Сопротивление - не бесполезно

      Гермиона внимательно выслушала все предложения от Клариссы Уильямс, уверив ту, что в ближайшее время будет рассмотрен вопрос о создании Общественной Палаты от немагической части населения, в Министерстве Магии. На этой дружественной ноте стороны разошлись. Гермиона села в своё кресло в кабинете, и тяжело вздохнула.       Драко появился спустя минуту.       — Ты великолепно справилась, любовь моя.       — Всё это неправильно, Драко. Нельзя отнимать у людей волю.       — Мы не отнимаем волю, мы выдворяем зло.       — Но это естественно, в каждом человеке есть как плохое, так и хорошее, в том и смысл, что человек сознательно выбирает хорошее. А вы просто забираете часть, не давая права выбора.       — Ты считаешь, что гуманнее вернуть всё как было? Убийства, войны, это лучше?       — Нет, конечно, нет, но нельзя поступить как-то иначе, не лишая людей права выбора, а направляя на добро? Я не знаю. Я — в замешательстве.       — Гермиона, мы и направляем! Они не становятся другими людьми, они продолжают принимать все решения сами, в своей жизни. Мы лишь искореняем зло.       Гермиона задумчиво смотрела на Драко.       — Ты бы позволил, чтоб с тобой проделали такую процедуру?       Малфой застыл, удивленно глядя на неё.       — Думаю, что да. Понимаешь, я видел, что происходит, и как это влияет на людей. Это все упрощает. Нет соблазнов, зависти, желания, конфликта.       — Проще — не значит правильнее.       Гермиона нахмурилась, но вынуждена была признать, что наверно людям всё же нужна некая контролирующая сила, помимо закона. Она подошла к Драко.       — Мы идём домой? Мой рабочий день закончен.       Малфой заговорщически улыбнулся.       — Идём, но не домой. У меня есть для тебе сюрприз.       — Ненавижу сюрпризы.       — Этот тебе понравится.       Они вышли из Министерства, и направились к байку. Обхватив торс Драко руками, Гермиона прижалась как можно ближе к горячему телу Малфоя. Они летели по Лондону, на который уверенно надвигался вечер. Молодые люди остановились у красивого, но скромного здания в центре магической части Лондона. Драко аккуратно снял её с байка, и поставил на тротуар. Задумчиво глядя на неё, он коснулся её волос.       — Ты так красива, что затмеваешь собой всё вокруг.       Он поцеловал её в лоб, и, взмахнув рукой, мгновенно переодел их обоих в более презентабельные одежды. На Гермионе было чёрное облегающее платье. Драко был в костюме, который, казалось, делал его ещё неотразимее, выгодно подчеркивая широкие плечи. Он пожирал Грейнджер взглядом, и она почувствовала жар во всем теле. Этот его голодный взгляд всегда вызывал у неё трепет и желание. Малфой протянул ей руку, и, когда она вложила свою ладонь в его, он переплел пальцы, и расположил их так, что девушка обнимала его предплечье. Внутри здание напоминало маггловский театр, только больше, и наверное, пафоснее, однако, это не отталкивало, а скорее вызывало любопытство.       Драко уверенно вёл девушку по коридорам к закрытым дверям, около дверей топталась девица, видимо, сотрудница.       — О, мистер Малфой, мы так рады вашему визиту и… — она окинула Гермиону оценивающим взглядом, и нахмурилась. Грейнджер просто улыбнулась, никак не реагируя на явное разочарование девицы, что Малфой не один.       — И вашу спутницу, — выдавила девушка.       — Это моя невеста, Гермиона Грейнджер. Благодарю, Элисон. Полагаю, всё подготовлено, как я и просил?       — Конечно, мистер Малфой, вам никто не помешает. Проходите. Если вам что-нибудь понадобится — обязательно позовите меня.       Пытаясь скрыть раздражение, девица нагло флиртовала, надувая губы и хлопая ресницами. Гермиона поразилась такой наглости, и уже хотела осадить девушку, но Малфой её опередил:       — Если вы продолжите столь непозволительное поведение, пожалуй, больше вы тут работать не будете. Оставьте нас, и пришлите лучше домовика вместо себя, если нам вдруг что-нибудь понадобиться.       Элисон слегка поникла и кивнула.       — Прошу прощения, мистер Малфой.       Драко выразительно посмотрел на девушку, и она мгновенно добавила:       — …и мисс Грейнджер, — бросив недобрый взгляд на Грейнджер, Элисон удалилась.       Гермиона негодовала. Она, конечно, прекрасно видела, как Драко действовал на противоположный пол. В Министерстве каждая сотрудница стремилась обратить на себя его внимание. Драко никак не реагировал, он вообще смотрел только на неё, и убивал взглядом каждого мужчину, кто с любопытством взирал на Грейнджер. Она действительно не помнила, чтобы хоть раз видела, что он обратил внимания на какую-то женщину, кроме неё, с… когда? Пожалуй, с того самого разговора в Хогвартсе. Даже на Асторию он никогда не обращал внимания, как тогда так вышло, что было столько женщин? Конечно, она не могла знать, как он ведёт себя без неё. Но за время их отношений он ни разу не заставил её сомневаться в нем. Тем более, что она даже в Нью-Йорке всегда незримо ощущала его присутствие рядом. Он всегда был одержим ею, словно сталкер.       Что-то тут не сходится.       Гермиона зацепилась за эту мысль, но потом будто остыла. Может, она просто выдаёт желаемое за действительное. Ищет оправдания… Додумать она не успела. Это действительно был магический театр, но никого, кроме них, не было в зале. Они находились в большой ложе с балконом, с которого открывался великолепный вид на сцену. Всё было сделано так, будто они в самом первом ряду, но ложа как будто была скрыта от глаз. Ложа была украшена цветами, они вились и росли, распуская разные бутоны. В центре стоял стол. накрытый на двоих, и он совершенно не мешал видеть сцену. Свет слегка приглушили. Зачарованные огоньки блуждали по ложе, делая атмосферу интимной и волшебной. Драко галантно отодвинул для Гермионы стул, сам он сел слишком близко к ней, но она не возражала.       — Может, расскажешь хотя бы, какая пьеса, интриган? — улыбнулась Грейнджер. Драко не отрывал от неё своих глаз цвета шторма. Столько было в этих глазах, и от переизбытка чувств у Гермионы задрожали губы. Он смотрел с восхищением, любовью, благоговением. Будто Гермиона — божество, сошедшее на него своей благодатью.       — Я услышал эту притчу в Японии. В Токио есть храм — Сэнсодзи. Обязательно побываем там вместе. Пожилой японец рассказывал её маленькой девочке, видимо внучке. Смотри внимательно.       На сцене происходило нечто прекрасное и волшебное: магия искрами создавала образы девушки и юноши, но образы были размытыми и напоминали…       Драко нарушил её мысли, зашептав:       — Ветер встретил прекрасный Цветок, и влюбился в него…       Созданный образ девушки распускался, словно цветок. Являя нежную хрупкость и красоту, буйные кудри создавали ореол, напоминая бутон. Затем появился юноша, задорный, вольный в образе Ветра. Гермиона едва дышала. Зрелище было невообразимым. С шепотом Драко над ухом всё превращалось в нечто абсолютно совершенное… волшебное, сказочное, трогательное.       — Пока Ветер нежно ласкал Цветок, тот отвечал ему еще большей любовью, выраженной в цвете и аромате…       Образы на сцене взаимодействовали в каком-то мистическом танце. Гермиона не могла оторвать глаз от разворачивающегося на сцене действа. Это было ослепляющее откровение. Она видела в образах себя и Драко. Образы сменялись, танцуя и играя красками. Тихая музыка прекрасно создавала фон.              Малфой продолжал:       — Но Ветру показалось мало этого, и он решил: «Если я дам Цветку всю свою мощь и силу, то тот одарит меня чем-то еще большим»…       Юноша-Ветер вспыхнул алым цветом и серебристыми искрами.       — …Он подул на Цветок мощным дыханием своей любви, — как-то горько выдохнул Драко, но не замолчал:       — …Цветок не вынес бурной страсти и сломался…       Девушка-Цветок под серебристыми искрами упала в танце.       — Ветер попытался поднять его и оживить, но не смог…       Юноша-Ветер метался возле неподвижно лежащей девушки-Цветка, упав на колени рядом с ней, он притянул её в свои объятия, раскачивая словно ребёнка, и наклонившись поцеловал.       — …тогда он утих, и задышал на Цветок нежным дыханием любви, но тот увядал на глазах…       Девушка-Цветок вяло подняла руку. обвитую зелёной лозой, которая постепенно теряла насыщенный зеленый цвет, и едва коснулась его лица, но рука тут же безвольно упала.       Шепот Драко стал отчаянным:       — …Закричал тогда Ветер: «Я отдал тебе всю мощь своей любви, а ты сломалась!»       Юноша-Ветер положил девушку-Цветок на сцену и вскочил, яростно мечась, впиваясь пальцами в густые волны длинных волос.       — Видно, не было в тебе силы любви ко мне, а значит, ты не любила!       Но Цветок ничего не ответил. Он умер. Девушка-Цветок не шевелилась.       — … Тот, кто любит, должен помнить, что не силой и страстью измеряют Любовь, а нежностью и трепетным отношением. Лучше десять раз сдержаться, чем один раз сломать…       Юноша-Ветер склонился к Девушке- Цветку, нежно её касаясь волос, и оба растаяли в золотой дымке. Гермиона очнулась от транса, ощущая влажные дорожки слез на лице. Она повернулась к Драко. Грозовое небо его глаз вглядывалось в её карие омуты.       — Гермиона, я знаю, что сломал тебя. Знаю, какую боль причинил. Знаю, каким невозможным могу быть.       Он взял её лицо в ладони, и нежно стал стирать дорожки слез, продолжая шептать:       — Я клянусь, что никогда больше подобного не повториться. Ты не представляешь насколько делает меня счастливым осознание того, что ты не оставила меня, что ты рядом. С тобой я дышу. И, поверь, я готов на всё, чтобы сделать счастливой тебя. Ты моё все, Гермиона. Я обещаю беречь тебя, любить и заботиться о тебе. Я обещаю загладить вину, исправить всё, что натворил, каждую секунду делая всё, чтоб ты была счастлива.       Драко опустился перед ней на колени, и взял её за руки. Перед ней на столе материализовалось кольцо. Абсолютно не такое, как он надел ей тогда, заколдованное так, чтоб его не снять. Это был живой цветок, она такой никогда не видела. Он светился, мерцал и будто бы даже дышал, меняя цвет с серебряного на золотой, затем на фиолетовый, бирюзовый.       — Я уже задавал недавно тебе этот вопрос. Но теперь понимаю, как отвратительно это было, всё не так. Я больше не буду давить, Гермиона. Ты больше не подвластна связи. Не обязана мне угождать. Я приму любой твой положительный ответ.       Малфой улыбнулся, а Гермиона засмеялась.       — Шучу. Ты больше не обязана носить кольцо.       Он снял тот перстень. И, заглядывая ей в глаза, спросил:       — Гермиона Грейнджер, мой свет, моя жизнь, ты окажешь мне честь? Согласишься ли ты стать моей женой?       Гермиона накрыла ладонью губы, сдерживая рыдания, и яростно закивала, сквозь слёзы выдохнув:       — Да.       Драко вскочил, и подхватив её на руки, закружил. Гермиона смеялась и плакала. Он отпустил её, и тут же смял в поцелуе губы. Затем оторвался, призывая кольцо-цветок. Он вопросительно посмотрел на неё. Грейнджер кивнула, и протянула руку. Драко приложил цветок к пальцу, и тот осторожно оплел её пальчик, заискрился тёплым светом.       — Этот цветок носит твое имя. Он единственный в своём роде. Я взял за основу розу, магнолию и фиалку. Знаешь, Нарцисса любила мне рассказывать про язык цветов. На их языке Фиалка это «Давай попробуем стать счастливыми», Магнолия говорит «ты моя судьба». А Роза…       — Я люблю тебя, ты для меня весь мир, — прошептала Гермиона. Драко улыбнулся, и кивнув, притянул её для глубокого поцелуя.       — Я люблю тебя, девочка моя. Ты для меня весь мир.       Гермиона прижалась лицом к его груди, где билось сердце, и чувствовала, как её собственное выбивало тот же ритм. Ритм счастья.