Два крыла для Ангела

Навроцкий не отрываясь смотрел на Яна. В сознании медленно оседал, сжимая виски тупой болью, вбитый насилием страх. Ногти впились в ладони, унимая запредельно быстрый бег сердца. Он не станет кричать, не покажет того, что от ужаса прекратил вдыхать воздух, который вдруг приобрел плотность песка и в горло входить никак не желал. Удержится, отделит себя от реальности и уйдёт в кокон, где станет недоступен… Не вышло. Анжей, вскинув голову, отступил назад, уткнувшись спиной в Тимофея, когда Моравский сделал к нему шаг. В глубине синих глаз запульсировал ужас, расширяя зрачки и посылая дрожь по мышцам. — Не подходи… — выдохнул панически. Рот Яна расколола ухмылка, обнажая отсутствие передних зубов — провал сломанного носа красоты перекошенному лицу не прибавил. Его страхом Моравский наслаждался, как художник — своим лучшим творением. — Думал, что можешь избавиться от меня, Анжик? Я ведь говорил, что всегда получаю то, что хочу. И возвращать своё умею. Отвечать ему Навроцкий не стал, боролся с подступившей тошнотворной мутью, грозившей отправить его в обморок. Яну ответ и не требовался. Моравский перекочевал взглядом на Шевцова. Николай стоял, согнув спину, держась за рёбра. — Ники, — с издевкой протянул он, — неважно выглядишь. Слыхал, тебя знатно отделали. Всё ерепенишься, считаешь себя бойцовским петушком. — А ты себя кем возомнил? — процедил Шевцов. — Как минимум, богом, — с пафосом определил Ян. — Бог из тебя вышел уродливый. Ухмылка на губах Моравского поблекла, перетекая в злобную гримасу. Ник знал, куда ударить, надеясь сосредоточить внимание Пшека на себе, но тот на уловку не поддался. — Всему своё время, Николаша, — пообещал он, — придёт и твоя очередь ответить. А сперва я пообщаюсь со своей шлюшкой. — Ян, развернувшись к Анжею, потянул руку к его щеке. — Ты ведь думал обо мне, сладенький? Навроцкий от руки отдёрнулся, вызвав у него короткий смешок. — Вижу, что вспоминал. Нарим из моих рук ушёл, но как видишь, без компании я тебя не оставил. В своё время, доберусь и до краснопёрого, — Ян, изменившись в лице, с хрустом сложил пальцы в кулак. — Все вы у меня вот здесь сидите, и каждому воздам. — Воздашь за что? — снова встрял Шевцов, настойчиво отвлекая Моравского на себя. — За собственные грехи? Брось, Пшек, детишки перед тобой ни в чём не виноваты, если хочешь кому-то отомстить — мсти взрослым. Отомсти мне за то, как я тебя в сторожке… — Заткни свою пасть! — Ян, подскочив, ударил блондина в лицо. Ник, охнув, попятился назад, держась за разбитый рот. Анжей бросился к нему — удержать на ногах, и Пшек шустро выхватил из-за его спины Тимофея. Приставив к его голове выуженный из-за пояса пистолет, Моравский хрипло рассмеялся. — Опаньки… — Не трогай его! — Анжей запоздало рванулся обратно, но один из «зверёнышей», ухватив за плечо, отшвырнул его обратно к Шевцову. Оба боевика вытянули оружие и Николай поднял руки, показывая, что сопротивляться они не будут. — Спокойно, стрелять не надо. Анжей, остынь. Обхватив Тимофея за шею, Ян гоготнул. — Гляди, какой у тебя защитничек, ржавая башка. Под пули ради тебя готов прыгнуть. — Отпусти его, сволочь, — Навроцкий шагнул было к ним, но Николай ухватил его за локоть.  — Храбрый какой стал, — Ян, глумясь, потёрся пахом о зад побледневшего Лиса. —  Что ж ты таким смелым подо мною не был? А всё скулил, отпустить просил. — Он шумно втянул в себя запах волос Сафронова. — Вкусный, свеженький. Такой же тесный, как ты, пучеглазый, или краснопёрый успел растрахать? — Ублюдок… Ян, глумясь, обхватил Сафронова за подбородок и прошёлся языком от подбородка до скулы. Тимофея перекосило, но вырываться не стал. — Солёный, — поделился с кипятившимся Анжеем Пшек. — Плачет много? Анжей сцедил сквозь зубы проклятье на польском — понял его лишь Моравский. Ян наслаждался вновь обретённой властью над его жизнью. — Рискуешь своим дружком, Анжик, — предупредил он и Навроцкий запнулся. Тимофей, не спуская глаз с кипевшего Навроцкого, произнёс как можно спокойнее, что не боится.  — А зря, — подхватил Ян, — потому что никто из вас отсюда живым не выйдет, если я этого не захочу. — Мы можем договорится, — встрял Николай, — ты знаешь, что Вик будет готов выложить круглую сумму за наше возвращение. Дай мне связаться с ним и договориться о новой сделке. — И зачем мне идти с ним на сделку? — Деньги лишними не будут, — Ник смотрел на него, игнорируя перекочевавшее на него дуло пистолета, — догадываюсь, что от выкупа осталось у тебя немного. Зверь без оплаты работать не станет, услуги его дороги. А значит, ты сейчас на мели. — Любопытный вывод, — Пшек поторопил его круговым движением кисти, — пой дальше, пташка сладкоголосая. — Виктор захочет вернуть обоих ребят и в средствах нужды не испытывает. За пацанов он выложит столько, сколько ты запросишь. Ян сделал вид, что задумался: — С Синеглазкой понятно. О том, что Рамзин решил его своей новой подстилкой сделать, знаю, а за ржавого-то ему с какой радости платить? Не слышал за Виком любви к благотворительности. Ногти Ника глубже вошли в локоть Анжея, предупреждая, чтобы тот не рыпался. То, что его ответ Навроцкому не понравится, он не сомневался. — Тимофей с ним спит, — сказал просто. О том, что Сафронов провёл ночь с Рамзиным, Нику рассказал любивший сплетни, как баба, Стас. Сафронов метнул к нему оторопевший взгляд и тут же переключился на Анжея. Тот смотрел на него в упор. Тимофей похолодел, поняв, что он всё знал. Его щёки залило краской мучительного стыда, что оказался намного сильнее страха. Ян над его ухом присвистнул с деланным весельем. — Правда, что ли? Обскакал тебя дружок, Анжик. Поумнее оказался, жопу свою куда лучше пристроил. Анжей смотрел на Тимофея. — Он сам себе хозяин. — Хочешь сказать, что тебе наплевать? — Мы с этим справимся, — он ответил не Яну, а Сафронову, — я сам ошибок наделал куда больше. Главное то, что он мой друг, такой, какого тебе, Ян, никогда судьба не подарит. Рот Тимофея задрожал. «Дурак ты, рыжий», — беззвучно произнёс Навроцкий. И Сафронов понял, что и в правду дурак, редкостный, потому как сомневался в том, с кем его давно жизнь спаяла крепче сварки. Их молчаливое общение разорвал утробный звук, выданный Яном. Пшек сымитировал рвотный рефлекс и смачно сплюнул на пол. — Какая ваниль… Всегда от неё тошнило, — проникновенно поделился с потолком, и опустив голову, без всякого перехода ударил Сафронова рукоятью пистолета в затылок. Тимофей рухнул на пол под крик рванувшегося к нему Навроцкого. На сей раз Ник его удержать не смог. Шевцова не вовремя скрутило в дугу приступом боли, но добраться до Тимофея Анжей не сумел — Ян, перешагнув через лежавшее на полу тело, перехватил его и отшвырнул к окну. Приложившись о жёсткие рёбра ржавых батарей, Анжей сполз на пол, но тут же, вскочив, развернулся и ударил локтем в раму. Дребезг разлетевшегося стекла был оглушительным. Стоявший у окна «зверёныш» с проклятьями отскочил в сторону, уходя из-под дождя стекла. Не дожидаясь, пока схлынет общее ошеломление, Анжей подхватил осколок и метнулся к Яну. С реакцией противника он всё же просчитался — Пшек увернулся от его выпада и, подхватив за шиворот пребывавшего без сознания Тимофея, ткнул в его затылок пистолет. — Подойдёшь ближе — и я твоему дружку мозги вышибу! — проорал, останавливая его новый бросок. — Анжей… — прохрипел Шевцов, — остановись… не надо… Навроцкий, занеся руку над головой, обвёл ошалевшим взглядом окружавшие его фигуры. Адреналин медленно растворялся в крови, возвращая в реальность, где от его куража не было никакого толку. Ян яростно втягивал воздух через сломанный нос, издавая причудливый свист. Пистолет плясал у головы Тимофея. Двое санинцев держали Николая. В дверь на шум вбежали ещё двое людей Зверя, направив оружие на Анжея. Шансов не было. Разве что — убить самого себя. Его рука затряслась. До сознания наконец добралась боль в порезанных ладонях. Раны кровоточили обильно, но недостаточно, чтобы умереть. Но стоило один раз полоснуть по шее, сбоку, у яремной вены, и Яну не достанется ничего, кроме его трупа. Моравский мысли подростка читал, как в открытой книге: — Навредишь себе — и я твоему дружку рыжему кишки ещё живому выпущу, — угрожающе прошипел он. — У тебя только два выхода, один из них — бросить своё оружие и пойти со мной добровольно. Вернёшься в мои шлюхи, и твои дружки останутся живы. Их Рамзин получит за выкуп обратно. Второй — ты ещё немного повыпендриваешься, и мы тебя заломаем. Вот только тогда никаких шансов у твоих друзей уже не будет. Сперва твоего рыжика по кругу пустим, потом тебя, а после — я этим двоим, — Ян указал подбородком сперва на Сафронова, затем на Шевцова, — брюхо вскрою и заставлю смотреть, как они подыхают. В то, что Ян отпустит Тимофея и Николая, Анжей не верил. Их единственным шансом был Рамзин, а для этого нужно было выиграть время. Уйти самому, эгоистично струсив — не выход. Осколок, выпав из его рук, ударил о половицы, подпрыгнул и разлетелся на несколько частей. — Молодец, — похвалил Ян, выпуская кулем повалившегося на пол Сафронова и, шагнув к нему, ухватил за ворот свитера. — А теперь, сучка, — прошипел в лицо Анжея, — моя очередь показать пару фокусов… Дверь в коридор Навроцкий открыл собственным плечом. Ян, заломив ему руку за спину, потащил его по коридору к лестнице. В пролёте между этажами стояли несколько санинцев, безучастно проследивших за тем, как Моравский тащит его по ступеням, обдирая колени. Анжей попытался встать на ноги, Ян — не дал, и втолкнул его на площадку третьего этажа. Не удержавшись на ногах, он вновь упал и застонал от боли, прострелившей бок. Пшек рывком поднял его на ноги, не забыв приложить тычком кулака между лопаток, и швырнул в ближайшую дверь. Комната была пустой, лишь у стены стояла железная койка с матрацем. Ян ударил его рукоятью пистолета в затылок. На мгновенье сознание Анжея помутилось, а когда в голове прояснилось, он обнаружил, что прикован к койке наручниками, сковавшими правую руку. Ян навалился сверху. Анжей в истерическом остервенении забился, дёргая руку. — Кончай рыпаться, сучка, или сюда ляжет твой рыжий, — прошипел над ухом Пшек, разом обрывая его сопротивление. Оба тяжело дышали. Анжея сотрясало дрожью. Он застонал, когда Ян поставил его на колени и сунул лицом в пропахший сыростью матрац. Звякнула молния, блондин вывалил наружу своё хозяйство. Холод прошёлся по обнажённым бёдрам, спине — Моравский стянул с него штаны вместе с бельём, задрал свитер и лёг сверху — заелозил, устраиваясь, пачкая смазкой. Анжей заскулил в матрац, пальцы Яна мяли его ягодицы, не набравшая крепость плоть тёрлась о бёдра: полной эрекции не было и Пшек скрежетал зубами. О том, что его насильника постигла неудача, Навроцкий не понимал, ошалев от страха. Стук распахнувшейся двери прервал ругань Яна, безрезультатно надрачивавшего собственный член. Скатившись с Анжея, тут же свернувшегося в клубок на койке, Моравский собрался обрушить брань на прервавшего их «общение» наглеца, но застывший на пороге Лекса был не из разряда тех, на кого стоило повышать голос. Шалагинов брезгливо осмотрел представшую ему картину. — Подождать не мог? — бросил он заправлявшему своё «разочарование» в штаны Яну. — Это чего же? — окрысился тот. — Или твоё высочайшее позволение, чтобы оттрахать свою шлюху, спросить должен был? — Кого ты трахаешь, мне без интереса, а вот что порученным тебе делом не занимаешься — очень даже. Зверь прибыл, к себе зовёт. — Закончу — приду. — Считай, что уже закончил, — наемник, пресекая его возражения, сложил руки на груди и оперся о косяк. Уходить не собирался. Моравский, злясь, звякнул молнией ширинки. Лежавший на матрасе Анжей встрепенулся всем телом, привлекая внимание Алексы. На бёдрах пацанёнка расцвели синяки, оставленные пальцами насильника, обнажённое тело дрожало. Температура в комнатушке стояла на минусе. — Укрой его чем-нибудь, — сказал он. — Иначе задубеет. — Ничего ему не сделается, — Ян небрежно пожал плечами, — он у меня закалённый. Сдохнет не сразу, отсношать успею. Нагнувшись к койке, он подёргал наручники. Удостоверившись, что сорваться с крючка у пленника не получится, Пшек собрал в кулак тёмные пряди волос, вынудив Навроцкого поднять голову. — Я ещё вернусь, — пообещал он, — и трахать тебя буду долго и изощрённо. Прослушав хвастливую речь Яна, Шалагинов хмыкнул. Моравский с вызовом взглянул на наёмника. — В жопу трахать не нравится? Тот пожал плечами. — О вкусах не спорю, — и посторонился, пропуская безумца мимо себя. Хлопнула дверь, Ян запер замок собственным ключом. Выйдя в коридор, Шалагинов направился к лестнице. Ян со злобой подумал о том, что тот всегда был ведущим. Он ускорил шаг, но обогнать его не успел — наёмник первым вошёл в помещение бывшей администрации общежития, где расположился штаб Санина. В углу работал мощный обогреватель, работавший от генератора, у окна стоял длинный диван и два потрёпанных кожаных кресла. У стола, занимавшего центр комнаты, заваленного техникой и оружием, сидели двое людей Лексы. На вошедших оба наёмника не обратили никакого внимания — занимались согласованием действий группы, что ждала прибытия людей Рамзина в расставленной для них ловушке. Появление Лексы и его спутника оторвало от стола ладони брюнета, одетого в кожаные штаны и мотоциклетную куртку. Рядом лежал красный шлем с яркой надписью Yamaha. Развернувшись, брюнет открыл худое скуластое лицо с голубыми глазами, острым носом и выступающим подбородком. Павел Санин, по кличке Зверь был молод, и со стороны мог вполне сойти за простого любителя погонять байк, если не заглядывать в глубину колючих глаз с застывшим на дне льдом. В свои двадцать пять Санин сумел сколотить группировку, что ещё не заявила о себе резонансными делами, но упорно выгрызала свое место под солнцем, подмяв северную окраину города. И на достигнутом останавливаться не собиралась. — Какого чёрта ты тут делаешь, Ян? — раздраженно выдал он. — Ты должен был оставаться в городе, а не переться сюда. — Я приехал за тем, что оплатил, — огрызнулся Моравский, переводя взгляд на диван. На нём сидела девица лет восемнадцати, с длинным русым хвостом волос и миловидным лицом. Как и Санин, она была одета в кожаную куртку со вставками на локтях. На коленках русоволосой лежал мотоциклетный шлем с декорированным гребнем. Нэтэли являлась официальной невестой Зверя. Моравский подстилку Зверя на дух не переносил. Та напоминала ему его первую влюбленность — Маргариту Ларину, в своё время сделавшую тринадцатилетнего Яна, влюбленного в неё по самые уши, посмешищем всего двора. Зверь, подойдя к стоявшей на подоконнике микроволновке, достал изнутри чашку с кофе. — Пацанов получил бы позже. — Я хочу узнать первым, когда сдохнет Рамзин, и получить мальчишек. — Ты, кажется, забыл, что было твоей приоритетной задачей, — Санин вернулся к столу. — Кто-нибудь объяснит мне, что здесь делают оба брата Шиловы? Разве один из них не должен был по плану, рыдая о преждевременно почившем брате-герое, сидеть при Рамзине и исправно доносить нам о действиях его людей? — Клим привёз сюда Тимофея. — Кого? — Зверь, не мигая, уставился на Яна. — Дружка Анжея, — пояснил Моравский, заметно нервничая. Союзничество со Зверем было вынужденным. Ян не сомневался, что Санин, исчерпав его полезность для дела свержения Рамзина, постарается избавиться от него, но пока их союз держался, и Ян сгибал шею, понимая, что нуждается в его людях куда больше, чем они в нём. — А на кой-ляд мне ещё одна малолетняя шлюха вместо крысы, что исправно доносит о планах Рамзина? Кто дал ему команду покинуть дом Виктора? Ян прикусил губу — Шилов связался с ним лично, сообщив, что может привезти к нему Тимофея, истерил, боясь быть раскрытым, и Моравский, не оговорив своего решения с Саниным, велел ему отвезти Сафронова на место встречи с Лексой. — Ты сказал Климу покинуть дом Рамзина, — Зверь не спрашивал, знал уже, чья глупость лишила его шпиона в стане врага. — И теперь что? Как будем отслеживать ходы Хозяина? — Что он станет делать, и так понятно, — Моравский с трудом сдерживал злость — Санин смотрел на него, не скрывая пренебрежения, напоминая о таком же умении Рамзина унижать собеседника, не произнося ни единого ругательства. — Отправится за маячком Анжея и придёт в ловушку. Если люди Лексы сработали как надо. Переключив внимание Зверя на Шалагинова, Ян перевёл дух. — Маячок я изъял, — ответил на молчаливый вопрос Санина наёмник, — он был на теле одного из подростков. Мой человек «покатает» датчик по городу и отправит людей Рамзина за собой к нужному нам месту. — Твои люди к приему Виктора готовы? — Целиком и полностью, — заверил Шалагинов, — всю схему проверили, и не один раз. Осечек не будет, объект будет подорван, как только Виктор войдёт в стены. — Если он там появится, — уточнил Зверь, берясь за кружку, — а не пришлёт вместо себя исполнителей. — Я знаю Вика, он свято верует в свою неуязвимость. За парнем он придёт сам. Санин слушал, балуя рецепторы языка вкусом кофе. Зверь наблюдал за сидевшей на диване девушкой. Та играла в мобильном телефоне, игнорируя окружавшую её суету. Нэт, после смерти родителей, была единственным существом, к которому он привязался и сделал самым важным человеком в своей жизни. — Что с Витязем и его людьми? — На пожарище работает служба МЧС, — Лекса глянул на наручные часы, — мой человек в следственной группе должен перезвонить и доложить, сколько тел было обнаружено под завалом. Глеб Шилов уверяет, что собственными глазами видел, как в дом вошла вся группа Матусевича. Сомневаюсь, что кто-либо мог выжить. — Его сведениям можно верить? — Повода не доверять ему он не давал. Шиловы весьма заинтересованы в том, чтобы сменить племя. Зверь криво усмехнулся: — Предавший раз — предаст ещё раз. Когда операция будет закончена, сделай так, чтобы обоих я больше не увидел. И будь так добр, закончи начатое дело и добей Графа. Выжившие мстители нам ни к чему. Лекса кивнул. Один из наемников окликнул Шалагинова, и тот, подойдя к столу, вложил в ухо протянутый ему наушник. Выслушав сообщение, он поднял голову. — Люди Рамзина сели на хвост нашей машины с маячком. Мы ведём их по направлению к объекту. Санин хлопнул себя по бедру ладонью. — Что ж, комрады. Как пел классик: «Идёт охота на волков, идёт охота! На серых хищников — матёрых и…*», — Он рассмеялся — бремя долго вынашиваемой мести готовилось упасть с его плеч. — Пора щенкам показать, на что они способны. * отрывок из песни Владимира Высоцкого, «Охота на волков».