Разбуди меня

Он не узнал меня. Ни на мгновение не промелькнуло на лице сомнение и узнавание. Он видел в манекенщике, гордо проплывавшем сквозь толпу, незнакомого омегу, привлекательного и знающего себе цену, а не тихого и забитого крысёнка, предпочитающего лишний раз не провоцировать скандалы. Совершенно точно, не подозревал, что за маской скрывается его законный супруг, некогда брошенный на произвол судьбы. Ни разу за это время Келлан не проявил интереса к моей судьбе, не пытался отыскать, не задавался вопросом: жив ли я. А если жив, что со мной стало по итогу. Как обхожусь без средств к существованию? Чем вообще живу, чем занимаюсь, есть ли мне где переночевать? Эндрю ни разу не упоминал меня в разговорах с ним. У него была полная финансовая независимость от старшего брата, а потому отчитываться ни перед кем не приходилось. Модный дом, приносивший стабильный доход, был, своего рода, гордостью Эндрю. Младший Свон не уставал повторять, что всего добился своими силами, а потому чувствует себя по-настоящему счастливым. — Брат тебе не помогал? — спросил я однажды. Мы сидели на веранде, пили вино, заедали его шоколадом и наслаждались тишиной. Эндрю только-только уложил сына спать, и у него появилась возможность немного расслабиться. — В принципе, он мог, — признался Эндрю, — предлагал свою поддержку, но... — Ты отказался? — Точно. — Почему? — Не хотелось быть должным кому-то. А Келлан не упустил бы возможности однажды напомнить о своих заслугах и потребовать чего-то взамен. Он, знаешь ли, из тех людей, что помогают на цент, а оплаты требуют на доллар. Разумеется, в реальности речь идёт о совсем других суммах, он распоряжается огромным количеством средств, но не все они заработаны честно. Сказав это, принялся водить пальцами по салфетке. Он не выглядел человеком, сболтнувшим лишнее по глупости, как тот же Норман, у которого вторым именем должна была стать характеристика «язык без костей». Он сказал всё намеренно, с умыслом. Хотел довести до моего сведения. И замолчал, дав время на размышления. Тем самым подтвердил многочисленные подозрения, возникавшие во время проживания в доме Келлана. — Как же так? — притворно удивился я. — Разве ваши родители не выступали исключительно за легальный бизнес? Мне казалось... — Это было давно, хоть и правда, — усмехнулся Эндрю. — Келлан долгое время не хотел принимать участия в управлении семейным бизнесом. Сначала развлекался со своими многочисленными омегами. Вино, азартные игры, наркотики. Отец за голову хватался, заминая возникающие скандалы. Потом Келлан втянулся в не самый честный бизнес. Не знаю, можно ли считать это поводом для гордости, но он настоящий финансовый гений. В его голове всегда находится тысяча и одна схема того, как отмыть чёрный нал. И он этим успешно занимается. Не только этим, конечно, но... Всё началось именно с финансовых схем. Помогая другим, он обзаводился нужными связями, подминал под себя более слабых, пытался разруливать мирным путём острые ситуации с теми, кто был ему не зубам. Начал с малого и достиг высот, его сомнительный старт-ап превратился в обширную сеть. Когда ему исполнилось двадцать пять, отец заболел, и Келлану пришлось встать во главе семейного бизнеса. Он покривлялся немного для проформы, а потом прибрал всё к рукам и отказался отдавать обратно. Возможно, он только того и ждал. Я слушал его предельно внимательно, боясь пропустить хоть слово. От постороннего человека я узнал о муже намного больше, чем от самого мужа, предпочитавшего молчать и бережно охранявшего многочисленные секреты за семью дверями и печатями. Впрочем, неудивительно, учитывая основную деятельность Келлана. В отличие от того же Нормана, я не жил по принципу «есть только здесь и сейчас». Меня всегда занимал провокационный вопрос: «А что же будет потом?». Несложно догадаться, что. Рядом с таким человеком — ничего хорошего. Когда я оставался наедине с собой, появлялась прекрасная возможность подумать обо всём на свете. И о Келлане — тоже. Сославшись на недомогание и лёгкую головную боль, я покинул зал. Присутствие на фуршете не входило в планы, несмотря на то, что статус одной из главных звёзд вечера был закреплён за мной. В общении с журналистами Эндрю не испытывал никаких проблем, потому взял это на себя, а мне позволил ускользнуть. Я не торопился уезжать, но и задерживаться надолго не планировал. Нужно было удостовериться, что Келлана зацепил выход. Сообщение, прилетевшее на телефон от Эндрю, послужило отличным доказательством. «Келлан спрашивал о таинственной чёрной птице. Собирался найти её в ближайшее время». — Не придётся искать. Счастье свалится ему прямо в руки, — хмыкнул я, перебрасывая пиджак через плечо и сжимая в ладони ключи от машины. Машину мне тоже подарил Эндрю. Правда, от покупки новой я отказался. Выбрал одну из тех, что уже находились в его автопарке. Несмотря на существующую договорённость — ни при каких обстоятельствах не заводить разговоров о долгах и необходимости ответных услуг — всё равно становилось неловко каждый раз, когда младший Свон тратил не только на себя и своего ребёнка, но и на приживалку в моём лице. Он искренне считал, что должен вернуть долг. Обеспечить тот уровень жизни, который был моим по праву. Какой дали бы мне родители, будь они живы. Тот, что прошёл мимо стараниями старшего поколения семьи Свон и их первенца. Эндрю был единственным, кому я постыдился бы выставлять счёт. И единственным, кто обо мне заботился всё это время. Родись я альфой, оторвал бы его с руками. Будучи омегой, видел в нём исключительно лучшего друга и искренне недоумевал, где находятся глаза представителей рода альфийского, если никто из них до сих пор не понял, какое сокровище находится рядом с ними. Но практика вообще неоднократно показывала и доказывала, что логика альф омегам неподвластна, равно как и наоборот. Лифт привёз меня на подземную парковку, двери открылись, и я шагнул в неизвестность. На парковке стояла тишина, но я совершенно точно был не один. Несложно догадаться, кто именно находился в отдалении. Келлан. Впервые за долгое время без охраны. — Прекрасный вечер, — совсем не оригинально начал беседу Кел. — Да, неплохой, — согласился я, отказавшись от молчаливой тактики и охотно поддерживая разговор. Мне это играло на руку. Не пришлось самому ничего придумывать. Всё сделали за меня. Не начни он разговор, предлог для общения всё равно имелся. По стечению обстоятельств Келлан припарковал машину рядом с кабриолетом, некогда приглянувшимся мне. А сам стоял на пути, преграждая, мешая подобраться ближе к машине. Мы не могли играть в гляделки вечность, рано или поздно кому-то пришлось бы открыть рот. Он сделал это первым. — Мне сегодня повезло вдвойне. — Присмотрели что-то для своего омеги и собираетесь сделать ему шикарный подарок? — вежливо предположил я. — Вовсе нет. — Тогда не знаю, у меня закончились варианты. — Неожиданно было найти здесь нечто ценное для себя, — произнёс Келлан, выразительно на меня посмотрев. — Сказать по правде, я не слишком интересуюсь тряпками, в которых так любит копаться мой брат. Всё же у альф и омег разные сферы интересов, и то, что интересно одним, нередко проходит мимо других. Однако, не жалею, что поддался сентиментальному порыву и родственным чувствам. Ради этой встречи стоило отложить дела и приехать сюда. Вас не напрасно называют главной звездой вечера. — Главная звезда всё-таки Эндрю. Мне было очень приятно, даже лестно принять участие в показе, но все заслуги принадлежат Эндрю и только ему. — Новое имя в модельном бизнесе? Вы давно этим занимаетесь, или?.. — Вообще не занимаюсь. Просто принял предложение хорошего знакомого и решил поддержать его, — признался я, слегка пожав плечами. — Приятно знать, что мой выход не остался незамеченным. Спасибо. Теперь, если не возражаете, я хотел бы поехать домой и отдохнуть. Поскольку я непубличная персона, повышенное внимание меня напрягает и... Машина приветливо мигнула фарами, стоило отключить сигнализацию. Келлан внимательно посмотрел на меня, перевёл взгляд на автомобиль. — Мне кажется, или это машина моего брата? — уточнил. — Не ошибаетесь. — Машина Эндрю, но ездите на ней вы? — Именно так. — Стоит ли это расценивать, как однозначный отказ и способ сказать, что вы предпочитаете омег? Келлан не тянул напрасно время, старался сразу расставить все точки над нужными буквами. Было вполне ожидаемо, что его посетит подобная мысль. В конце концов, однополые отношения, в том числе — браки, давно перестали кого-либо удивлять. В богемном обществе омег, предпочитавших альфам себе подобных, было предостаточно. — Нет, — ответил я. — И нет. На оба вопроса один ответ. Нас с Эндрю связывают исключительно дружеские отношения, но он действительно разрешает пользоваться своей машиной. В первом случае всё сложнее и запутаннее. — Почему? — поинтересовался Келлан. — Я вам не нравлюсь? В роль последнего романтика, влюбившегося с первого взгляда, он вживался просто на «отлично». Не демонстрировал собственнических замашек, не хватал объект восхищения за руки, не пытался затолкать в машину. Держал темперамент под контролем. Будь я лет на десять — да даже на пять — моложе, не окажись моя история омрачена определёнными событиями, я бы проникся, влюбился без оглядки и стремительно растёкся лужей под ногами своего не принца, но короля. Он являл собой воплощение грёз. Идеальное сочетание черт, безотказно действующее на наивных омег, знающих жизнь исключительно по любовным романам. Тем самым, написанным по канону. Сильный, добрый, заботливый и благородный альфа, спасающий омегу в беде. А дальше — классика. Свадьба, дети, счастливая семейная жизнь до тех пор, пока смерть не разлучит два любящих сердца. — Дело не в этом, Кел. — Кел? — эхом повторил он. — Не помню, чтобы представлялся сегодня. — Есть люди, не нуждающиеся в представлениях, — отпарировал я. — Разве ты не один из них? В нашем городе сложно отыскать человека, ни разу не слышавшего имя Келлана Свона. К тому же, мы успели выяснить, что меня связывает крепкая дружба с твоим братом. Хотя бы однажды, но он говорил о тебе. — И всё же... Мы знакомы? — спросил он, протянув руку и коснувшись большим пальцем моих губ. Точное попадание. Идентичные жесты. Напоминание о событиях годичной давности. С поправкой. Вместо нежного поглаживания — сталь, рассекающая кожу, и касание тёплого языка, собирающего красные капли. — Не хотелось бы тебя разочаровывать, но, да. Знакомы. — Ты... — начал он и внезапно замолчал. Я потянулся, чтобы ослабить ленты. — Ближе, чем хотелось бы. Больше того, мы не просто знакомы. Мы всё ещё женаты, — добавил, окончательно снимая маску. Келлан несколько секунд смотрел на меня с недоверием. Сопоставлял одно с другим. Вспоминал мужа, отправленного далеко и надолго, затем сравнивал со всем, что видел прямо сейчас. — Кто бы мог подумать, — хмыкнул; его ладонь переместилась выше и покоилась на моей щеке, продолжая поглаживать. — А ты и, правда, похорошел. Стал красивее своего папы. Но... Погоди, мне нужно кое-что переосмыслить. В голове не укладывается. Нет. Нет, я должен был догадаться. Хотя бы потому, что ты и Эндрю, и эта машина... Как получилось, что ты вдруг стал протеже моего братишки? — Ты сказал мне валить на все четыре стороны. Я решил, что разумнее всего будет пойти к кому-нибудь из родственников. Так вышло, что этим родственником оказался твой брат. — Сколько всего за один вечер. Голова кругом. Думаю, нам есть, что обсудить. Может, встретимся как-нибудь? Поговорим, выпьем чего-нибудь, вспомним... Я приложил пальцы к его губам, жестом предлагая замолчать и не развивать мысль. — Лучше без этого. Встретиться — с удовольствием, а вспоминать — не нужно. — Значит, не возражаешь? — Нет. — Когда? — На твоё усмотрение. — Заеду за тобой завтра, — пообещал. — По рукам, — согласился я, бросая маску на заднее сидение. — Удивимся завтра. До скорой встречи, Келлан. Он проводил меня взглядом, с повышенным интересом отмечая каждое действие. Когда я сел за руль и потянулся к ремню безопасности, внезапно вновь обратился с вопросом: — За этот год у тебя были другие альфы? Кто-то, кроме меня? — Нет. Ни одного, — сказал я и всё-таки выехал со стоянки. * В тот день я долго катался по ночным улицам, едва сдерживаясь, чтобы не закричать во всё горло от переполнявшего меня восторга. Первую ступеньку на пути к поставленной цели преодолел с лёгкостью. Всё прошло, как по маслу. Гораздо проще, чем представлялось в самом начале. Понимал: не все задачи получится решить столь же легко, не все их получится щёлкать, как семечки, а потому не стоит радоваться раньше времени. Но радость переполняла и требовала какого-то выхода. Я радовался, как умел — переплавлял эмоции в адреналин и представлял себя участником заезда, решившим испытать удачу. В конце концов, приехал туда, куда изначально не собирался. Машина остановилась у ворот кладбища. Разумеется, охрана не собиралась меня пропускать, но деньги быстро уничтожили все принципы собеседников. Один из них вызвался меня проводить, сообщив, что по ночам здесь вовсе не безопасно, потому лучше подстраховаться. Ничего не изменилось. Я не нашёл, что сказать родителям, как и много лет назад, когда они оба были живы. Просто стоял, смотрел на серебристые буквы, подсвеченные светом фонарика, и кусал губы. Развернулся и ушёл, так и не сумев найти нужные слова. Да и была ли в них потребность? Мёртвые не говорят, а мои мысли им и без того известны. Эндрю не сказал открытым текстом, скорее, предпочёл тактично умолчать. Но, вспоминая его рассказы, получалось с лёгкостью обнаружить недостающие детали и восстановить паззл полностью. Избавиться от тёмных пятен и увидеть картину во всех подробностях. Ясно было лишь одно. Из букв «х», «е», «р», «н», «я», никак не складывалось слово «счастье». Прекрасно-заботливые и отлично ко мне относившиеся старшие Своны однажды всё-таки оступились. Во имя бизнеса, расширения влияния, стремительного расхождения на самый верх и трона, который ни с кем не хотелось делить. Похоже, единственным человеком, на которого я мог положиться и кому доверять, был и оставался Эндрю. С ним мы отмечали мой триумф тем вечером, поднимая бокалы за удачные начинания. За коллекцию, привлекшую повышенное внимание, и за альф, падких на красоту. Как природную, так и созданную руками пластических хирургов. Всеми силами я вживался в роль типичного, в чём-то шаблонного омеги, готового принять чужое раскаяние, дать второй шанс и попытаться заново построить семью с законным мужем. Во имя любви. Она одна всему виной. Келлану вовсе не обязательно было знать, что я не умею прощать. За пару месяцев мы успели побывать на десяти разных свиданиях. Начиная от экстремальных, заканчивая теми, на которых уровень романтики зашкаливал. Каждый раз я изображал детский восторг, отчего сам себе временами напоминал человека, слегка отстающего в развитии, но Келлану это доставляло. Он искренне считал, что таким и должен быть идеальный омега, взятый из палаты мер и весов. Все остальные не соответствуют стандартам качества. По сути, я не изменился. Взяв за образец поведение Нормана, упражнялся в лицемерии, и вскоре негласно присвоил себе звание имитатора года. Желая пустить пыль в глаза и добиться расположения омеги своего сердца, Келлан продолжал бросать деньги на ветер, спуская их на многочисленные подарки и цветочные композиции, ежедневно присылаемые на дом и провоцировавшие смешки у Эндрю, наблюдавшего за развернувшимся безумием с искренним интересом. Пообщавшись со службой доставки несколько раз, я решил, что с меня хватит и переложил обязанности по встрече курьеров на приятеля. Из молчаливого наблюдателя он превратился в непосредственного участника фарса. Открывая дверь, Эндрю почти не сомневался в том, что на пороге стоит курьер, доставивший очередной букет. — Если мой братец продолжит в том же духе, я смогу задуматься о расширении бизнеса. Точнее, об освоении новых территорий, а тебя, как главного поставщика цветов, сделаю деловым партнёром, — произнёс Эндрю, разглядывая холл, утопавший в море белых роз. Вчера были красные, позавчера — кремовые, несколько дней назад — каллы, до того — орхидеи. Их было много, и все они были мне столь же нужны и важны, как пятая нога той несчастной собаке, получившей по какой-то причине лишнюю конечность. — Если он продолжит в том же духе, у меня откроется аллергия на цветы, и я сдохну раньше назначенного срока, — отозвался, стоя наверху лестницы. — Присылал бы он что-нибудь полезное, — вздохнул младший Свон, лавируя в розовом море и подбираясь к лестнице. — О, смотри-ка, карточка тут как тут. — И что там? — Кел приглашает тебя в театр. Пойдёшь? — Само собой. Не могу отказать любимому альфе, — фыркнул я, проводя ладонью по волосам. Мечтательно улыбнулся, словно действительно предвкушал встречу. — Кэмерон, — осторожно позвал Эндрю. — Да? — Ты знаешь, что я хочу сказать. Всегда говорю, а ты всегда злишься, потому сегодня ограничусь скомканным напоминанием. Просто... — Обещаю, — заверил я, приложив ладонь к груди. — Буду осторожен. Буду беречь себя и не стану лишний раз рисковать. Сто раз обсуждали. — Обсудить в сто первый никогда не помешает. — Ты и мёртвого достанешь. Вообще радоваться должен, что я из дома сваливаю. Даже самые дорогие гости имеют обыкновение надоедать, а я здесь прилично задержался. Стоило пообещать — не терять бдительности, и Эндрю сразу же улыбнулся; морщинка у него на лбу разгладилась. Он действительно не уставал напоминать, что с Келланом нужно держать ухо востро и не расслабляться. Как будто я мог забыть об истинной цели своей постановки и влюбиться в бывшего мучителя. На фоне этого между нами нередко возникали разногласия. К счастью, продолжались недолго. * Стоило признать, в искусстве Келлан разбирался неплохо. Спектакль, им выбранный, был достаточно интересен. И хотя я считал себя приверженцем классики, модная, современная постановка тоже пришлась мне по вкусу. Актёрский состав тоже подобрался исключительно талантливый. Наслаждение спектаклем омрачало лишь присутствие поблизости благоверного, способного отравить вообще всё. Но я улыбался и благодарил за чудесный вечер. — Он может стать ещё лучше, — заверил Келлан, отводя волосы от моей шеи и прижимаясь к ней губами. Без дополнительных пояснений становилось ясно, к чему он клонит и на что намекает. Мы встречались несколько месяцев, но за это время ни разу не оказывались в одной постели. Келлан говорил, что не хочет меня торопить. Добавлял, что я сам понимаю, почему. Разумеется. Разумеется, я понимал. После того прекрасного секса, что случился во время моей течки, у любого желание отпало бы лет на сто, зато появилась ненависть к альфам вкупе с желанием вооружиться ножом поострее и провести акт оскопления. Я не хотел ложиться в постель Келлана, но выбора не оставалось. Однажды это должно было произойти, неминуемо. Мне нужно было снова войти в жизнь Свона. Попасть в его постель, в дом и дела. Мне требовался убийственный компромат и неопровержимые доказательства. Мне нужна была бомба, что рванёт в одночасье и разметает этого самоуверенного альфу в разные стороны. Одной платонической любви было недостаточно. — Как насчёт небольшого отдыха? — продолжал Келлан голосом змея-искусителя. — Уедем прямо сейчас и проведём несколько дней в обществе друг друга там, где нам никто не помешает. — А как же твой бизнес? Бросишь его на произвол судьбы? — Всё под контролем. О бизнесе можешь не волноваться. Я вывернулся из объятий, оказавшись лицом к лицу с мужем. Он ждал. Во взгляде прочитывалось нетерпение. — Могу помочь принять решение поскорее, — предложил он. Не дожидаясь, ответных реплик, притянул меня к себе и прижался к приоткрытому рту своими губами. Чёртов первый поцелуй, ждать который пришлось целых двадцать шесть лет. Келлан быстро понял, что целоваться я не умею, потому стал действовать аккуратнее, немного сдержаннее, давая понять, что нужно делать. Тогда дело пошло куда активнее и куда приятнее. Я ненавидел его, но стоило признать, что этот поцелуй был невероятным, потрясающим и восхитительным. Таким, от которого голова идёт кругом, все мысли мигом вылетают, и ничего не остаётся, кроме ощущений, кроме человека, находящегося рядом. Я комкал воротник его рубашки, боясь отпустить. Казалось, если сделаю это, на ногах устоять не сумею. Отстранившись, облизал губы и попытался привести в порядок сбившееся дыхание. Получилось не сразу. Келлан, похоже, остался доволен эффектом. Привычно прикоснулся к моим губам и удовлетворённо улыбнулся, ощутив лёгкое касание кончика языка, скользнувшего по подушечке пальца. — Хочешь? — спросил, не сомневаясь в положительном ответе. Я не стал ломать надежды, на меня возложенные. — Да, — выдохнул и повторил ещё раз, куда увереннее: — Да.