Два крыла для Ангела

Нар наблюдал за сборами людей Рамзина, сидя на капоте автомобиля Бубенцова. О происходящем в общежитии его в известность не ставили, однако то, что готовились к штурму, понять было не трудно. Мужчины проверяли оружие, надевали бронежилеты, на лобовые стекла двух передних автомобилей накинули, закрепив петлями на рейлингах, прокладки с кевларовыми вставками, защищавшие водителя и пассажиров от пуль. Делом были заняты все, кроме него и Стаса. Последний был оставлен присматривать за Таризом. Спрыгнув с капота, Нарим подошёл к охраннику, сидевшему на водительском кресле, открыв дверцу. — Мы едем со всеми? — спросил, глядя на лениво жевавшего жвачку Стаса. Тот небрежно пожал плечами: — Мы остаемся тут. Я — ранен, а ты — ещё сосунок. Нас не берут. — Я — не сосунок. И стрелять умею. Дед научил. Я в полёте птицу снимаю. Перестав мерно двигать челюстями, Стас хмыкнул: — Так ведь не по птичкам стрелять собрался народ. Или тебя дед и по людям стрелять учил? — Не учил, — насупившись признал он. — То-то и оно. Не простое это дело — в живого человека пальнуть. — Можно подумать, ты стрелял. — Стрелял, — равнодушно признал Стас. — И руки-ноги ломал, и челюсти набок сворачивал. И мне это нравится. Только так не должно быть, — он, нагнувшись, сплюнул жвачку на землю. — «Чистым» тебя хотят сберечь, — продолжил, разгибаясь, — цени то, что для тебя делают, парень. Колонна двинулась в путь, разрывая морозный воздух утробным рычанием моторов. На торпеде машины Митяя пискнула рация. Кузьмич сообщил сыну, что тот должен будет встретить идущую к ним машину Гришина. Михаил вёз груз из клиники Клары по просьбе Матусевич. Нарим насторожился, услышав, что прибудет всё необходимое для реанимационных мер. Стас отключился и Тариз потребовал сказать, что происходит. — Клара просто предпочитает быть готовой ко всему, — соврал Стас. Говорить юнцу о том, что отправил на телефон Рамзина Лекса, Рамзин категорически запретил, как и о гибели Ника. — У нас всё под контролем, парень, — заверил он. Тариз промолчал. Легковерным по жизни не был, а уж в компании Рамзина ни к кому и подавно доверием не пылал. Гришин прибыл через несколько минут. Тёмно-серая с тонированными стеклами Toyota остановилась рядом и наружу выбрался Михаил, неся в руках тяжёлые медицинские «укладки». Коротко кивнув Стасу, он передал ему привезённый груз и оглядел Нарима. — Добился-таки своего. — Добился, — он смотрел на мужчину из-подо лба. — Лучше бы в доме остался. — А это уже мне решать, — Тариз застегнул замок куртки. — Я отлить, — бросил Стасу и, сунув руки в карманы, потопал за машину. — Только далеко не отходи! — велел ему охранник в спину. Нар, не оборачиваясь, махнул рукой. Мужчины, подождав пока он исчезнет, отошли в сторону и заговорили, делясь новостями. Люди Гришина в операции по освобождению заложников непосредственно не участвовали и Стас вкратце рассказал о плане по захвату штаба Санина. Гришин и его команда имели своё задание, обеспечивая информационное прикрытие, алиби и следили за милицейским эфиром. Пока происходящее удавалось держать в тайне от доблестных правоохранительных органов. Помогала отдалённость места действия от мегаполиса и его относительная безлюдность, но не заметить густо валивший в небеса чёрный дым, было сложно. Поднимавшимся в небо столбом дыма Гришин любовался с трассы, пока двигался к указанному ему Кузьмичом месту. Оставалось надеяться на то, что наступившие сумерки скрыли последствия подрыва машины от бдительных глаз общественности. Услышав от Стаса короткий пересказ последних событий, Гришин огорчённо покачал головой. Ника было жаль. Услышав о том, что Жорж «съехал с резьбы», огорчился ещё больше. Витязь Михаилу нравился. — И что теперь? — спросил он, беря предложенную Стасом сигарету. — Идём на штурм, — Стас щёлкнул зажигалкой, поднося огонёк к его лицу. Прикурив, Гришин выпустил дым в сторону. — Что-то бойцовский петушок наш слишком долго отливает. Стас, «нижним мозжечком» почувствовав неприятности, загасил окурок в подошву ботинка, сунул его в карман и поспешил обратно к автомобилю. Обогнув машину, охранник громко зачертыхался. — Убёг, пострел, — сказал, появившись вновь. — Так и знал, что нужно было его цепью привязать! И колоду на шею надеть, чтоб к земле гнула! — По крайней мере, мы знаем, куда парень рванул, — Гришин подошёл к автомобилю. — Поехали за ним, далеко на своих двоих уйти не мог. И свяжись с отцом, — посоветовал, садясь на пассажирское место, — скажи, чтобы в гости ждали… Стас, сев за руль, потянулся за рацией. Гришин забрался на пассажирское сиденье. Взметнув комья грязи из-под колёс, автомобиль выбрался на дорогу. Скрючившись гусеницей в багажнике машины, Нарим слушал разговор мужчин. Главным было не выдать себя. Пусть и дальше верят в то, что он отправился к логову санинцев на своих двоих и доставят его куда надо. До общежития доехали с ветерком, миновав горелый Pajero, и остановились рядом с Рамзиным. Виктор готовился присоединится к ударной группе Зулы. Гришин со Стасом вышли из машины, но оба и рта раскрыть не успели, как из задней дверцы, выбравшись из багажника через салон, появился Тариз. Издав изумлённый возглас, Стас попытался перехватить его, но Нарим от броска ушёл и на всех парах рванул в сторону общежития. Завалили его почти сразу и, не церемонясь, бросили на землю. Тариз, выплёскивая угрозы, задёргался в руках двух крепких мужиков и Яра. Отмахнувшись от путанных объяснений Стаса, Рамзин встал над парнем. — Ты что это творишь? — спросил со злостью, велев поднять его на ноги. — Ты же слово дал сидеть смирно! — Я могу помочь! — Это как? Пулю словив? — раздражённо выдал Рамзин. — Один уже допрыгался. Нарим судорожно сглотнул, прекратив вырываться. — Кто? — выдохнул, холодея от ужаса. — Николай, — Виктор пожалел о вырвавшейся правде, увидев, как вытянулось лицо парня. — Никто тебя дальше не пустит, Нар. Умей ждать. Турок смотрел на него, широко раскрыв глаза. Ник был мёртв… Мысль прорвалась сквозь потрясение, вызвав дрожь. — Анжей меня зовёт… — пробормотал он. — Я его слышу. Оттуда. — Что за чушь ты несёшь? — Если ты любил, то знаешь, — Нарим вскинул голову — в общежитие он попадёт и никто из них его не удержит. — Я найду Анжея с Тимофеем, услышу, а твои люди — нет! Я знаю про контейнер! Виктор перевёл сердитый взгляд на стоявшего за спиной Нарима Стаса. Тот виновато развёл руками. Дорогой к общежитию Стас, не подозревая о «зайце» в багажнике, рассказал Михаилу о том, как ловко Лекса ушёл из ловушки и о записи с заложниками. — Чудес не бывает, Нарим, и никто тебя не зовёт, — Рамзин покачал головой. — Всё это — романтические бредни. — Не отпустишь — перегрызу тебе глотку, — Нарим, оскалившись, вновь задёргался. — И тебе, и твоим вурдалакам! Угроза не испугала, но впечатлила Рамзина эмоциональностью. «Если ты любил…». Любил, и циником, видать, стал не до мозга костей. Трое мальчишек, занесённых в его жизнь неведомо каким ветром, раз за разом умудрялись жалить в душу, о наличии которой он успел забыть. Виктор повернулся к Кузьмичу: — Бронежилет на него надень. Тот нахмурил седые брови: — Разумно ли брать пацана, Вик? И сами справимся. — Справимся, — согласился он. — Но ты же слышал — загрызёт, если не пущу. Времени на споры не было. И чем чёрт не шутит, может и услышит своих дружков зеленоглазый, вопреки здравому смыслу. *** В общежитие группа под командованием Зулы и Митяя проникли через подвал, пока остальные отвлекали засевших внутри недобитых санинцев с фасада, забрасывая огрызавшегося стрельбой противника газовыми гранатами. Оказавшись внутри, люди Зулина рассеялись по первому этажу, обыскивая помещения на предмет заложников и сюрпризов от Лексы. Ни того, ни другого не нашли, но расслабиться Илья никому не позволил, и дал команду на дальнейшее продвижение только тогда, когда был обследован первый этаж и лестница второго. Получив добро на проведение разведки второго этажа, Бубен рванул по лестнице первым. Рамзин появился в кольце охраны с Турком чуть погодя, проведя зачистку «зверёнышей», засевших у крыльца. Санинцев, способных к сопротивлению, оказалось немного: большинство, завидев противника, бросали стволы и сами закладывали руки за головы. Жить хотелось куда больше, чем продолжать месть отправившегося к праотцам Зверя. Первым «уловом» оказался Антон Горин, которого нашёл Грек. Паренька немедля переправили к Кларе. Поиски продолжили, методично обыскивая комнату за комнатой. Рамзин, следуя за Зулиным, держал Нарима за спиной, посоветовав не смотреть на встречавшиеся им трупы. Предупреждение оказалось бесполезным: Тариз смотрел, шумно сглатывал и зеленел. Рамзин не сводил глаз с наручных часов. Время, отведённое заложникам, закончилось. Как и предвидел Зула, Лекса, выдрав шантажом свободу, не позвонил. Рация на поясе Зулы издала сигнал вызова, и тот поднёс её к губам. На связь вышел Бубен, но вместо голоса Митяя они услышали спаренный выстрел и поспешили на шум. Бубен встретил их на третьем этаже, громко матерясь и прижимая руку к правому боку. Илья, задрав на нём куртку, рванул застёжки бронежилета. — Чёр-рт… Больно то как… Ребро, кажись, сука, сломал, — простонал Бубен, разглядывая пятно будущего синяка. — Лучше ребро, чем быть прошитым насквозь, — Илья покачал головой. — Хорошо, хоть жилетом не пренебрёг. — Что я, дурак, что ли, без оберега идти, — Митяй поддел ногтем торчавший в жилете кругляшок спрессованной пули. — Крест из неё отолью. — Кто стрелял? — спросил Рамзин. — Ян, — Бубен, спохватившись, прекратил возится с пулей. — Я ранил его, но гадёныш ушёл, на крышу рванул. — Жив, значит, Пшек, — Виктор сощурился, глядя в сторону лестницы. — Ты как, Митяй, к Кларе или в строю? — В строю. — Тогда бери людей и загони мне белобрысую образину в угол. Но оставь в живых. Сам с ним разберусь. — Будет сделано, шеф. — Бубен, морщась, застегнул бронежилет и потрусил по коридору. — А теперь покажи нам чудо, парень, — Рамзин развернулся к Турку, — раз уж ты там кого-то слышишь. Скажи, где искать своих друзей, потому что отмеренное им время истекло. Нарим, глубоко вдохнув, на секунду закрыл глаза, а когда поднял веки, уверенно повлёк их наверх. *** Тим затих, когда Навроцкий провалился в обморок. Очнулся Анжей от мучительной боли в груди и висках, и забарахтался на обмякшем теле Сафронова. Пересохший рот жадно втягивал отраву углекислого газа, мозг, изнурённый гипоксией, закоротило паникой. Он должен выбраться из этого страшного места, должен дышать!!! Анжей принялся царапать металл стен, выдавливая из горла обрывки слов, жалобно умоляя неведомо кого выпустить их наружу. Вспышка активности закончилась так же быстро, как и началась, без сил повалив его на Тимофея. Короткие сиплые вдохи не давали ничего, кроме мучительного жжения в груди. Под закрытыми веками поплыли монохромные кадры. Он, Тим и Нар плескались в реке. Тимофей пригоршнями окатывал их водой. Оба прикрывались выставленными руками, пока Нарим не атаковал Сафронова и не бросил спиной в воду, подняв стену брызг: тёплых, ласкавших разгорячённую солнышком кожу. Анжей ринулся следом, помогая отловить шустрого рыжика, выкрутившегося из рук Турка и рванувшего к берегу, смешно подпрыгивая тощим белым телом. — Нар… Видение, моргнув, выдало следующий кадр, и Анжея отправило в руки Нарима, одевавшего на его запястье браслет с совушкой. Касания пальцев Тариза убыстрили бой сердца до оглушающего набата. Турок поднял глаза к его лицу и застыл, так и не выпустив его руки, хоть надобности в этом больше не было. Время замерло, оставив их одних в собственном микромире. — Нар! Лицо Тариза, нависшее над ним, с сухими обветренными губами, жаждой обладания во взгляде, зрачками, в которых клубилось хвостатое пламя. Толчок в его тело, боль и заполненность, ожидаемая и желанная, лицом к лицу, сплетаясь конечностями, соединенные не плотью — душой, и оглушающее осознание того, что одиночество закончилось. — Нар!!! Он закричал, вырывая себя из прошлого. Сознание на короткий миг прояснилось, вызвав горькое сожаление. Столько несказанного и не сделанного. Перед внутренним взором мелькнуло лицо Божены, Сержа, матери. Губы Анжея задрожали. Сумеет ли выпросить у неё прощение, там, за гранью? Мышцы стянуло конвульсивной дрожью, кислорода больше не было. Лёгкие качали бесполезный отработанный «шлак». Застрявшее в клетке рёбер сердце зачастило, разрывая барабанные перепонки гулом стотонного колокола и, сделав последний удар, замерло… *** Крышку сорвали с грохотом, ударив о стену. Нарим вывернулся из рук Яра, оставив в его руках куртку и прорвался к контейнеру, вклинившись в кольцо из тел. Первым Рамзин вытащил наружу Навроцкого, вторым Зула поднял со дна Сафронова. Оба — с синевой по коже, закрытыми глазами и безвольно мотавшимися головами. Рамзин закричал, чтобы народ расступился, дал дорогу. Его приказу последовали, расступаясь и тут же смыкаясь за спиной. Расталкивая вооружённых мужчин локтями, Нарим последовал за Зулой с Рамзиным. Анжея с Тимофеем уложили на пол, зашлепали по щекам, затормошили. В комнате стоял гул голосов, каждый лез с советом, кто-то прокричал, чтобы привели Клару, принесли воду. Рамзину подали пластиковую бутылку, и на лицо Анжея полилась вода. Тариз, упав рядом на колени, беспомощно наблюдал за тем, как Виктор, надавив на щеки Навроцкого, раскрывает его рот и делает за него мощный вдох, и с облегчением, сбросившим с плеч могильную плиту, услышал, как заклокотало в груди Анжея возобновившееся дыханье. Навроцкого выгнуло в дугу с первым самостоятельным вздохом. — Н…на-ар… — просипел, отыскивая единственного, кто ему был нужен и нашёл — Тариз сгрёб его на себя, тряся плечами в рыданиях. Анжей с протяжными хрипами вдыхал и выдыхал дравший сорванное горло воздух. Лёгкие раздирало болью, но он дышал. Дыша-ал… Рамзин нервным жестом похлопал Анжея по колену. — Молодец, парень, — голос мужчины заметно дрожал от избытка адреналина. Навроцкий его не слышал, вцепившись в руки державшего его на себе Нарима — Анжей не отрывал взгляда от Тимофея. Сафронов, в окружении чужаков, лежал рядом на спине, подёргиваясь под толчками ладоней, пытавшихся завести его сердце. — Тима-а… — он жалобно заскулил, утыкаясь затылком в грудь Нарима. Вытолкнуть наружу отчаянную мольбу спасти Тимофея не вышло, горло не пустило, перехваченное спазмом. Тариз, как и он, не спускал глаз с Тимофея. Слезы лились по щекам Турка, застывая прозрачными каплями на тёмных волосах Анжея. — Расступись. Голос Жоржа, перекрывший стоявший в комнате галдеж, поднял Рамзина на ноги. Матусевич, убрав со своего пути замешкавшегося Яра, прорезал толпу ледоколом и сбросил на пол «укладку». Действуя с функциональностью отточенного механизма, раскрыл её, и велел отойти от мальчишки. Народ засуетился, откатил назад волной. Жорж склонился к Тимофею, задрал свитер на тощем теле, заслоняя крепкой спиной обзор. В комнате повисла недолгая тишина, суетились только люди Зулина, продолжали осматривать углы и трупы. Илья стоял рядом с Рамзиным, переводя взгляд с Виктора на Матусевича. Ничего между этими двумя больше просто не будет. — Дышит… — изрёк без эмоций Матусевич. — Укутать, и к Кларе его. Нужно тепло. — Жорж отбросил на пол использованный шприц, оглянулся, вылавливая взглядом сидевших на полу Анжея с Наримом. — Этих туда же… — Жорж прервался. Рамзин задрал голову к потолку. Сверху донеслись выстрелы. Рация на поясе Ильи пискнула вызовом. Они переглянулись и, не сговариваясь, повернули на выход. Бубенцов встретил их на техническом этаже, возбуждённо сверкая глазами. Под стеной на корточках сидело ещё пятеро, двое — люди Зулы, остальные — из личной охраны Рамзина. Появление Виктора и Ильи, с Яром на хвосте, встретили, поднявшись на ноги. — Пшек на крыше засел, отстреливается, — объяснил стрельбу Митяй. Бубен стоял на нижних ступенях железной лестницы, ведущей к распахнутой двери на крышу. — Злой с-сука, знает, что подыхает. Кровищей всю дорожку сюда зающил. — Так чего же ещё дергается? — Рамзин, подойдя ближе, осторожно заглянул в проём. Пуля чиркнула рядом в бетон, и он, цедя мат, отшатнулся назад. — Слишком живой, — бросил с обвинением. — Так ты ж такого и хотел. — Что у него за оружие? — Зулин совать башку под пулю не спешил. — А я разве рассмотреть успел? — Бубен пожал плечами. — Не до того было. Не автомат, и не гаубица. — Будто ты знаешь, что такое гаубица, — проворчал Илья. — Пацанов нашли? — полюбопытствовал Бубен. Рамзин кивнул, оценивая то, что мог видеть из укрытия. — Нашли. Живы. — Это хорошо, — Митяй просиял улыбкой. — Может, что такое гаубица, я и не знаю, но выстрелы считать умею. Если у него там полная обойма была, то пять пуль уже выпустил. Одну в меня, — он похлопал себя по бронежилету. Зулин пошевелил губами, глядя в потолок. — Минимум три патрона у него ещё есть. — Тогда может подождём, пока сам сдохнет? — Бубен смотрел на Виктора, ожидая его решения. В памяти Рамзина мелькнуло и погасло зрелище двух лежавших на дне контейнера полумёртвых мальчишек. Следом вскользнуло лицо завывавшего в свинцовые небеса Жоржа, прижимавшего к себе мёртвого Ника. — Ждать не будем, — ответил отказом. — Снимайте с петель двери. — Для чего? — не понял Бубен, но проследив взгляд боса на проржавевшую, однако ещё крепкую железную дверь, понимающе хмыкнул. — А если пробьёт? — Не пробьёт. — Рамзин присматривался к соседней двери, ведущей в техническое помещение под крышей. — Эта тоже сгодится. За дело принялись споро, поддели арматурой проржавевшие петли, сняли дверь с «технички», за ней и дверь на крышу. Гришин присоединился к ним с Кузьмичом, когда двери, развернув ручками внутрь, поволокли на лестницу. Выставив край двери наружу, тут же получили звонко ударившую в железо пулю. — Шесть, — взбодрился Бубен. — А не мажет, сучёныш, сознанку не теряет. — Разнёси ты ему башку сразу, сэкономил бы нам время, — упрекнул Зула, пыхтевший под весом заслонки. — Взяли, подняли, — скомандовал он, и первую дверь выставили на крышу. Яр с Зулой шустро нырнули под прикрытие. Следом подняли вторую дверь, в которую также ударила пуля. Стоявший за ней Кузьмич с одним из охранников, ругнулся и, устроив поверх двери пистолет, не целясь, несколько раз выстрелил. — Семь, — бодро вёл счёт Бубен, пристраиваясь вслед за Рамзиным за спины Зулы с Яром. — Если магазин на восьмерку, то у психа лишь одна пуля. Восьмой выстрел разорвал пространство, ударив в дверь, которую тащил Зулин с Яром. — Кончай стрелять, крыса! — заорал Пшеку Митяй, скалясь с яростным весельем. — Мы знаем, что ты пустой! — А ты выйди, узнаешь, пустой или нет… — раздался голос Яна. — Давай, Вик, вылазь, покажи, что кишка не тонка. Не хер за спинами своих жополизов прятаться. Каркающий смешок Моравского шёл из-за кирпичной полуразвалившейся трубы. Зула с беспокойством оглянулся на Рамзина. — Вик, даже не… — Илья запнулся — Рамзин жил своим богом и дослушивать не стал — шагнул из-под укрытия щита в сторону. Зула, крепко выматерившись, навалил дверь на крякнувшего с натуги Яра, выходя следом. Ян сидел, прислонившись спиной к парапету крыши, раскинув ноги и прижимая ладонь к расплывшемуся на боку багровому пятну крови. Вторая рука лежала на рукояти пистолета у бедра. Увидев выступивших из-за трубы Рамзина с Зулой и Бубном, Пшек, сипло дыша, оскалил окровавленные зубы. — Шлюшка моя жива? — Оба живы, — снизошёл до ответа Рамзин. — Как и Антон Горин. Всех спасли. — Ну, я им о себе память оставил, — оборвал он. — Синеглазому меня вовек не забыть. Рамзин пожал плечами: — Он парень сильный, справится. И воспоминаний о тебе не останется. Мы ему новые подарим. Ухмылка Пшека перетекла в оскал, глаза, наливаясь яростью, потемнели. — Не бывать этому, — он клацнул зубами, как бешеный пес и, кашляя кровью, завалился набок. Бубен, ловко подскочив, отшвырнул ногой пистолет от руки Пшека. Моравский рванулся вслед за оружием и получил удар под рёбра. Митяй, смеясь, отпрыгнул назад, уходя от скрюченных пальцев Яна. — Гляди, как рыпается. Подыхать не хочет, гнида. — Я вам нужен, — прохрипел он. — Только моё признание может вытянуть Сержа из тюрьмы! Рамзин, не торопясь, присел на корточки, брезгливо разглядывая торговавшегося с ним ублюдка. — И ты признаешься, что убил Марата? Как и в том, что похитил Антона и держал его на наркоте, чтобы тот не донёс ментам, кто виновен в смерти его брата? — Да, — Моравский сверлил его ненавидящим взглядом, но спасти свою шкуру мог только он сам. — Признаюсь, и синеглазый получит своего отчима обратно. Пусть им подавится. — И в том, что забил насмерть ни в чём неповинного старика в новострое? Пшек облизал окровавленные зубы. О пьянчужке и забыть успел. — Пар спустить надо было. — Пар спустить, — задумчиво протянул Рамзин. — И как? Помогает? Моравский забулькал смехом: — А ты попробуй. — А и попробую, — брезгливость на лице Рамзина сменилась выражением, которое видел лишь Моравский и, сбросив ухмылку, запоздало понял, как ошибся с предложением. Ухватив его за ворот куртки, Вик рывком поставил Моравского на ноги. Ян попытался вцепиться ему в горло, но он стряхнул его руку ударом локтя и перегнул через парапет. — Не будет у нас с тобой никаких уговоров, Ян, — процедил сквозь зубы. — Ты не сядешь в тюрьму, и тебя не запрут в психушке. Потому, что тебе время подыхать пришло. — Ты меня не убьешь, — Ян зарычал, обжигая плескавшим из глаз безумием. — ОН не даст мне умереть, возьмет меня и выкует в огне моё новое тело! — Как скажешь, — согласился Виктор, толчком отправляя его за край. Протяжный вопль Моравского прервался глухим стуком, возвестившим отправку его души в преисподнюю. Любоваться делом рук своих Рамзин не стал, шагнув назад, обернулся к стоявшему рядом Зуле, державшему в руках мобильный. — Всё записал? — Всё, — Илья, закончив запись, передал мобильный боссу. Реагировал быстро, научился за годы непростой «службы». Бубенцов, подойдя к краю, вытянув шею, смотрел вниз на изломанное падением тело с красной кляксой вокруг головы. Поежившись, Митяй повернулся к начальству. — Я б его ещё колом в сердце для надежности, шеф. Сгоняю в лесок, сам выстругаю. Его не слушали. Зула смотрел на Рамзина. — И что теперь? — спросил он. — Спали гадюшник дотла, — угрюмо велел он, закончив приводить одежду в порядок. Задерживаться причин больше не было. Свистнув Бубну, словно тот был охотничьим псом, Рамзин направился к выходу. Со своим заданием Зулин справится сам.