Два крыла для Ангела

Смена дня и ночи — неизменная константа: была, есть и будет, пока существует вселенная. Горизонт светлел, свидетельствуя о наступлении нового дня, что мог стать как переломным, так и последним. Анжей сидел, забравшись с ногами на широкий подоконник — любимое место-убежище с тех пор, как не стало его матери. Спину холодил откос стены, коленку — стекло, за которым мело мелким снегом. Этой ночью, он и Нарим, оставшись одни, долго лежали на кровати, переплетая пальцы. Анжей, давя страх, отдавался ласке. Тариз целовал его, оставляя тёплые следы на висках, веках, губах, щеках. Большего себе не позволяли, оба чувствовали, что близость сейчас должна быть именно такой — целомудренно-выдержанной, соединяя души через слова. Тариз шепотом рассказывал ему об их будущем, уверяя, что оно будет прекрасным. Анжей слушал, пряча взгляд за трепетом длинных ресниц, цепляясь за звучание его голоса. В голове билось лишь одно желание, чтобы ночь никогда не закончилась, но за окном неумолимо проступали очертания домов, разрастался шум просыпавшегося города, и он, подавив внутренний протест, освободился от рук Тариза, предложив принести им чаю. Турок захотел помочь. Он отказался, заверив, что справится сам, и поднялся с кровати. Нарим ухватил Навроцкого за руку. — Уже сегодня всё закончится, — твёрдо сказал он, глядя ему в глаза, — и наладится. — Я знаю, — Анжей попытался улыбнуться, но вышло криво и не искренне. Он покинул спальню, спеша уйти от его пытливого взгляда. Пока грелась вода в чайнике, вытянул из кармана заранее припасённые таблетки снотворного матери. Если верить инструкции, подействовать они должны были мгновенно и обеспечивали сон, как минимум, на 6-8 часов. Этого должно было хватить. Разлив чай по двум чашкам: оранжевой и белой, он растолок сразу три таблетки черенком ножа в ложке и всыпал порошок в оранжевую чашку. К чаю добавил две ложки весеннего мёда. Поставив чай на поднос, Анжей прислушался. В гостиной заскрипел диван — его возня потревожила ночевавшего там Ника. Шевцов тоже не спал в эту ночь. До четырёх утра Анжей с Наримом слышали бормотание телевизора в гостиной. Стас дрых в комнате Лены. Шевцов взял ночное дежурство на себя и будить его не стал, всё равно сон к нему не шёл. Ник думал о Жорже и тоска выгрызала в его груди дыру. Подняв поднос, Анжей понёс свою ношу в спальню. Нарим задремал, ожидая его и, устроив поднос на тумбочке, он присел рядом. Почувствовав сквозь дремоту его присутствие, Тариз, перевернулся на спину, потирая лицо. — Кажется, я вырубился. — Совсем ненадолго, — успокоил он, подавая ему оранжевую чашку. Нарим отпил глоток. Анжей напряжённо наблюдал за ним, забыв о своём чае. — Горчит, — Тариз глянул в чашку. — Это разнотравье, — солгал он, — наверное, одуванчики дают такой вкус. — Никогда не пил чая из одуванчиков. — Пойманное и закупоренное в жестяную коробку лето, — пробормотал Анжей. — Лето, и сама вечность. Рей Бредбери, — пояснил он на его вопросительно поднятую бровь, — «Вино из одуванчиков». Ты пей, чай… он полезный. — «В одно мгновенье видеть вечность, огромный мир в зерне песка, в единой горсти бесконечность, и небо в чашечке цветка», — процитировал Нарим любимого Анжеем поэта. — Уильям Блейк, — он усмехнулся. — Ты же никогда не любил поэзию. — Зато её любишь ты. И так часто читал нам с Тимом Блейка вслух, что я не удержался и как-то умыкнул из школьной библиотеки его книгу. Я хотел понять тебя, узнать твои мысли, — Тариз провёл тылом ладони по его щеке, — те, которые ты никогда не произносил вслух. Навроцкий завороженно слушал, и когда он опустил руку, спохватившись, глотнул из своей кружки, скрывая смущение. В голове разрослась болезненным набатом мысль о том, что его комната на короткое время превратилась в уютный мир для двоих. Однако его стены уже покрылись трещинами, готовясь впустить к ним безжалостную реальность. — В тебе — вся моя жизнь, Нар, — прошептал он в отчаянном порыве удержать утекающее время, — ты единственный можешь услышать то, о чём я молчу. Нарим нахмурился — прозвучавшее признание сквозило печалью. — Анжей… — Он оборвал себя, зацепившись за нахлынувшие ощущения. Тело вдруг налилось тяжестью, руки задрожали, пальцы разжались, выпуская чашку. Сомнение хлынуло в глаза вместе с удивлением, что быстро сменилось осознанием неотвратимости уже случившегося. — Ты что натворил… — выдохнул, заваливаясь набок, тщетно пытаясь удержать слипавшиеся веки раскрытыми. — Зачем? — Я не могу тебя потерять, больше никто не пострадает из-за меня. — Анжей не шевелился, следя за тем, как он борется за то, чтобы удержаться на поверхности сознания, но, проиграв, сдается сну. Тариз затих, уткнувшись щекой в подушку. Навроцкий склонился к его лицу. — Сумей меня простить, — попросил он. — Я люблю тебя, — прошептал, надеясь, что Нарим услышит и запомнит. Встав с кровати, он открыл шкаф и стянул с себя футболку. Поймав своё отражение в зеркале дверцы, Анжей ненадолго замер. На его шее проступили синяки, оставленные хваткой Виктора. Подняв левую руку, он погладил широкий квадрат лейкопластыря телесного цвета под мышкой. Кожу натянуло, под пальцами прощупывался небольшой бугорок под наложенными Кларой швами. Опустив руку, он захватил тёмный свитер, такие же джинсы и, переодевшись, забрался на подоконник с ногами. У него оставалось ещё немного времени, чтобы побыть рядом с Наримом. Ник постучал в дверь ровно в семь. Вынырнув из задумчивости, Анжей спустился с подоконника. Внутрь заглянул Шевцов. — Готовы? — Он кивнул в сторону постели со спавшим Таризом. — Буди своего друга. — Он никуда не поедет. Ник нахмурился: они говорили достаточно громко, однако Нарим не шевелился. Шевцов перевёл взгляд на валявшуюся на постели пустую кружку и снова на Навроцкого. — Ты что наделал, парень? — Дал ему снотворное, — Анжей стянул куртку со спинки стула. — Я уже отправил сообщение Айнуру. Искандер прибудет сюда со своей охраной и увезёт Нарима в отель к Тимофею. Яну придется довольствоваться одним мной. — К Тимофею? — Ник стрельнул бровями. — Кто тебе сказал, что он находится в отеле Айнура? Анжей застрял с рукой в рукаве куртки. — Что? — потрясённо выдохнул он. — Тимофей в доме Рамзина. Я сам его там видел. Искандер за ним не приезжал. — Нарим должен был… — Он замолчал, метнув разочарованный взгляд в сторону спавшего Тариза. — Нар, почему ты не сказал мне?.. — Ян будет недоволен изменением условий сделки, — прервал Шевцов, — я обещал, что доставлю вас обоих. Заподозрит что-то неладное и заляжет на дно. — Не заляжет, — переварив новость о Тимофее, решившем поступить по-своему, Навроцкий продолжил одеваться. Головомойку Таризу по поводу того, что тот скрыл провал переговоров с Сафроновым, устроит потом. — Ему нужен я. Он считает меня причиной всех своих несчастий. В комнату, зевая, заглянул Стас, спросил, есть ли что поесть. Анжей предложил заглянуть в холодильник. Стас исчез. Ник сложил руки на груди, следя за тем, как Анжей укрывает Нарима пледом. — Не волнуйся, — сказал он, — Тимофей в безопасности. Вик его не тронет. Это была разовая акция. Интересует его не ваш рыжий дружок, а ты. Анжей, разогнувшись, повернулся к блондину. — Попробует ещё хоть раз до него дотронуться, и я ему пальцы отгрызу. Шевцов усмехнулся. Юности было свойственно бросаться невыполнимыми обещаниями. — Повторим план, — произнёс он. — Для всех, кто не посвящен, мы отправляем тебя за город, в летний дом Виктора, где намерены спрятать… — Николай покосился на Тариза, — уже только тебя. По дороге я отрываюсь от охраны Рамзина, оглушаю тебя и доставляю тёпленьким к Яну. Вырубить придётся по-настоящему, тут уж прости. Должно выглядеть правдоподобно. За твоим домом, скорее всего, следят, а потому мы не можем исключить, что всю поездку за нами будут следовать люди Санина. — Я понимаю. — Потом я жду, когда нас доставят к Яну со Зверем, а далее мы старательно заботимся о своём выживании, пока за нами не появится наша доблестная спасательная команда. Во главе с Рамзиным и Гришиным. — Почему не Жоржем? Ник при имени Матусевича помрачнел: — У Витязя своё задание, — пояснил скупо. — Ему поручили выручить Антона. — Ясно, — Анжей кивнул. — Вроде, проще некуда. — Всё гениальное просто, — Ник вытянул из кармана датчик. — Нужно проверить, всё ли работает, как надо. Отойди чуть назад. Навроцкий послушно исполнил его требование. Ник занял позицию у двери, не отрываясь от дисплея следящего устройства. — Теперь переместись, — велел он. Анжей отошёл к окну. Ник удовлетворённо кивнул и спрятал датчик. — Работает как часы. Не бойся, парень. Вик не даст нам пропасть. Яна долго лицезреть ты не будешь. — А я и не боюсь. Что в настолько гениальном плане может пойти не так? Ник оставил его вопрос без комментария. Язвит парень — уже хорошо. Значит, присутствия духа не потерял. Оба вышли из спальни. Стас ожидал их на кухне, поглощая сварганенный на быструю руку бутерброд. Взяв у Николая датчик, он протянул им блюдо с бутербродами. От щедрого предложения оба отказались. Ник по утрам не ел, а у Анжея от волнения желудок сжался до размера наперстка. За столом оговорили план действий ещё раз. Машина с охраной, которая должна была сыграть свою роль в предстоящем действе, стояла внизу. За окном становилось всё светлее, Анжей рассеяно слушал разговор Николая со Стасом. Мысли перескакивали с Нарима на Тимофея и обратно. Обоих следовало убрать как можно дальше от предстоящей операции по захвату врага и Рамзина. Пока что вышло оградить только Тариза, но Айнур его не подведёт, увезёт и Тима, после того, как получит сообщение Анжея. Текст продумал весьма убедительный. После того, как всё закончится, больше они с Виктором не пересекутся. Он об этом позаботится. Анжей не сразу понял, что Ник настойчиво повторяет его имя. — Нам пора, — Шевцов постучал пальцем по циферблату своих часов. Навроцкий поднялся вслед за ними. Сердце заколотилось с удвоенной силой, сдерживать страх выходило всё хуже. При мысли о том, что он вновь столкнётся с Яном, к горлу подкатывала тошнота, а кончики пальцев начинали мелко подрагивать. — Последний шанс остановить всё, — от Ника его состояние не укрылось. Он, вместо ответа, вытащил из кармана два комплекта ключей от квартиры, мобильный, и попросил дать ему пару минут. Стас первым направился на выход. За ним, помедлив, двинулся Николай. Дождавшись, когда их голоса затихнут в коридоре, Анжей спустился по списку в мобильном к телефонному номеру Тимофея. Семь тридцать утра… Сафронов наверняка спал. И что он скажет ему? Что знает, что тот натворил, подложив себя под Рамзина? Он опустил мобильный. Этот разговор следовало вести, имея храбрость смотреть Тимофею в глаза. И это время придёт, если задуманное ими воплотится в жизнь без сучка, без задоринки. Шевцов позвал его, напоминая о времени. План имел свой жёсткий график. Анжей быстро набрал сообщение для Айнура, отправил его адресату и покинул квартиру вслед за Ником и Стасом. Ключи оставил в углу за лифтом, вместе с мобильным, и прикрыл их пакетом. *** В доме Рамзина жизнь не утихала всю ночь. По дому передвигались вооружённые люди, отдавались команды, формировались группы. Мужчины садились в подъезжавшие к крыльцу машины и растворялись в ночи. Виктор засел в своём кабинете с Гришиным и Кузьмичом, координируя ход операции, техническую сторону которой обеспечивал Джек. Заняв раскладной стол в углу, парень зарылся в ворох проводов и техники. Рамзин оккупировал кресло своего стола, Гришин с Кузьмичом нависали над ним, следя за тем, как по экрану стоявшего перед Виктором ноутбука, передвигались тёмные фигуры. Слышалось тяжёлое дыхание Бубенцова. Именно на него прикрепили камеру, обеспечивавшую он-лайн связь с командой, отправленной на выручку Антона Горина. Новшество предложил Михаил и Вик дал своё добро. Впереди показалась широкая спина Жоржа. Рука Митяя потянулась сжать его плечо. Матусевич обернулся, подслеповато щурясь в свете фонарика Бубенцова. Велев «идиоту» не лишать его зрения, Витязь, дождавшись, когда тот опустит луч света в землю, прижал к уху наушник связи. — Мы на позиции, — прозвучал голос Матусевича. — Покажи мне местность, — велел ему Виктор. Жорж отступил, и камера Бубна выловила маячившее за преградой голых кустов одноэтажное здание, обложенное «рваным камнем», под красной черепичной крышей. Рядом, у ворот гаража, выходившего фасадом на пустынную улочку поселка, стоял внедорожник. Голос Матусевича комментировал транслируемое: — Охраны мало, мы насчитали пять человек. Двое бродят на улице, трое в доме с мальчишкой. Его, скорее всего, держат в одной из задних комнат. Окна там закрыты жалюзи. — Уверен, что Антон находится внутри? — наклонившись к столу, спросил Гришин. — Уверен, — Бубен развернулся, и в обзор камеры снова впрыгнуло лицо говорившего Жоржа, — мы аккуратно опросили одного из соседей. Он подтвердил, что дом принадлежит Соловушке, тут он частый гость. Отдыхает от шума и загазованности города на лоне природы. Устраивает шумные празднества и завывает полночи под караоке. А накануне наш «информатор» видел, как из машины в дом внесли темноволосого пацана. На ногах он не держался, мужик решил, что парень был пьян. К таким гостям Соловушки тут тоже привыкли. Местного участкового Натан давно купил с потрохами, улицу асфальтировал на свои средства, потому никто никуда не заявляет. На Соловушку в поселке и молятся, и проклинают. — Бессребреников сейчас не найдёшь… — едко выдал Рамзин. Матусевич сунулся к камере ближе. — Сколько нам тут ещё торчать? — мрачно выдал он. — Всю ночь здесь яйца отмораживаем. Скоро звенеть начнут. — Ничего, отогреешь позже, — отбрил Рамзин, — куплю каждому по электрогрелке. — Мне б живую… — донёсся голос Бубна. — Будет тебе живая, Митяй. Ждите сигнала. Рамзин толчком ноги отправил себя от стола, давая место Михаилу сесть за компьютер, подставив стул. Виктор потёр лицо ладонями, поспать этой ночью ему не довелось. В дверь постучали и внутрь заглянул один из охранников, сообщил, что есть дело, требующее его немедленного личного присутствия. Рамзин неохотно выбрался из кресла, Кузьмич тенью последовал за хозяином на выход. В коридоре его ждала целая процессия во главе с Катериной Тариз. За спиной сыпавшей искрами женщины стояли Мария, Клим Шилов с двумя охранниками, и Тимофей. — Где мой сын и Анжей? — спросила Катерина. — И не пытайтесь лгать мне, Виктор, — сразу предупредила она звенящим от гнева голосом, — что вы понятия не имеете, где они находятся. — Я и вправду не держу их на привязи, — Рамзин с досадой подумал о том, что напрочь забыл о проживавшей в доме матери Нарима. Водить за нос прозорливую мамашу долго бы не вышло. И в план она никаким боком не вписывалась. — Я отдам распоряжение, и их поищут. — Мы уже искали, мальчиков в доме нет, как и во дворе. И я требую объяснить мне, что происходит. — Возможно, отправились в школу… — У нас карантин, — подал тихий голос Тимофей. — Уже третий день, школа закрыта. Рамзин закусил губу: — Значит, возможно, парни в библиотеке или в спортзале. В спортзале смотрели? — Везде, — твёрдо повторила Тариз. — Виктор, прекратите лгать. Мальчики бы не покинули территорию без вашего ведома. Их не выпустила бы охрана. И всю ночь по коридорам ходят люди, которых до этого я в доме не видела. Телефон в квартире Навроцких также не отвечает. Отсюда следует только один вывод — вы что-то затеяли, и втравили в это двух несовершеннолетних. Я сейчас же отправлюсь в милицию, если не получу ответа на свой вопрос. Где мой сын и Анжей? Тим, стоявший за Катериной, также напряжённо смотрел на Рамзина. Мать Турка пришла к нему в поисках Нарима и Анжея в восемь утра. Сафронов не спал и, выслушав встревоженную женщину, сообщил, что Нарим с Анжеем могут быть в квартире Навроцких. Когда не удалось дозвониться и туда, а связаться через мобильные так же не вышло, Катерина впала в гнев, скрывая под ним охватившее её дурное предчувствие. У сердца матери своя тонкая душевная конституция, ошибающаяся весьма редко. Дурные предчувствия грызли и самого Сафронова. Потому разговору Катерины с Виктором он внимал с неослабевающим вниманием. Рамзин шагнул к Тариз, чтобы взять женщину под локоток. — Думаю, нам стоит поговорить наедине, Катерина, — доверительно сказал он, подталкивая её к соседней комнате. — Только вам и мне. И я всё объясню. Катерина опрометчиво последовала за ним. Тимофей, почувствовав неладное, сделал шаг за ними, но тут же ощутил крепкую хватку пальцев на своём плече. Оглянувшись, он уставился на державшего его Кузьмича. Охранник, недобро ощерившись, приложил палец к губам. В это же время Тариз вскрикнула — Рамзин втолкнул её в комнату, а сам, шагнув назад за порог, быстро захлопнул дверь. Поняв, что её провели, Катерина задёргала ручку. Провернув торчавший в замке ключ, Рамзин бросил его Кузьмичу. Тариз заколотила в дверь, требуя её выпустить. — Нашей ретивой мамаше не помешает немного побыть в одиночестве, — сообщил Виктор собравшейся копании,  — спектакль окончен, все могут расходиться. Зрители поспешно рассосались, оставив в коридоре Рамзина, Кузьмича и Сафронова. Тимофей не сдвинулся с места. — Меня тоже запрёшь? — спросил хмуро. — Или сразу пристрелить велишь? — Ну, что ты, детка, — промурлыкал Рамзин, подойдя к нему, — не после того, что между нами было. Сафронов задрал голову — Рамзин поднял его лицо за подбородок. — Должен сказать, что наша совместная ночь оставила приятные впечатления. Когда-нибудь мы возможно повторим. — Он склонился к его уху. — Но в следующий раз издавай хоть какие-нибудь звуки, когда тебя трахают. Немного притворства, парень, ещё никому не помешало. Кровь прилила к заалевшим щекам Сафронова. Получив шлепок ладонью по пятой точке, Тимофей передёрнулся всем телом. Сбросив ухмылку, Рамзин вернулся в кабинет. Переваривая их короткое общение, оставившее ощущение чего-то мерзко-липкого на коже, Сафронов посмотрел на соседнюю дверь. Катерина Тариз без устали лупила кулаками в крепкий дуб. Кузьмич, стоявший рядом, сверлил мальчишку внимательным взглядом. — Никто ей вреда не причинит, — сказал он, — посидит пару часов взаперти, и выпустим. Советую вернуться в свою комнату и подождать, когда тебя позовут. — Позовут для чего? — Придёт время — скажем. И не вздумай помешать тому, что уже катит по рельсам. Сунешься и снесёт к чертям собачьим. Посчитав, что сказал достаточно, Кузьмич ушёл вслед за Рамзиным, оставив Сафронова в полном смятении чувств. Мысли путались, не давая сосредоточиться и только усиливая зародившуюся внутри панику. Что затеял Рамзин? Во что дали себя втравить Анжей с Наримом? Стоило пересмотреть свою оценку вчерашнего разговора с Таризом. Он запоздало пожалел, что не задал ему нужных вопросов, пойдя на поводу у своей обиды. Почему Нарим так настаивал на том, чтобы он отправился к Искандеру? Отчего его ограждали? Тимофей был уверен, что Тариз не знал о проведённой им с Виктором ночи, иначе не удержался бы от скандала. Значит, причина была в ином. — Ломаешь мозг, парень? Насмешливый мужской голос вырвал его из мешанины догадок. Тимофей поднял голову на вернувшегося в коридор Клима. — Ломаю, — подтвердил он. — Может, поможешь разрешить загадку с двумя неизвестными? — спросил он, учась наглости и храбрости на ходу. — Может и помогу, дам пару подсказок, — на губах Шилова играла ухмылка. Щёку, располосованную при взрыве автомобиля Рамзина, укрывал пластырь. В вороте рубашки виднелись стягивающие грудь повязки. — Да только не здесь. Отступив назад, Клим скрылся в лобби, и Сафронов двинулся за ним. *** Они ехали по оживившейся трассе: впереди двигался тёмно-синий «Ford» под управлением Стаса, за ним, в длинной череде машин, шёл чёрный внедорожник «Pajero», за рулем которого сидел Ник. Серая «Skodа» с тремя охранниками завершала конвой, отстав на сотню метров. Анжей, разместившись на заднем сиденье за спиной Ника, смотрел на быстро проносившиеся за стеклом дома, шагавших по подмёрзшему тротуару людей, щедро посыпаемых снегом. Большой город просыпался рано, трассы были заполнены автомобилями. Каждый спешил по своим делам. Работа, школа, детский сад, старики-родители, базары, магазины, множество больших и малых дел, важных и не очень. Здесь, в этом движущемся, бесконечном потоке, как нигде можно было ощутить себя частью общего целого, одним из элементов большого замысла, с неизвестным конечным результатом. Ник молчал, как и Навроцкий. Каждый думал о своём. «Побег» Шевцова с «выкупом» должен был быть совершён на окраине города, в промышленной зоне. До оговорённого места оставалось преодолеть длинный мост, протянувшийся над рекой. Под хмурым небом все краски размывало, погружая силуэты в зыбкую дымку. Анжей думал о Серже: он сумел выдрать у Рамзина слово, что тот не покинет Навроцкого-старшего, если что-то пойдёт не так. Вик выругался, но, скрипя зубами, слово дал, присовокупив, чтобы он «не маялся дурью». Рамзин был уверен в благополучном исходе операции. Его обещание Навроцкого успокоило. Вику можно было вменить много чего, но он был уверен, что слово Рамзин держать умеет. Позаботится о том, чтобы с Сержа были сняты обвинения в преступлении, которого он не совершал. — Думаешь, Антона уже освободили? — спросил он вслух. — Не знаю, — Шевцов не стал говорить, что размышляет о том же, вернее, о Жорже. Он знал, почему Матусевичу поручили освобождение Антона — убрали подальше от него, Николая.— Но связаться сейчас с Жоржем нельзя. — Почему? — Таким было требование Виктора. Должен предупредить — сразу показания парень дать не сможет, выглядел Горин плохо. Скорее всего, его держали на наркоте, так что придётся сперва поставить его на ноги, а потом тащить в милицию. — Откуда ты знаешь? Про наркоту. — Видел его лично. — Тебе показали Антона? — Это вышло случайно. Натан Шульц — союзник Яна и Зверя, держит его у себя. — Ник замолчал, думая о том, что с момента их встречи с Соловушкой его грызло смутное беспокойство, что он что-то упустил из виду. Нечто важное. — И зачем? Шевцов встрепенулся, услышав вопрос Анжея. — Что «зачем»? — спросил, сворачивая с главной трассы на пустую дорогу, проложенную вдоль длинного ряда гаражей. Впереди дымили трубы машиностроительного завода, слева виднелись многоэтажки. — Зачем этому Шульцу Антон? — терпеливо разъяснил свой вопрос Анжей. — Возможно, в оплату, пристроит в эскорт или продаст на чёрном рынке «мяса». Паренёк симпатичный, за такого дадут немало. Хотя… наркоманов Натан на дух не переносит, всегда таких взашей гнал. — Тогда почему он забрал Антона? И зачем Яну отдавать его в руки Шульца? Ник, слушая его, резко выжал тормоз, машина остановилась. Навроцкий вцепился в водительское сиденье. От падения его удержал ремень безопасности, резко выбив воздух из лёгких. Вцепившись в руль, Шевцов завис, глядя невидящим взглядом на дорогу, прежде, чем грязно выругавшись, потянулся к бардачку. Откинув крышку, он лёг на сиденье и выдернул наружу прикреплённый изолентой к нижней панели старый мобильный. Анжей, холодея, слушал, как блондин набирает номер, срывается, промахиваясь, и частит проклятиями. — Что случилось, Ник? — Это ловушка… — лихорадочно бросил он, выжимая кнопки. — Они сделали Антона такой же приманкой, как и мы тебя. Никто не знает Натана так, как я и Ян! Я должен был понять! Операции надо дать отбой! — Ты о чём? — Анжея забило паникой. Ник не ответил, вновь и вновь вызывая Матусевича, но тот не отзывался, и он переместился в список, ища того, кто всегда был на связи. — Мне специально показали Антона, не было никакого смысла забирать его при мне, — пояснил наконец. — Мой блеф раскусили, нас разделили специально. Мы все только винтики в большой чужой игре. И Жорж идёт в ловушку! — последнее он прокричал, поднеся к уху мобильный. Впереди им засигналили из автомобиля Стаса. Заметив, что они остановились, тот припарковался в двух десятках метров от них. Машина с охраной, отстав ещё на трассе, так и не показалась. Покинув свой автомобиль, Стас направился к ним. Навроцкий перевёл глаза на приближавшуюся фигуру охранника. Тот вскинул руку, показывая жестом, что не понимает причины их остановки. Николай, не опуская телефона от уха, открыл дверцу, чтобы выйти ему навстречу, и в это время воздух прошил звонкий хлопок. Дёрнувшись, Стас развернулся корпусом влево, и повалился на дорогу. Телефон выскользнул из руки Ника. Шевцов и Навроцкий окаменели, прежде чем Ник, отмерев, закричал Анжею, чтобы он лёг на сиденье. Навроцкий принялся лихорадочно отстёгивать ремень безопасности, и в этот момент краем глаза заметил надвигавшуюся слева тень. Из переулка вынырнул микроавтобус без номеров, с обшитой железными пластинами «мордой». Водитель, сидевший на высоком сидении, не собирался тормозить. Автомобиль ударил их в бок с водительской стороны, и протащил вдоль тротуара с такой лёгкостью, будто внедорожник весил не больше детского велосипеда. Собственного крика в оглушающем грохоте столкновения, Анжей не услышал. Рёбра слева ошпарило болью. Салон наполнило мелкой пылью, и его швырнуло на сиденье. Темнота поглотила сознание, не позволив ему увидеть, как к искорёженной машине сразу с трёх сторон прыснули люди.