный Навроцкому. Раскрыв входящее сообщение, мужчина вслух прочитал короткий текст. — «Возьми телефон»? — повторил за ним Виктор. — И в чём смысл? — В том, что был ещё один мобильный, — пояснил Витязь, не спуская глаз с лица Сержа, тот уже раскрыл второе послание Яна и смотрел на него, кроша зубы так, что затанцевали скулы. О том, что сейчас видит на экране отчим Анжея, Матусевич знал. — Телефон, переданный Нариму Яном. Скорее всего, мобильный находился в месте, где Нариму было велено ожидать Пшека. Был спрятан там Яном заранее, дальнейшие переговоры они вели именно по этому мобильному. — Нарушив все инструкции, что ему вдалбливали по дороге на вокзал, — Гришин покачал головой. — И о чём он только думал? — Позволите? — мягко спросил Матусевич, протянув руку к Навроцкому. Серж, вздрогнув, поднял к нему осунувшееся лицо, но телефон отдал. Витязь протянул его Виктору, тот, посмотрев на раскрытое фото, поджал губы, ноздри тонкого носа раздулись и тут же опали. Подполковник, глянув на экран из-за его плеча, процедил ругательство. — Теперь понятно, на что мальчишку подцепили. Это приказ Яна он выполнил, покинув место встречи и вырвав «маячки». Но твоих-то людей как пацан провёл? Витязь развёл руками. — Туман, пассажиры… И своеволие Нарима. Оправдываться не буду. Скажу лишь, что Ян не собирался брать деньги в обусловленном месте. Он привёл Нарима к указанному месту, только чтобы дать в его руки мобильный и заставить его, запаниковав, совершить то, что нами предусмотрено не было. В изворотливости ума Яну не откажешь. — Его злой гений потом обсудим, — буркнул Виктор. — Нужно проследить, куда Нарим исчез с перрона. — Перебрался на четвёртый перрон, обычно используемый для прохождения грузовых составов, — ответил ему Витязь — его люди, прохлопавшие мальчишку, времени даром не теряли. Уборщик, прибиравший на четвёртом перроне, рассказал им интересную историю. — Нарима Ян вызвал на перрон, где велел дождаться, когда подъедет товарняк, а потом скомандовал пробежать перед локомотивом, чтобы отрезать возможную слежку. Нарим так и сделал, едва не попав под колёса… Матусевич остановился, услышав, как тихо заскулил в салоне автомобиля Сафронов, утыкаясь лицом в ладони. — Нарим успел перебежать перед локомотивом, — успокоил он, — а вот дальше его след пропал. — Сделай так, чтобы этот след нашёлся, — велел Виктор. — Уже ищем, ребята знают, что лоханулись, — то, что его люди провалили задание, крепко ударило по самолюбию начбеза. — Здесь не всё, — неожиданно подал голос появившийся снаружи Джек. Техник, пока они слушали доклад Матусевича, успел перебрать содержимое пакета и кое-чего не обнаружил. — Что значит — не всё? — выдал общий вопрос Гришин. — «Маячки» не все. Одного нет. Витязь сунулся ближе. — Какого? — деловито спросил он. — Того, что должны были Яну подкинуть. Гришин одобрительно хмыкнул: — Молодца, парень. Выбросил, да не всё. Один подарочек для Яна оставил. А ну-ка, проверь, активирован ли «маячок»? Его голос ещё не умолк, а Джек уже барабанил по клавиатуре и через некоторое время разочарованно повертел головой. — Датчик не активирован. Мусорку обыскали хорошо? — Вытряхнули всё до последнего вонючего огрызка и заплесневелой корки, — заверил Матусевич. — В любом случае Ян везёт его на север. Если «маячок» у Нарима, он рано или поздно его активирует. — У него ограниченная дальность, — напомнил Джек. — Полкилометра, максимум километр, не более. — Этого будет достаточно, — Матусевич потянулся к карману и вытащил из него измятый листок, — без «маячка» эта информация была нам практически бесполезна, а вот с датчиком, если он будет активирован, вычислить Яна мы сможем. Нужно лишь немного фарта. Подарок от Антона Горина, — пояснил он на общий вопросительный взгляд. — Парень дал мне номер мобильного телефона, по которому Ян вызвал к себе Марата. Сейчас абонент находится вне зоны, однако если нам удастся отследить, с какой станции мобильного оператора пришёл сигнал на телефон Марата, то будем знать примерное местоположение Яна в момент звонка. — Это километры площади, — подал голос Гришин. — И нам неизвестно, звонил ли Ян из своего убежища или в месте «транзита». — Километры площади, — согласился начбез, — но не десятки. Плотность базовых станций операторов в городах до пятисот метров, за городом в близлежащих районах обычно не более километра — двух, чем дальше от крупных городов, тем на большем расстоянии размещены станции. Но Марат считал, что ему хватит остатков бензина в баке доехать туда и обратно на скутере, значит, не рассчитывал на длительную поездку. Пшек где-то на севере за городом и не слишком далеко. Если будем знать, какая же вышка передала сигнал с телефона Яна на телефон Марата, и Нарим включит маячок, мы найдём их, если сможем охватить достаточную площадь пеленгаторами. Рамзин развернулся к Джеку: — Это выполнимо? Тот, поразмыслив, кивнул: — Да, только поездить придётся много, и лучше поставить датчик приёма сигнала на две машины, а то и на три. Это проблемой не было. — Организуем, — пообещал Рамзин. — Машин и людей хватает. Похоже, Ян-таки получил своего «троянского коня». Его воодушевления Искандер не разделял. — «Коню» — семнадцать лет, — напомнил турок, — и он сейчас в руках больного ублюдка и убийцы. Ухмылка Виктора потухла, но оживления он не утратил. Не в его привычках было опускать руки и предаваться самобичеванию. И без Искандера понимал, какой опасности подвергались теперь уже двое подростков. — Данные с базовой станции я добуду, — внёс свою лепту Гришин. — Есть свои контакты среди операторов, остались со старых времен службы в органах. А вот о поисковых командах позаботиться придётся тебе, Виктор. Рамзин не глядя бросил: — Жорж? — Организуем, — пророкотал Матусевич, передавая листок с номером Гришину. Больше на вокзале им делать было нечего. Автомобили снялись с места. Два из них отправились в сторону северной трассы, а минивэн Гришина запетлял по улицам города в центр. *** Удар головой о шпалу не прошёл для него даром и, попав в багажник автомобиля, Тариз отключился, вынырнув из чёрного провала, только когда машина, снизив ход, остановилась. Он лежал в багажнике, скрутившись в позе эмбриона. По тому, как затекло его тело, Нарим понял, что дорога оказалась достаточно долгой, чтобы кровь прилила к голове, уйдя из конечностей и вызвав цветение светлых пятен перед глазами. Когда зрение немного прояснилось, а слух вернул способность доносить до мозга вылавливаемые извне звуки, Нарим услышал стук дверцы и чавканье ног, месивших грязь. Багажник открылся. Ян постучал битой по краю. — Вылазь. Только без фокусов, рыпнешься — башку размозжу. В исполнении его угрозы Тариз не сомневался и в планах не имел оказывать сопротивление, пока не увидит Анжея. А вот когда окажется Навроцкий в его руках, тогда и подумает, как Моравскому горло перегрызть. Страх отступил под давлением плавившей нутро ненависти. Пусть прощают те, кто никогда не шептал слова наспех слепленной молитвы, умоляя забрать свою жизнь в обмен на жизнь того, кто вращает вокруг себя твою вселенную. Ян задолжал ему слишком многое и без расплаты не останется. Неуклюже перевалив через край, Тариз погрузил ступни в грязь. Потоптавшись, разминая ноги, он, игнорируя холод, покрывший кожу мелкими пупырышками, нащупал языком спрятанный за щекой «маячок». — Чего встал? — вырвал его из кружения мыслей голос Яна. — Топай к дому. За его спиной хлопнула крышка багажника. Моравский открыл дверцу заднего сидения. Нарим проследил, как он вытаскивает наружу один из мусорных пакетов, сквозь который виднелись пачки купюр и кожаный футляр. Значит, от рюкзака Моравский по дороге тоже избавился, как и от его одежды. Зубы Нарима мелко стучали, мокрые носки, бельё и майка были его единственной защитой от холода. Он оглянулся, услышав повтор приказа Яна следовать к дому. К какому дому? Взгляд заметался по стене деревьев, небольшому сараю с покосившейся крышей, треугольному выступу земляного подвала — и остановился на тёмном пятне старого дома. Тариз понял, что Ян привёз его в лес. Перед ним находилась сторожка лесника или охотничий дом. И никакого иного жилья вокруг. Его надежда на то, что ему удастся выбраться отсюда с Анжеем, подняв крик и переполошив народ, потухла, едва возникнув. — Пошёл, — Ян ткнул его в спину концом биты, и он двинулся по грязи к крыльцу, путаясь в стреножившей его цепи, скользя ногами на размокшей жиже. Добравшись до крыльца, Тариз остановился, пропуская Яна вперед. Тот, сторожа его движения, оминул парня, держа биту вытянутой перед собой, и толкнул в грудь к стене дома. Открыв замок, Пшек отступил в сторону. — Топай. Нарим проковылял внутрь. Дверь за ним закрыли на замок. Внутри было тёмно, впереди маячил слабый голубоватый свет. Турок, щурясь, вдохнул в себя воздух: пахло сыростью, мышами и травами. — Вперёд, — стоявший сзади Ян опять подтолкнул его битой между лопаток. Он сделал мелкий шажок, цепь позволяла ставить ноги на ширину не больше тридцати сантиметров. Запнувшись за выступавшую половицу, Нарим едва не упал и, забывшись, уцепился в стену обеими руками. Плечо тут же прострелило болью. Скрипнув зубами, Тариз потащил себя к комнате и остановился за порогом, оглядываясь по сторонам. Сердце гулко колотилось в груди. Моравский подошёл к столу и, нашарив что-то среди остатков еды, потянул свою находку, звякнул металл. — Где Анжей? — прохрипел Нарим. Ян оглянулся на него через плечо. — Ослеп, что ли? Тариз заметался взглядом по комнате — свет, исходивший от стоявшей на столе лампы-накопителя был слишком тусклым. Увидев лежавший на полу под стеной куль из одеяла, Нарим, переваливаясь с ноги на ногу, двинулся к матрацу. Моравский, сев на стул, сунул в рот сигарету, следя за их встречей. Чиркнул зажигалкой под горестный стон Тариза, упавшего на колени у мотка одеяла, подсветил огоньком, поджигая кончик сигареты, то, как Нарим освобождает лицо и плечи Анжея и, срываясь на всхлип, прижимается к нему лбом. Ян пыхнул дымом в сторону коленопреклоненной фигуры, чьи плечи тряслись от беззвучного плача. — Как мило, — пробормотал едко, шевеля губами с прыгающей в них сигаретой. — Прямо Ромео и Джульетта, только оба с яйцами. Нарим, кривя мокрый рот, гладил дрожащими пальцами щёку Анжея. Навроцкий не открывал глаз, не шевелился, но был жив. Тариз слышал, как со свистящим хрипом вырывается из его покрытых безобразной коркой губ горячее дыхание. — Какая же ты тварь… Ян флегматично пожал плечами. — Да уж, какой есть. — Чтоб ты в аду живьём горел… Моравский усмехнулся. — Когда-нибудь буду, но не сейчас, — он взмахнул рукой. Рядом с Таризом, звякнув, упали наручники. Нарим оторвал взгляд от лица Анжея, больно в груди было так, что дышать получалось только в пол силы. — Застегни браслет на здоровой руке, — приказал Ян, — полобзался с синеглазкой, и хватит с тебя. Теперь он шлюшка замужняя, негоже ему с чужими мужиками долго любезничать. — Моравский хохотнул, считая своё чувство юмора неотразимым. Тариз, разогнувшись, окатил его слепым от ненависти взглядом. Глаза потемнели до черноты. Ян не впечатлился, издав новый смешок. — Что? Зубами бы меня рвал? Кишки бы вынул? — Мало тебе этого, — выдушил он, — от тебя и следа оставить нельзя. — Ого, — он хмыкнул, выпустив дым в потолок, — надо же. Ну, след я за собой оставлю, будь уверен. Как послание всему миру о вашей жалкой слабости, людишки. Копошитесь в своем мещанском дерьме, уверенные в своей безопасности и в завтрашнем дне. В том, что он будет таким же, как и вчерашний, позавчерашний. Верите, что пространство и материя подчиняются вам. Ан нет, подчиняются они таким, как я. Тариз задрал губы — вот что о себе безумец думал. — Новый грёбаный мессия. Ян рассмеялся: — Скорее, зверь Апокалипсиса. — Тебе стоило бы лучше читать Библию. — И это мне говорит «аллах акбар», — Моравский, сбросив усмешку, раздавил сигарету об столешницу. — Надевай наручники, или сам помогу. Нарим не тронулся с места, пусть только подойдёт. Ян медленно стащил себя со стула, покрутил шеей до хруста, потянул со скрежетом биту, стоявшую у ножки стола, задев крупный силиконовый фаллос, валявшийся на полу. Предстоящее развлекало, у краснопёрого не было шансов противостоять ему со скованными ногами и одной нерабочей рукой, но он все ещё пыжился, считая себя суперменом. Пора было опустить глупую пташку на землю. Тариз пригнулся, скаля зубы, закрыл собой Навроцкого, следя за ним зверёнышем. — Не подходи, — выцедил на одних шипящих. А Ян приближаться и не спешил, наматывал полукруги рядом, помахивая дубинкой, любовался падавшими на гладкий металл бликами света. — Слыхал, что с Леной случилось? — спросил он так, словно вёл разговор с добрым другом. — Говорят, на неё напали, голову размозжили. Битой, вроде этой, — он помахал своим оружием, следя за тем, как разливается бледность по его лицу. — Жаль, ребятки свою работу до конца не доделали. Не справились с бабой, киллеры хвалёные. За что только столько деньжат за свои услуги с меня содрали? Но учитывая, что платил я бабками Сержа… Что ты говоришь? — он остановился, приложив руку к уху, услышав, как Нарим давится проклятьями на турецком. — Может, переведёшь, полукровка? — Отольются тебе слезы тех, кого ты обидел! — Не в этой жизни, арапчонок, — небрежно отмёл блондин. Он сужал круги, отвлекая потерявшего голову Нарима, и тот не замечал, что Моравский подкрадывается к нему всё ближе. — В этой жизни я делаю то, что хочу, и беру то, что пожелаю. Как взял твоего дружка. — Ян похотливо облизнул губы. — Трахать его было таким удовольствием, узкий, словно новая перчатка. А как он стонал… — он зачмокал губами, — … и умолял сжалиться, пока я разрывал его зад… Договорить не пришлось, Нарим, потеряв остатки выдержки, заорав, бросился на него. Моравский только этого и ждал. Уклонился от кулака, летевшего ему в лицо, поднырнул под руку мальчишки и, оказавшись за спиной, впечатал биту в поясницу. Куда бить, знал, и когда Нарим, охнув, упал на колени, добавил новый удар по лопаткам, пригвоздив к доскам пола. — Не больно ты шустрый. Ян с гоготом откинул биту, сел ему на спину и, подняв наручники, сковал его руки за спиной. Наклонившись к уху закусившего губы от боли в ушибленных почках Таризa, блондин дыхнул на него горечью перегара. — Говорил же, чтобы сам наручники надел. Так нет, героя решил из себя покорчить. Не дорос ещё. Нарим тяжело дышал, по подбородку скользнула слеза. Разогнувшись, Моравский, улыбаясь, похлопал его по щеке. — С тобой, Шахерезада, мы ещё поговорим. Когда я вернусь. А пока полежишь в соседних… апартаментах. Там у тебя будет отличная компания. Вздёрнув его на ноги, он потянул подростка в смежную комнату и сбросил рядом с кучкой ковров. Выйдя из комнаты, Пшек вскоре вернулся с ошейником на металлической цепи. Уезжая на вокзал, он долго рылся в оставленной хозяином дома на заднем дворе куче металлолома и нашёл великолепный «якорь» для своего нового пленника — кусок радиатора батарей в пять звеньев. К ней и подцепил цепь поводка, закрепив к кольцу на его лодыжке. — Вот теперь порядок. Закончив укреплять вес на ноге Тариза, Ян разогнулся. Нарим, скрутившись в комок, сплёвывал пыль. — Тебе же дали всё, что ты потребовал. Я привёз деньги, — он вывернул голову, глядя на Моравского, — ты получил, что хотел. Почему не отпустишь нас? Не хочешь отпускать меня, отпусти хотя бы Анжея. Ему нужна помощь! Блондин, опустившись на корточки, устроил щёку на ладони, опирая локоть в колено. — Видишь ли, красноперый, я никого не собираюсь отпускать, — доверительно сообщил он. — И не собирался. Моё всегда остается моим, пока не сдохнет, а потому Анжей умрёт. И перед этим увидит, как ты отдашь свою душу Аллаху или Магомету, уж не знаю, кто там у вас в рай пакует. Нарим некоторое время молчал, прежде чем ошеломленно прошептал: — Зачем ты это делаешь? Ян стрельнул бровями вверх, одновременно поджав губы — взгляд затуманился, устремившись за одному ему ведомую грань. — Почему делаю? — медленно повторил он, словно пробовал оба слова на вкус. — Да потому, что могу, потому и делаю. А остальные только мечтают, прячут свои подлые мыслишки и грязные мечты, давя их в себе в угоду дурацкой морали. А я делаю то, что хочу. Летаю над вашим овечьим стадом и гажу вам на головы. Встав на ноги, блондин потыкал носком ботинка в батарею и вышел из комнаты. Зашелестели мешки. Хлопнула входная дверь, щёлкнул замок. Нарим некоторое время лежал, закрыв глаза, прислушиваясь, не вернется ли. В доме царила тишина. «…я никого не собираюсь отпускать и не собирался». Слова Яна не оставляли никакой надежды. Он шевельнулся, перевернулся на живот и выплюнул на пол кругляшок «маячка». В голове закрутились слова техника Гришина, инструктировавшего его о том, что следовало делать с датчиком. Чтобы активировать «маячок», следовало нажать на верхнюю выступающую часть и продержать датчик в таком положении, посчитав до десяти. Нажать его носом не вышло, он вновь подобрал маячок губами и сжал зубами. Досчитав до десяти, снова сунул за щёку и огляделся. Датчик следовало спрятать. Он заметал взгляд по сваленным в кучу мешкам, старой мебели и перекатился ближе к ковру, лежавшему рядом. Не рассчитав оборота, толкнулся в сверток, и его плечо влипло во что-то влажное. Влажное, тошнотворно пахнущее. Оглянувшись через плечо, Нарим в ужасе отшатнулся, разглядев, что едва не уткнулся носом в лицо мертвеца, укрытого куском ковра. Тусклые глаза трупа были раскрыты, ловя слабый свет луны, падающий из окна, туловище покоилось в луже крови, в неё Тариз и влез плечом. Резко втянув воздух, он, перебирая ногами, отполз как можно дальше. Батарея дёрнулась под его рывком, едва не вывихнув ему лодыжку. Сердце бешено заколотилось — так близко он видел мертвеца впервые в жизни. Не умершего от естественных причин, а убитого. Он не сомневался, что видит перед собой Марата Горина, пропавшего после вызова Яна. Домой живым к младшему брату бывший друг детства Яна больше не вернётся. Почему Ян убил Марата? Был ли его брат прав, и мог ли Горин-старший заступиться за Навроцкого, за что и поплатился? Анжей… Нарим, сплюнув активированный «маячок» под стену, перевернулся на спину. Наручники резанули запястья. Приподняв бёдра, он извернувшись, встал на четвереньки и толкнулся вперёд. Первая же попытка продвинуться к двери закончилась неудачей. Турок упал лицом в пол, стерев щёку в кровь. Батарея весила слишком много для его истощённого трехсуточным бдением тела. Но сдаваться не собирался, потребность добраться до Анжея, оказаться рядом и прижаться к нему, стала насущной, как воздух. Перевернувшись на спину, он, сдавив челюсти так, что заныли дёсна, потянул на себя ногу с батареей. Мышцы едва не разорвал, однако продвинуться вперёд ему удалось на целый локоть. До порога комнаты он добрался, извиваясь гусеницей и шипя сквозь зубы. Металл наручников ободрал лодыжку, плечо немилосердно ныло, он загнал под кожу не одну занозу, собрав их с дощатого пола, но Тариз боли не чувствовал, сосредоточившись лишь на стремлении добраться до Анжея и лечь рядом. Матрац с Навроцким маячил в полусумраке, создаваемом неясным свечением лампы. Нарим прикипел к нему взглядом, не отвлекаясь ни на что, кроме своей цели. Чтобы доползти до него, понадобилась целая вечность. Закончив свой путь, Тариз, тяжело дыша, уткнулся лбом в плечо Анжея. Горячее, покрытое мелкой моросью пота. Навроцкий сгорал от температуры, отправившей его в марево бреда. Ведь не могло же быть правдой то, что рядом с ним находился Нарим, жалобно звавший его по имени, просивший открыть глаза и поверить, что скоро к ним прибудет помощь и они вернутся домой. Лоб Тариза прижался к его щеке, Нарим шептал ему, что теперь они вместе, что никогда не расстанутся, и он его никому не отдаст. От звука голоса Турка по телу разливалось умиротворение, отгоняя боль на задворки сознания, запирая её там вместе с мерзкими воспоминаниями, что выворачивали душу, лишая желания цепляться за жизнь, дышать и двигаться. — Нар… Тихий, еле слышный шелест своего имени Тариз услышал, уже отчаявшись добиться ответа и, воспряв, потянулся заглянуть в лицо Навроцкого. — Анж, я здесь, — он раз за разом повторял одну и ту же фразу, надеясь, что она дойдёт до глубин его мозга, где он спрятался от всего дурного, и заплакал, как ребёнок, шмыгая носом, увидев трепет его ресниц. — Они придут, не бросят, найдут нас, и мы поедем домой. Открыть глаза не получилось, веки были слишком тяжёлыми, но голова Анжея качнулась, поворачиваясь к нему. Сигнализируя — слышу. — Только не уходи, Анжей, будь со мной… Тариз дёргал руки в наручниках, силясь удержаться на боку, ближе к Навроцкому. Он отдал бы всё, чтобы забрать последние несколько дней из жизни Анжея, наполнить всецело собой и не позволить случиться плохому. Не отпускать домой, не давать время для раздумий, а увезти в отель и заключить в пространство между собой и Тимом. Не дать случиться Яну и этому страшному дому в его жизни. Того, что выплёскивает из себя всё это, Тариз не понимал, как и того, что плачет, прося прощения, уложив щёку на его грудь. И не сразу осознал, что толчков сердца Анжея больше не слышит.