Два крыла для Ангела

«Менты дают в ж…пу!». Анжей с маниакальной сосредоточенностью раз за разом читал написанное на стене матерное утверждение, будто оно могло раскрыть ему тайну бесконечной вереницы несчастий, что задались целью добить его окончательно. Тупость громкого заявления въелась в мозг. Убедился ли её творец в собственном утверждении на личном опыте, или просто запечатлел свой короткий спитч на стене местного отделения милиции из пакости, Анжея не интересовало. Он уцепился глазами за надпись лишь потому, что нацарапанное каким-то непостижимым образом помогало удержаться на грани, за которой его ждал грандиозный нервный срыв. Мимо сидевшего на лавке подростка прошёл немолодой милиционер, ведя за собой за локоть тощего парня в рваных джинсах. На физиономии неформала переливался триколором старый синяк под глазом, парень ныл, что не виноват. Участковый, со смертельной скукой в голосе, предложил ему заткнуться, если не хочет обратно в кутузку. Анжей, проводив их взглядом, снова впился в одиозную надпись, слушая мельтешение обрывков мыслей в голове, под не утихающий белый шум тока крови. Ему вдруг вспомнилась другая фраза — «состояние не-стояния». Так Тимофей обозначал свои ощущения по утрам понедельника. Когда и мозг набекрень, и поставить его на место — ни желания, ни сил нет. Мысль о Тиме прорвала ненадолго отупение чувств, уколов острой тоской. Сколько он себя помнил, рядом всегда был Сафронов, заполняя собой то пространство, что сейчас зияло ранящей пустотой. Рыжику он поверял то, что никогда не решился бы сказать Нариму. Больше, чем друг — часть души, плечо под рукой. Скамья под ним скрипнула, рядом опустился Айнур. — Есть не хочешь? — мужчина протянул ему батончик «Баунти». — Нет, — Анжей мотнул головой. — А я, пожалуй, перекушу. Язва у меня, — оправдался турок, сдёрнув обёртку. Сунул батончик в рот и, прожевав, продолжил. — Зря ты тут сидишь. Поехал бы в отель, там бы нас и дождался. Не хочешь в отель, Виктор отвезёт тебя к себе. Анжей упёр взгляд в стоявших неподалеку Рамзина с Матусевичем. Оба решили отправиться в отделение вместе с Анжеем и Айнуром. Всё тот же Рамзин вызвал на подмогу Навроцкому Мёльдера, узнав, что вспыльчивого поляка ждёт административная ответственность за нарушение общественного порядка, а возможно, и криминальная, в порядке частного обвинения. Адвокат приехал сразу и, коротко поздоровавшись, ушёл в отделение вслед за дежурным. К череде несчастий, выпавших на долю семейства Навроцких, добавилась новая неприятность, организованная на сей раз лично главой семейства. То, что Серж мог устроить безобразную драку в аэропорту, потянувшую за собой вызов наряда милиции и отправку всей компании в отделение, не укладывалось в голове. Отчим продолжал раскрывать в своём характере черты, ранее ему совершенно не свойственные. Впрочем, куда больше Анжея взволновало то, что на его орбите появился человек, давший ему жизнь, и покинувший его добрую дюжину лет назад. Отца он помнил смутно, но благодаря бабке не забывал и долгие годы ждал его возвращения, лелея глупую детскую уверенность в том, что отец любит его и только по каким-то, тщательно скрываемым матерью обстоятельствам, не может вернуться к нему. Став старше, он прекратил ждать, однако с уходом отца так до конца и не смирился. И вот Ладислав Бронецки вновь появился в его жизни: пропустив сотню утренников, выступлений на конкурсах, не побывав на двенадцати днях рождения, не выстояв рядом с ним у гроба матери, не пройдя путь возвращения из безумия после насилия, учинённого Яном. Не пережив с ним ничего, что было по-настоящему важным. Появился, чтобы заявить, что вновь желает стать его отцом, и лишил возможности увидеться с Боженой, попытаться научится жить без Нарима и Тимофея. Мужчины сцепились, как псы, вспыхнув застарелой ненавистью, и к месту конфликта спешно стянулась охрана аэропорта. Айнур оттащил подростка подальше от потасовки, в которую встряли Жорж с Графом, разделяя великовозрастных «бойцовских петушков». Подоспевший наряд милиции скрутил обоих зачинщиков драки и забросил в бело-синий внедорожник, наплевав на угрозы Ладислава «засудить всех и каждого». Навроцкий благоразумно помалкивал, испепеляя противника полыхавшим внутри зрачков мрачным огнем. Автомобиль милиции вырулил на трассу, вдогонку за ним выехали Айнур с Анжеем, Виктор и Матусевич. В отделении виновников конфликта развели по разным кабинетам, оставив группу поддержки мариноваться рядом с дежуркой в душном коридоре. — Это нормально? Искандер перестал жевать, услышав тихий голос Анжея. — Что именно? — спросил турок. — Что Сержа допрашивают так долго? — Не знаю, меня никогда не допрашивали. Я лишь раз имел дело с вашими следователями, когда мой водитель совершил ДТП. — Это были гаишники, — поправил Анжей. Он наклонился вперёд, обнимая себя за плечи, уперев локти в колени. — Серж совсем не удивился. — Ты это о чём? — Не удивился появлению отца. — С чего ты так решил? — Потому что я живу рядом с ним с четырёх лет. — Не знаю, что тебе на это ответить, парень… — Айнур развёл руками. Анжей ответа и не ждал, снова отгородившись молчанием. Виктор со своего места предложил им выйти на улицу подышать свежим воздухом. Анжей отказался, заявив, что будет ждать отчима. Искандер его поддержал, и Рамзин, пожав плечами, вскинул руку к глазам. Из-под манжета вынырнули, сверкнув белым золотом, Rolex Day-Date. Навроцкого держали в отделении уже третий час. Слишком долго для разбирательства простого административного правонарушения. Делов-то было: отобрать пояснения, дать подписать протокол и предупредить о явке в суд на рассмотрение дела. Всё должно было занять не больше часа. Максимум. Частый опыт приводов в далёком прошлом давал право утверждать, что процедура Рамзину была известна до мелочей. Но что-то явно пошло не так. Стук двери заставил всю четвёрку зашевелиться. Из внутренней части отделения вышел Мёльдер. Анжей потянул себя со скамьи вслед за Айнуром. Лицо адвоката не предвещало ничего хорошего. — В чём дело, Алекс? — раздраженно бросил Рамзин. — Какого чёрта мы протираем здесь штаны из-за полной ерунды? Адвокат поднял бровь. — Хороший вопрос. Хотел бы и я знать на него ответ. — Что это значит? — спросил Айнур. — Дело действительно яйца выеденного не стоит, — согласился адвокат, отряхивая невидимую пыль с рукава пиджака, — пояснения дали, Серж всё признал и кается в своем поведении. Сорвался, виновен, согласен понести наказание и заплатить штраф. — Так в чём же дело? — В том, что уважаемые господа менты тянут время. — Зачем? — Я не телепат, Вик, мысли не читаю. Но, исходя из моего немалого опыта, могу храбро утверждать, что держат нас здесь не зря. — Тогда подай какую-нибудь жалобу. — На что? — Не знаю, — окрысился Рамзин, — на то, что здесь воздух несвежий. Из толчков дерьмом несёт. Придумай что-нибудь, ты же у нас светило-мозго… дроб. Адвокат терпеливо вздохнул — с характером Рамзина уже успел сжиться за двадцать пять лет знакомства. — Они действуют по правилам, Вик. Формально по правилам. Отбирают пояснения, задают вопросы, ждут информации о предыдущих привлечениях к уголовной и административной ответственности. Жалобу я, разумеется, подам. Это уже вопросы оформления дела в суд, и нашего присутствия не требуют, но у них ещё есть вопросы, и они вправе их задавать. — Что там выяснять? Банальный мордобой между двумя папашами, не поделившими птенца, — Рамзин отметил, как передёрнул плечами Анжей и поспешил завершить: — Делай всё, что нужно, чтобы вытащить Сержа отсюда как можно быстрее… Рамзин прервался, увидев вышедшего наружу Бронецки с адвокатом. Мужчины мгновение смотрели друг на друга, прежде чем Ладислав двинулся в их сторону. Анжей прерывисто вдохнул, следя за его приближением. Он помнил, как отец ушёл из дома, где кроме него с матерью жили бабушка с дедом — родители Натальи Навроцкой. Анжей плакал, цепляясь за его ногу, а тот отдирал его от себя, пытаясь дотянутся до стоявшей на полу спортивной сумки с вещами. — Нам надо поговорить, Анжей, — Ладислав остановился у его скамьи. Рамзин с Матусевичем сомкнули плечи, преграждая ему путь к сыну. Айнур встал рядом с поднявшимся Анжеем. — Он не в праве тебя заставить делать что-либо, — обратился к нему Искандер. — Если не хочешь разговора, просто скажи «нет». Анжей молчал. Его охватила полная апатия. Что могло быть хуже того, что уже произошло? Хочет поговорить? Он даст ему такую возможность. Ради того сперматозоида, который, ввинтившись в яйцеклетку, дал ему жизнь. — Хорошо… — сухо выронил он. — Где? Ладислав оживился. — Здесь за углом есть уютное кафе. Там подают вкусные клубничные коктейли. Ты такие любил в детстве. Безучастность на лице Анжея треснула, он устремил к лицу мужчины долгий взгляд. В следующую секунду глубокую синеву заволокло прежним деланным безразличием, и он кивнул. — Ладно. — Я с вами, — решительно заявил Искандер. — Не надо, — Анжей вытянул руку, преграждая ему путь. — Со мной пойдёт Виктор. Искандер был недоволен его решением, но настаивать не стал. Кафетерий занимал окраинную часть здания по соседству, рядом с небольшим сквером. Внутрь Ладислав сперва запустил сына, следом вошёл сам, не потрудившись придержать дверь. Створки схлопнули свои объятия перед самым носом Рамзина. Виктор ругнулся, Матусевич, обойдя начальство, распахнул перед ним дверь, не спуская глаз с его лица. Пытливых, вприщур. — Это ведь ты сообщил отцу Анжея об их отлёте? — спросил он, задержав его на крыльце. — Отвянь, — Виктор попытался обойти его, но Матусевич перекрыл собой проем. — Не сумел добиться от Сержа, чтобы тот отказался от идеи с отлётом в Германию, и решил жар выгрести руками биологического папаши? — А если и так, то что? — Рамзин не собирался оправдываться. — Сержу следовало уступить, парень был не готов к поездке. Ему ещё в койке отлеживаться не одну неделю. — О здоровье мальчишки заботился или об интересах своего члена пёкся? Отпусти парня, Вик. Хватит в его жизнь вмешиваться. — А это уже мне решать, во что вмешиваться, а во что нет. Рамзин отодвинул его со своего пути и исчез внутри. Матусевич, скрипнув зубами, последовал за ним. Внутри пахло сдобой и свежемолотым кофе. Анжей опустился на стул у стола, выбранного отцом. Виктор с Жоржем, демонстрируя одинаково угрюмые физиономии, заняли соседний столик, дав возможность отцу и сыну поговорить в относительном уединении. Сунув руки в карманы, Анжей сполз на край сиденья, зарываясь подбородком в шарф. Ладислав сделал заказ официантке  — два клубничных коктейля, два эклера и один крепкий кофе. Анжей смотрел на мужчину, отыскивая зримые следы изменений: гусиные лапки в уголках глаз, протянувшиеся от носа к поджатым губам складки, шрам на щеке, которого он не помнил. Отпустив официантку, отец ответил ему тем же — с хищным вниманием впился в лицо сына. — Ты всё больше походишь на Наталью. — Разочаровал? — выдал он без эмоций. — Да нет, — мужчина откинулся на спину стула. — Твоя мать была красавица. Рад убедиться, что мы с Натальей создали отличного парня. Он вдруг нахмурился и, нагнувшись, потянул руку к его лицу — Анжей отшатнулся. — Что ты делаешь? — Что у тебя на лбу? — Брови, — Анжей, поняв, что он заметил шишку, нагрёб челку. — Это Серж сделал? — Что?! — предположение мужчины на миг лишило его самообладания. — Серж меня никогда… — он замолчал, гася в памяти руки Навроцкого-старшего на своей шее, вдавливавшие его в стекло окна в палату Божены, — никогда меня не бил. Я упал, поскользнувшись, ударился об машину. Бронецки бросил взгляд за его спину, в сторону соседнего столика, где Рамзин и не думал утруждать себя необходимостью делать вид, что не прислушивается к их разговору. Глаза мужчин встретились и тут же разошлись. — Анжей, — Ладислав переместил локти на стол, — если Серж поднимает на тебя руку, ты можешь сказать мне. Я сумею позаботиться о тебе… — Как заботился последние двенадцать лет? — перебил он. И тут же пожалел, что сорвался. Не так следовало вести разговор, нужно было молча выслушать, а потом поблагодарить за счастливое светлое детство, созданное не его руками, и уйти. Бронецки разочарованно принял прежнюю позу. — Значит, тебя таки успели отравить ложью. Не ожидал такого от Натальи. — И чем меня, по-твоему, травили? — Ты многого не знаешь. О Серже, о твоей матери, о том, почему я ушёл. Он остановился, ожидая от него проявления интереса, но Анжей молчал. Вернувшаяся официантка поставила перед ними коктейли и блюдце с пирожными. Последним выложила перед Ладиславом кофе из подноса. Запахло клубникой, Анжей отодвинулся, кривя рот. Размешивая сахар в кофе, Ладислав наблюдал за сыном. Парень и вправду вырос хоть на обложку журнала. — Девушка уже есть? — спросил он, впустив в голос излишнее дружелюбие. — Наверняка отбоя нет. Я в твои годы… — Почему ты ушёл? — перебил Анжей. — Того захотела твоя мать. — Она плакала, когда ты уходил. Бронецки поджал губы. У пацаненка была хорошая память. — Крокодильи слезы, — зло выдал он. — Твоя мать не была мне верна. Она изменяла с Сержем, а я опрометчиво считал его своим другом. — Мать познакомилась с Сержем уже после того, как вы расстались. — Правда? — с ехидцей протянул мужчина. — Думаешь, ты лучше меня знаешь историю их отношений? Сколько тебе было при вашем первом знакомстве? Анжей запнулся. Когда Серж плотно вошёл в его жизнь, ему не было и полных пяти. О том, как Наталья и Серж встретились, он не знал ничего, кроме того, что роман их был стремительным и быстро закончился тихо сыгранной свадьбой в кругу двух семей. — Серж познакомился со мной и твоей матерью на одном из празднований Рождества, — продолжил мужчина, — моя мать, твоя бабушка, помогала устраивать ксендзу встречи польского сообщества. Наталья затащила меня на вечер, сказала, что мы мало общаемся с прихожанами и почти забыли свои корни. Там нас представили родне Сержа. Они были восхищены Натальей, её знанием польского, манерой подать себя, её мясным пирогом, но куда больше она привлекла внимание Сержа. Мне ещё тогда надо было свернуть ему шею. — А смог бы? — Не сомневайся, смог бы. И если бы сделал это, то не стал бы рогоносцем. Серж не отобрал бы у меня жену и сына. Однако я был слеп, позволил Сержу навязаться нам в друзья, даже завёл с ним общий бизнес. И был облапошен им по всем статьям. И как друг, и как партнер. Серж отобрал у меня всё. — Он нагнулся к столу. — Это твоя мать запретила мне видеться с тобой. Заставила отказаться от сына ради того, чтобы её бесплодный муженек заполучил наследника. Сержу досталась женщина его мечты и готовенький Навроцкий, а я получил… — он потянулся к шраму. — …хорошую сумму, которую дал тебе Серж, чтобы ты убрался из нашей с мамой жизни, — договорил Анжей. Ладислав, опешив, опустил руку. По лицу прошла рябь, искажая правильные черты. — Серж тебе рассказал эту гадость? И ты ему поверил? — Он ничего мне не рассказывал. Как и мама. Я услышал об этом от Беаты. После инсульта бабушка много чего выдавала из того, что следовало держать за зубами. И рассказала о том, как ты меня продал, а Серж купил. Мне было четырнадцать. Как оказалось, я был тебе не нужен. С самого начала. — Деньги были взяты не за тебя, это была моя доля в деле, которое Серж украл у меня, как и твою мать! — Может быть, — Анжею было наплевать, как он объяснит свой поступок, — мне всё равно, что тобой двигало, когда ты решил отказаться от меня и взять деньги Сержа. Ты их взял и выполнил свою часть сделки — ни разу даже не попытался увидеться со мной. — Мои попытки не возымели бы успеха! Уверен, он не сказал тебе о том, что накануне я пришёл к нему и потребовал встречи с тобой, а вместо этого он попытался увезти тебя за границу. Анжей изломал брови, хмуря лоб. Вот значит как… — Серж не желал нашей встречи, хотел и дальше держать тебя в неведении, — продолжал говорить Ладислав. Анжей тряхнул головой. — Не знаю, чего хотел Серж, а я хотел увидеть сестру. Сними запрет суда. Дай мне улететь к Божене. — Не раньше, чем я верну своё. — Я не твоя собственность… — Анжей прервался: запоздалая мысль, мелькнувшая в голове, подкатила тошноту к горлу. — Тебе нужен не я, а то, что мне досталось после матери. Тогда ты просчитался, у неё было множество долгов. Я ничего не получу. — Ты понятия не имеешь о том, что получишь. От тебя скрывали правду и Наталья, и Серж, и моя полоумная мамаша, не умеющая держать язык за зубами. Что бы ни случилось в прошлом, это не изменит того факта, что ты и я — отец и сын. Вдвоем мы можем свернуть горы, с активами твоей матери в компании Сержа, и под моим руководством, мы обеспечим себе достойное будущее… — Вот оно что, — перебил Анжей, — акции… Чёртовы акции, которые позволят тебе влезть в управление компанией Сержа. — Эта компания должна была быть моей, — он больше не разыгрывал заботливого папашу, перейдя на тон барышника, — и стала бы твоей, перейдя от отца к сыну… — Так и будет, — заверил он, потянув себя со стула, — только передашь её мне не ты. — Анжей… Слушать продолжение он не стал, воздух, царапая горло, вдруг стал слишком плотным. Ему нужно было на улицу, подальше от сидевшего на стуле человека, с которым у него не было ничего общего. — Мы не договорили, — попытался удержать его Ладислав. Анжей так не думал. Его виски словно сжали невидимые тиски. — Мы закончили разговор, — сказал, вытянув из кармана пару мятых купюр, мелочь, и бросил их на стол. Монетки заплясали. — Надеюсь, хватит. Если нет, уж извини, всё, что имею. — Ты совершаешь ошибку, — голос мужчины налился злым раздражением, — веришь тому, кому не следует верить! — прокричал он ему в спину. — Серж никогда не даст тебе того, что дам я! — Да ничего ты мне дать не можешь. — Анжей обернулся к нему уже у двери. — А насчёт ошибок… Если ты знал меня, то помнил бы, что у меня аллергия на клубнику. Попробовав её в год, я едва не умер от удушья. Какой отец мог о таком забыть? Проступившая на лице Ладислава досада вызвала у Анжея брезгливую жалость. — Если ты хоть что-то ко мне испытываешь — забери заявление из суда, — попросил он. — Какое бы решение суд не принял, жить с тобой я не буду. У меня есть семья, другой мне не надо. И отца другого… — он закусил губу, — тоже не нужно. Стены давили всё сильнее, не дожидаясь ответа, он вышел из кафе, оставив человека, породившего его на свет, в своём прошлом. Матусевич, поднявшись, последовал за парнем. Рамзин задержался — Ладислав, не вставая с места, ухватил его за руку. — Вы обещали мне другой расклад, — высказал свои претензии взбешённый брюнет. — Мальчишка вовсе не жаждет нашего воссоединения. — Я ничего вам не обещал, — Рамзин брезгливо вырвал руку. — Только предложил помощь юристов в оперативной организации иска и запрета на выезд Анжея за границу. — Без согласия Анжея помочь нам и очернить Сержа, судебный спор мне не выиграть. Суд учтёт его мнение и, если Анжей заявит, что Серж — папаша куда лучше меня и он желает жить с ним, я проиграю! Рамзина его проблемы не волновали. — Разумеется, проиграете. Шансов не было с самого начала. Ладислав ошеломленно моргнул: — Тогда зачем… — вопрос до конца не задал — понял, что был использован по всем статьям. — Вот оно что… Я был средством удержать Сержа с Анжеем в стране. Но зачем? Рамзин усмехнулся — Бронецки «не зрел в корень». Что же, это его устраивало. — У меня с Навроцкими свой расклад, который вас не касается. — Я не буду плясать под вашу дудку. — Будете, Лад, — пообещал Рамзин, да так, что погнал по его спине толпу ледяных мурашек, — все пляшут, и вы, милейший, не исключение. Потому иск останется в суде, и мой адвокат по-прежнему будет им заниматься. А вот заявление о нанесении вам Сержем телесных повреждений придётся забрать. Синяки пройдут, а на мази и примочки я переведу солидную сумму на ваш счёт, в качестве отступных от родительских претензий. Вам ведь не впервой торговать собственным ребёнком? Рамзин не скрывал своего презрения. Ладислав был трутнем высшего класса. О том, как он жил последние десять лет, Рамзин знал. Гришин с командой сработали быстро и качественно, предоставив полную информацию, как о месте обитания биологического отца Анжея, так и о нём самом. Ладислав был стареющим альфонсом, оставшимся не у дел. Бронецки умел манипулировать людьми, но до мастерства Рамзина ему было далеко. Не выдержав взгляда Рамзина, Ладислав отвернулся. — Номер счёта я передам адвокату, — выцедил сквозь зубы. — Вот и ладушки. Удовлетворенный их консенсусом, Виктор покинул кафе. *** Анжей сорвался с крыльца, оскальзываясь подошвой ботинок по укрывавшим каменные ступени деревянным решеткам. Позади топал Матусевич, бубня что-то в спину. Анжей не слушал, заскочил за угол в тупик, образованный стенами домов и ткнулся головой в бетонную урну, охватывая трясущимися пальцами грязные края. Его вырвало скудным завтраком, обрызгав шарф и куртку. Лицо укрыло испариной, желудок закоротило волной спазма, сгибая позвоночник в горб. Разогнуться вышло не сразу. Матусевич, застыв рядом, молча подал ему выуженный из кармана платок. Платок Анжей взял и, оторвавшись от тумбы, сполз на корточки, уперев ладонь в асфальт. Под пальцами таяла тонкая корка льда. Начбез неодобрительно проследил за тем, как он стаскивает с себя шапку, вытирает лицо, забыв о платке. Губы мальчишки подрагивали, пытаясь вытолкнуть застрявшие где-то в груди тяжёлым клубком эмоции. — Я ей не поверил… — сдавленно выдохнул наконец. — Думал, она же больна, не понимает, что говорит… Матусевич, как и Рамзин, разговор горе-отца с сыном прослушал, «мотая на ус». Недосказанное понял. О том, что мать Ладислава — Беата пребывала на содержании семьи Навроцких и давно впала в маразм, знал из внушительного досье, составленного его людьми. — Мне жаль, парень, — утешальщик из Матусевича был хреновый, но он старался, — родители не всегда идеальны. Все совершают ошибки. Губы Анжея прошило судорогой. — Твой отец тоже тобой торговал? — Он умер, когда мне было десять. И человек он был… не идеальный, — сообщать о том, что его отец поднимал руку на их мать, Матусевич не стал. Пусть мёртвые покоятся с миром. — Как бы мерзко ни поступил твой отец, а рядом с тобой оставалась любящая тебя мать и очень даже неплохой отчим. — Серж меня купил. Матусевич присел напротив, не обращая внимания, что погрузил в лужу подол пальто. — Как бы это ни выглядело со стороны, парень, я всё же сомневаюсь, что предложение «купить» тебя последовало именно от Сержа. Думаю, он был влюблен в твою мать так, как мужчина может любить лишь однажды, и был готов сделать всё, чтобы она была счастлива. Потому и принял условия неблаговидной сделки, предложенной твоим отцом. Анжей горько усмехнулся: — А ради кого он скрыл то, что мой отец потребовал встречи со мной? Витязь вздохнул. Взъерошенный подросток напоминал ему его самого в возрасте шестнадцати лет. Такой же непримиримый максималист, ожидающий от мира соответствия его идеалам. Вот только мир никак не желал укладываться в отмеренные ему рамки и чихал на его желания. — А ты сам как думаешь? — предложил подумать самому над своим вопросом, и тут же дал свой вариант ответа: — Оберегал тебя. Потому же и драку устроил. Объяснение было нелепым, Анжей отмахнулся от него, поднимаясь. — И каким образом, устроив драку, он меня оберегал? Коленки Матусевича ощутимо хрустнули, возвращая его в вертикальное положение. Мужчина отряхнул пальто, а потом внезапно выбросил руку и ухватил Анжея за плечо. Навроцкого словно током прошибло. Отшатнувшись, он на автоматизме рефлекса отбил руку бородача и, в ошеломлении понимания, так и застыл с открытым ртом. — Вот почему, — Жорж, отступив назад, поднял руки, показывая, что больше дотрагиваться не будет. Анжей смотрел на него широко распахнутыми глазами. В мозгу медленно, но верно разрасталось понимание: обними его Ладислав, и он сорвался бы в истерику, обнаружив последствия, оставленные ему «общением» с Яном. Понимая, что остановить его по-иному не успеет, Серж сделал то, что отвлекло внимание того от сына и не позволило причинить Анжею новых мучений. Матусевич терпеливо наблюдал за сменой пробегавших по его лицу эмоций, начиная от ошеломления, до совсем недетской печали. Такими, погружёнными в мрачные «переглядки», их и застал Рамзин. — Вот вы где, — проворчал Виктор, укладывая в карман мобильный, — а я уж было думал в розыск вас объявлять. — Он замолчал, прочувствовав повисшее в воздухе напряжение. — Жорж… всё в порядке? Начальник охраны кивнул. — В порядке. Анжею нужно было проветрить голову. Навроцкий, встрепенувшись, развернулся и на всех парусах двинулся на выход из тупика мимо Рамзина. За углом в лицо ударил порыв ветра. Натянув шапку поглубже, Анжей закутался в шарф, слабо пахнущий рвотой. Ветер, высвистывая протяжные мелодии, закручивал спирали из листвы под его ногами. Уже подходя к ступеням крыльца отделения милиции, он увидел машину: белый микроавтобус с синей полосой на боку и мигалкой. Боковая дверца была открыта, из отделения вывели человека, закованного в наручники, в сопровождении двух мужчин в форме, третий, в погонах младлейта, шёл сзади. Анжей, узнав в арестанте Сержа, запнулся и рухнул бы на обмякших коленках на асфальт, не подхвати его под локоть подоспевший Рамзин. Серж, застряв у автомобиля, оглянулся. Увидев пасынка и стоявших за его спиной Рамзина с Матусевичем, он дёрнулся к ним. — Анжей, всё будет хорошо! — выкрикнул мужчина, сопротивляясь рукам, толкавшим его внутрь автомобиля. — Не волнуйся обо мне, слышишь! — Серж… — он рванулся к отчиму, но Рамзин удержал его с помощью Жоржа и он обвис в руках мужчин. — Какого хрена?! — Рамзин двинулся к крыльцу, где объявились Айнур с Мёльдером. Адвокат, прижав к уху мобильный телефон, что-то рассерженно выговаривал в трубку. Навроцкого-старшего затолкали в машину и дверца хлопнула, отгородив его от взглядов собравшего у крыльца народа. Беспомощно проследив за машиной с мигалкой, Анжей ударился затылком в грудь державшего его Матусевича и взвыл в равнодушное небо.