Сопротивление - не бесполезно

      Прошло два с половиной года…       Гермиона ненавидела опаздывать. Летя уверенной поступью, точно снитч, по оживленной Тайм Сквер, девушка проклинала Тома, за то, что тот снова отвлёк её, и она потеряла счёт времени. Хорошо, что встреча была добровольная, но это не отменяло её желания помочь, а репутация у Грейнджер буквально кричала о пунктуальности и портить её не было желания.       Трансгрессируя тогда с Драко из Лондона, разве могла она подумать, что все так сильно изменится. Что ОНА так сильно изменится, хотя все, кто её знал, наверняка бы сказали, что в ней это было всегда, слишком много энергии, жизни, знаний и желания всё изменить, сделать лучше для всех.       Гермиона увидела импровизированную сцену и двинулась к ней. Как только её заметили организаторы, тут же двинулись в направлении девушки, и уже спустя мгновение она оказалась на сцене. С помощью магии, усиливая голос, она начала своё выступление.       Теперь Гермиона — лицо Революции в этом Новом, но таком, оказывается, Шатком мире.       Тогда, два с половиной года назад, она даже подумать о таком не могла. Её жизнь шла достаточно размеренно долгое время. Гермиона занималась и совершенствовала свои знания во всех сферах образования и науки, которые ей были доступны, а доступны, благодаря Драко, ей были абсолютно все.       Естественно, по его мнению, безопасные. Изучение языков, танцы, верховая езда, гимнастика, этикет и это лишь малая часть, чем она занималась, помимо учёбы в Университете. Гермиона сама удивлялась, где на всё находила время, но тяга к знаниям всегда была её яркой и отличительной чертой.       Стоит ли говорить, что с Драко она виделась теперь крайне редко, но не жаловалась, обучение было ей необходимо, да и ведь всего три года, постоянно повторяла себе девушка. Гермиона тянулась к знаниям, и впитывала их в себя с невероятным энтузиазмом. Естественно, она быстро стала лучшей на курсе. Но что её удивило, так это то, что в этом магическом учебном заведении её стремление восхваляли и поощряли, люди тянулись к ней, и уж точно никто не звал заучкой, хотя, по большей части, в Хогвартсе её дразнил именно Малфой.       Спустя где-то месяц жизни в таком темпе, Гермиона приступила к усиленному изучению окклюменции и анимагии, что при её нагрузках давалось крайне непросто, но настроена она, как всегда, была решительно. Фамильяр, подаренный Драко, почти всегда давал возможность ей с ним общаться, поэтому достаточно ощутимая разлука с любимым была хоть немного, но скрашена регулярным общением.       Хотя девушка всё равно безумно тосковала.       Однажды, собирая вещи после лекции, и чуть ли не плача от щемящей боли в груди, Гермиона была ошарашена вопросом однокурсника, Адама Смита, уже не единожды ей отвергнутого.       — Гермиона, на тебе лица нет! Видимо, этот негодяй совсем не уделяет тебе внимания. Хочешь, я утешу тебя, м?       Гермиона уже готова была возмутиться, и, в очередной раз, послать надоедливого кавалера, но тут услышала такой родной, любимый, с нотками стали, голос:       — Этот негодяй свернёт тебе шею, если ты ещё хоть раз осмелишься просто подумать о ней, поверь! Я тут же узнаю, если твои грязные мыслишки хотя бы рыпнутся в сторону моей будущей жены!       Драко леденящим душу взором окинул парня, и тот, кажется, пришёл в ужас, начав извиняться и быстро двигаться к двери.       Гермиона, не сдерживая слез радости, кинулась к Драко. Парень подхватил её, и крепко прижал к себе.       — О, Мерлин, Драко, я так скучала!       Они не виделись три недели, казалось, это была вечность.       Но если бы она только знала, что будет дальше… Парень обхватил её лицо ладонями и глубоко поцеловал, как иссушенный жаждой и агонией. Затем, за мгновение, в его руке был зажат фамильяр. Он тихо пищал пока Драко явно что-то внушал ему.       — Драко, остановись, что ты делаешь?       Он мгновенно отпустил существо, кажется ещё больше уменьшившееся в размерах, и, взяв её за руку переместился в квартиру. Там, сжимая её в стальных объятиях, он жадно любил свою Гермиону…       …Вынырнув из воспоминаний, девушка вернулась к действительности. Это был едва ли не последний раз перед тем, как все превратилось в пепел.       Мысли об этом отзывались болью в груди и ноющим, тоскливым чувством во всем теле. До сих пор её бил озноб лишь от воспоминаний. А ещё вернулись кошмары. Всё, что Драко развеял и затмил собой когда-то, заслоняя от пережитого в войне с Реддлом, вернулось и периодически мучало её, заставляя в крике просыпаться среди ночи.       Девушка отмахнулась от болезненных, навевающих тоску мыслей. Она теперь всегда так делала, убирала свою боль глубоко в сознание, создавая мысленно комнату с заклятием незримого расширения, чтоб эти терзания, разрывающие душу, потерялись в темноте. Но помогало это, к сожалению, ненадолго…       «Гермиона Грейнджер — символ нового мира!».       Она смотрела на себя, уверенную, с сильным, целеустремлённым взглядом на очередной афише, которые пестрели по всему Нью-Йорку, сильно раздражая Грейнджер.       Девушка нахмурилась и, зайдя в ближайший переулок трансгрессировала в свою квартиру. Символ мира, ну надо же. С тех пор как Статус о секретности потерял свою силу, из неё фактически силой сделали путеводную звезду для всех магглов и магов. Она не хотела этого, но ей было что сказать, так было всегда, и она говорила. Всем и везде. Потому что войны быть не должно. Мы все живём в одном мире и пусть способности у нас разные, воевать не выход. Каждому есть, чему научиться.       Магглы далеко ушли в техническом прогрессе, а маги могут помочь в медицине. Раз так сложилось, надо учиться взаимодействовать, а не конфликтовать. Её почти сразу сделали послом Доброй Воли, и девушке пришлось учиться жить, будучи популярной, медийной личностью. В Англии вокруг неё не было такого ажиотажа, главной звездой всегда был Гарри, и она была этому крайне рада, потому что назойливое внимание её всегда раздражало.       При воспоминании о четвертом курсе девушку передернуло. Сейчас же у неё не было выхода, она шла на это, чтоб удержать такой хрупкий мир между магами и магглами, и это того стоило.       Тогда, полтора года назад, она, разумеется, не знала, во что выльется желание Английского Министерства Магии рассекретить магов, но то, как справились с Хаосом в её стране, поистине поражало. Да, проблемы были, но Англия была, пожалуй в самой прогрессивной в адаптации к новым условиям, самой успешной. США тоже не отставали, но все равно, митинги и конфликты возникали по всему миру, и Гермиона делала всё возможное, что было в её силах, чтобы это всё не вылилось в очередную войну.       Зазвонил телефон. Том. Гермиона улыбнулась и ответила:       — Алло! Я слушаю.       — Гермиона Грейнджер, посол Доброй Воли и Человек Года, с успехом провела акцию в поддержку реабилитации магглов, после снятия Статуса о секретности. Стоит отдать тебе должное, Гермиона, за что бы ты не взялась, во всем тебя ждёт успех.       — Ты преувеличиваешь.       Если бы кто-то, ещё год назад, сказал Гермионе Грейнджер, что она будет дружить с Томом Реддлом, она, пожалуй, запустила бы в него Конфундусом. Однако, сейчас в США он был ей самым близким другом, что порой удивляло её саму. Человек, с которым она дружила, был полной противоположностью Волдеморта. Добрый, отзывчивый, веселый. Он всегда поддерживал её и помогал, ничего не требуя взамен. После того, что случилось, Том вытащил её из глубочайшей депрессии и за это она была ему искренне благодарна.       Изредка, когда они с Томом обедали где-нибудь, Гермиона ловила лёгкую тоску и влюбленность в его взгляде, но никогда не отвечала, даже намёка на возможную взаимность не давала, и пресекала любые попытки подступиться к ней в этом плане. Наверное, это было жестоко, так пользоваться им, но сейчас она не могла иначе.       Гермиона завалила себя всевозможными делами, чтобы не вспоминать, не думать. Это всё равно не вылечило её. Она была бесконечно влюблена и одержима лишь одним человеком и ни у кого другого не было даже шанса.       — Гермиона, я должен тебе кое-что сказать.       — Плохое начало. Но я слушаю.       — Гарри у меня. Просит встречи с тобой.       — Зачем? Я ему все давно сказала.       С Гарри у них была своя печальная история. Он постоянно звонил, но она игнорировала, не могла простить того, что он знал. Девушка считала это глупым, злиться на него, они ведь столько пережили вместе. Но обида и горечь разъедали её сердце, рвали в клочья. Потому что Гарри был рядом с ним, знал что с ним, говорил с ним, а она сходила с ума, пресекая для себя возможность думать о нем, вспоминать его запах, прикосновения…       Девушка мысленно ударила себя. Нельзя… Умом она понимала глупость обиды на Гарри, но сердце билось в агонии, и она просто пыталась отгородить его от порции новой боли. С Роном же, и Луной, она постоянно переписывалась, и с Джинни тоже, подруга отлично понимала, что нельзя касаться болезненной, больно-кровоточащей, темы её одержимости.       Гарри же пытался поговорить об этом снова и снова, и она не была готова, она не знала, будет ли вообще когда-нибудь готова говорить об этом. Она сознательно обрекла себя на несчастную жизнь без своей истинной половинки, без любви… Без него…       — Драко пропал, Гермиона. Тебе нужно лететь в Англию.       И ВСЁ. Это был крах. Спусковой механизм сработал. Выстрел в упор. Рубикон. Точка невозврата.       Ее личный апокалипсис.       Она на краю бездны, и нет сил сопротивляться, чтоб не упасть. Он снова оказался прав. Всё только начинается…