Случайности не случайны

Джош: Несмотря на отличное утро, этот день пошел по наклонной. Сегодня на учениях я упал в грязь, просто поскользнувшись, не успел из-за этого пообедать и не было воды, чтобы почиститься. Потому я в возвращаюсь в отель совершенно взбешённым, вымотанным и с огромным пакетом всякой магазинной дряни. — О, всё-таки ударил в грязь лицом? — смеётся Джозеф, замечая мою грязную тушу в дверях. — Неа, решил грязевые ванны попринимать, говорят лечит от тараканов в голове. — издеваюсь я, кинув продукты на стол в нашей спальне. — Эй, а поаккуратнее нельзя? Все же не твои вещи- — За то моя еда и тебе лучше сегодня заткнуться. — шиплю я, снимая с себя пальто, вернее, единственную чистую на мне вещь. — Как скажите, мистер. — я уловил, что он хотел продолжить, но закрыл рот, вытягиваясь на кровати с книгой. Он что-то читал, нажевывая жвачку. Цокнув, совершенно расстроенный, я ухожу в душ, что бы самому застирать вещи и наконец-то отмыться. Ужас, даже в моих жёлтых кудрях оказались грязные капли. Жаль, что вода не смоет с меня проблемы. *** — Фу, боже, как ты можешь это есть? — эта первая фраза, что встречает меня после душа. Тайлер снова на кровати, но уже с моим пакетом еды. Его тоненькие ручки шарят по содержимому полиэтилена. — Не нравится, тебя никто не заставляет. — ворчу я, накидывая на себя майку. — И вообще- — Вообще оденься, гомо-без-сапиенс. — смеётся Джозеф, швыряя в меня мои пижамные штаны. Но я тоже улыбаюсь на подобные жест, нежели на шутку. — Ты голоден? — спрашиваю я, начиная вытряхивать из пакета все под чистую. — Ну нет, я это не съем. — Это всего лишь два стакана латте, биг мак с твистером и огромная картошка фри с пятью разными соусами. Чего такого? — изгибаю я бровь, начиная жевать картофель. — А такого, что это тяжёлая и жирная пища. Уж лучше тако, ред булл и пицца, чем твое месиво! — активно защищает свои вкусности Тайлер, а я смеюсь. — Ага, ну, как хочешь, я покупал на всякий случай на двоих, но вижу- — Хрен с тобой, давай уже, — он просто вырывает из моих рук твистер, начиная впиваться в него зубами. — Фсе рафно тако лутфе! А я голофдный. — мычит Джозеф, улыбаясь от поступившей еды. Тайлер: Ну, хорошо. Ладно, допустим. Кофе он взял хороший. Но все равно Макдональдс и рядом не стоял с Тако Белл. Дан улыбается, жуя картоху. Чудо природы. — Ты любишь тако? Я люблю тебя. — Ага. Живу на тако и Ред булле. Я отпиваю теплый кофе. Джош: А я теперь живу тобой. Э, так, Джоши, спокойно! Че как баба нюни распустил? — А я за ЗОЖ! — отвечаю я, откусив чуть ли не половину гамбургера. — Ахаха, помогите! — начинает ржать в голос Джозеф, чуть ли не подавившись кофе. — Аха, ну конечно, и это говорит мне человек, уплетающий фаст-фуд за обе щеки! — У меня срыв. — жую я булочку, недовольно отвечая. Но Тайлер взрывается смехом, как и я. Крошки по всей постели, немного пролитый кофе, соприкоснувшиеся предплечья. Тайлер неловко отводит взгляд, а я отползаю, чтобы не смущать его. Щёки вспыхивают, но благодаря горячему кофе — это незаметно. — Фуухх, я наелся. — отвечает Джозеф, распластавшись на всю кровать, чуть задевая носком мою коленку. Я нависаю над ним и впиваюсь в его твистер. Он трясёт рукой, крича на меня: — Эй, крокодил, щас пальцы откусишь! И это было мое! — вопит Джозеф, но начинает смеяться, когда я пытаюсь проглотить кусман вкуснейшей еды. С самой довольной улыбкой, я отдаю ему остаток моего гамбургера, мило улыбаясь с сырным соусом по губам. — Не буду я за тобой доедать! — фыркает младший, зыркая на довольного меня, попивающего кофе. — Я вот все попробовал, а ты нет. Давай! Я ж не заразный! — шучу я, отдавая ему все оставшуюся еду. И Тайлер откусывает, немного морщась в начале, но спокойно доедая. Вау, у него идеально кривые зубки. — Ты похож на кота. — замечает Тайлер, смотря на то, как я растягиваюсь на кровати рядом с ним. Я смеюсь, прикусив кончик языка: — Ха, да, я обожаю кошек и собак! — А я люблю птиц. — Вау, я тоже! — отзываюсь я, но тот привстает в постели: — Нет. Я люблю их. Я сам похож на птицу. — и собеседник моментально грустнеет, убирая упаковки в пакет. — Обнять? — спрашиваю я, подымаясь за ним. — Н-нет. не надо. — шипит он, вставая с кровати. — Уже поздно, как и было для этого ужина. — Тай, я- — Не надо, пожалуйста. — просит он, отрезая руками подход к нему. — Забудь. Ничего не произошло. Все замечательно. — грустно опускает голову он, скрываясь в прихожей. А я остаюсь в спальне, утыкая взгляд на свои руки, немного подрагивающие. Чёрт. Я опять все испортил. Тайлер: Птица… Прекрати мыслить метафорами! Нельзя! Нельзянельзя! — Эй, ты куда? — обеспокоенно спрашивает Дан. — Не знаю. Не твое дело, — шиплю я. — Дай мне побыть одному. Я хлопаю дверью, убегая прочь под снег. Плевать, что я замёрзну… Может, заморожу разум и перестану думать обо всяком бессмысленном дерьме. Джош: Он сбежал. Идиотидиотидиот! Как я мог его спугнуть?! Ну зачем ляпнул, а?! Вздохнув от чертовой безысходности, я немного прибираюсь в спальне, готовлю к работе на завтра одежду, пытаюсь расчесать мокрые после душа волосы. Как-то странно все обернулось. Я и устал, и по работе тут, но. Но это «но» мне порядком надоело своей закрытостью и шуганностью. Он словно дикий зверь, защищающийся одними только острыми шуточками. Да и я хорош, тоже грублю. Но факт, как бы горько не было его признавать, есть факт. Он мне понравился. Да, чёрт возьми, мне приятно его касаться, слушать, смотреть на него! Но я не признаюсь. Видимо сама судьба против. — Джошуа слушает. — отвечаю на телефонный звонок я. Жаль, что от меня требуют полного имени в бюро, а не простого и привычного мне — Джош. Начальство говорит, что на учения я должен явится в четыре утра, ведь завтра глобальный тест и проверки. А на часах уже одиннадцать пятнадцать. Боже. И я решаю лечь спать, укутавшись по самый нос в своем одеяле. Но оно почему-то пахнет одеколоном. И не моим. Опа, это одеяло Тайлера! И я закрываюсь в него сильнее, свернувшись калачиком на половине кровати. Что-то неспокойно мне. То ли от того, что завтра важный день, то ли от того, что перед сном я не слышу уже привычных колких шуток. Сколько же он скрывает в себе, чтобы любая тема разговоров так или иначе соприкасалась с его проблемами и темными сторонами? Я налажал, как нельзя было. Уже час я не могу уснуть. Где же он бродит? Тайлер: Снежинки оседают в волосах и тают. Я бесцельно брожу по городу уже второй час. Холодно. Я решаю вернуться. На меня бросают странные взгляды, когда я прохожу мимо рецепции. Спать не хочется. Снова. Дверь тихо скрипит. В комнате темно. Уснул. Конечно, с чего бы ему ждать меня? Я тихо шебуршусь в прикроватной тумбе. Бинт, ножницы… И маленькая коробочка. Я, глотнув слезы, ухожу в ванную, чтобы усесться на холодную плитку. Лезвие режет мягкую кожу. Кровь капает вниз. Рука уже не дрожит, как тогда, когда я делал это впервые. Голос Джо Армстронга приятно ласкает разум. Это так сильно расслабляет. — I walk a lonely road The only one that I have ever known Don't know where it goes But it's only me, and I walk alone I walk this empty street On the boulevard of broken dreams Where the city sleeps And I'm the only one, and I walk alone. Мой голос смешивается с его. Я мог бы пытаться сделать что-то своё. Но это так бессмысленно. Это ничего никогда не принесёт. Я сжимаю руку, чувствуя горячую кровь в ладони. Чувствую ещё и слезы, которые приходится глотать. Я прикрываю глаза, упираясь затылком в холодный чистый кафель. Но я успокаиваюсь, продолжая напевать: — I walk alone, I walk alone I walk alone and I walk a My shadow's the only one that walks beside me My shallow heart's the only thing that's beating Sometimes I wish someone out there will find me Till then I walk alone Джош: Я просыпаюсь где-то в начале первого. В комнате кромешная тьма, холод поселяется в пустоте в груди. Мои волосы светятся от падающего на них света фонарей и машин через спальное окно. Я забыл его прикрыть шторами. Привставая, понимаю, что Тайлер не вернулся, ведь не обнаруживаю его тело рядом. Но уши и сонный разум улавливают несколько пропетых строчек. Он вернулся. Прикроватная тумба с его стороны перевёрнута вверх дном. Я сползаю с кровати, ведомый на звук. Звуки мягкой мелодии из ванны, но шума воды я не слышу, только рваные всхлипы. Я решаюсь открыть дверь, обнаруживая Тайлера в крови на холодной белоснежной плитке. Все ало-пугающее, опасное и с запахом тоски. — И чего мы тут с кровью возимся, сладкоголосый мой? — волнуюсь я, поднимая за подмышки его обмякшее тело. Но он только глотает слёзы, отрицательно тряся головой. Мне и не нужно слов, чтобы понять, что ему слишком плохо, чтобы выдавить хотя бы малейшее слово. Краем глаза замечаю бинты и перекись. Его холодные, кровоточащие ручки оказываются в моих. Тайлер потерянно утыкается лбом в мою грудь, вымачивая в горьких слезах. Я осторожно лью перекись на его руки, дуя на них, чтобы уменьшить боль, теплыми пальцами я заматываю его раны в бинты, склеивая пластырями. Все тут же красится в приглушённый алый, но скоро должно пройти. И я снова обнимаю его, пока он продолжает всхлипывать. Что же мы делаем? Тайлер: Я жадно цепляюсь в его шею, обнимая ногами талию. Сил нет. Утыкаюсь носом в чужую шею, задыхаясь рыданиями. Я, кажется, маленький ребенок в его руках. Его руки такие теплые и ласковые. Безопасные… — Зачем ты делаешь это? Почему тебе не все равно? Джош: Мои руки жадно обнимают трясущееся тельце, а носом вдыхаю его запах. такой терпкий и родной. — Потому что. — шепчу я, не решаясь ответь. Но, Господи, не могу же я сказать, что он мне нравится так внезапно?! Ну это совсем тупизм. — Очень к-красноречиво. — дуется он, выпутываясь из моих объятий и пытаясь уйти в спальню, когда я хватаю его за холодное предплечье. — Тай- — Отстань! — рычит он, выдёргивая свою руку из моей. — Не трогай меня, раз даже ответить не можешь! — Могу! — возражаю я. — Тогда отвечай! — шипит заплаканный Тайлер, смотря на меня, как истерзанный пёс на своего мучителя. Но я молчу, трусливо поджав губы. — Т-так я и думал. — отрезает он, уходя спать. Прибравшись, я спешу не в кровать, а в прихожую, вытаскивая из шкафа свое пальто и шарф. Не буду его тревожить. Осторожно уместившись на пальто, укладываю под голову шарф. Я сплю там же, в прихожей, на холодном полу, завёрнутый в пальто. Скоро пора на работу. Тайлер: Я всхлипываю, одиноко обняв подушку, в которую рыдаю. Он правда ушёл… Я же обещал себе не пускать в жизнь людей! Идиот! — Джош, — я чуть ли не скулю его имя, глотая слёзы. — Пожалуйста, вернись… — без него рядом в этой кровати просто холодно и одиноко, — ну, ты же не будешь там спать, как щенок. Я пошутил тогда, правда, — всхлипываю и зарываюсь в подушку ещё сильнее. Но хочу уткнуться в его грудь и спрятаться в его руках