Разбуди меня

Телефон зазвонил в тот миг, когда я, откинувшись на спину, пытался восстановить сбившееся дыхание. Приложив полотенце ко лбу, промокнул влажную кожу и ответил на звонок. — Слушаю. — Добрый вечер, мистер Крэйг. Счастлив услышать ваш голос. — В самом деле? — усмехнулся. — Рад, если это действительно так. Но если нет, то, возможно, стоит напомнить, что я не сторонник неприкрытой лести. — О, нет, — запротестовал собеседник. — Ни о какой лести речи быть не может. Я действительно счастлив услышать именно вас, а не кого-то из ваших помощников и не автоответчик. — Что-то срочное? — Сущие пустяки. Птичка на хвосте принесла, что вы считаете поддержку друзей самым ценным ресурсом. — Это так, — с осторожностью подтвердил я. — Моё предложение может показаться вам достаточно дерзким, но... — Не тяните кота за яйца. Бедняга уже верещит от боли. — Я хотел бы предложить поужинать вместе. В конце недели, если не возражаете и, при условии, что у вас найдётся время. — То самое проявление дружеской поддержки? — Исключительно. Мы могли бы поговорить, провести время в приятной компании, обсудить пару деловых вопросов. — Хорошо. — Этот ответ стоит расценивать, как согласие? — Расцените. — Только что на свете стало одним счастливым человеком больше. — Не преувеличивайте. — Ни секунды. Я действительно польщён и бесконечно рад. Признаться, вовсе не рассчитывал на положительный ответ. Говорят, после смерти мужа вы практически перестали появляться в обществе. — Думаю, прекрасно понимаете, почему так происходит. — Разумеется. Тем ценнее для меня становится ваше согласие. Значит, договор в силе? — Да. — Я пришлю за вами машину. Или предпочитаете приехать самостоятельно? — Присылайте, — вздохнул. — Если планы изменятся, обязательно поставлю вас в известность. — Буду с нетерпением ожидать встречи. Я ухмыльнулся и, ничего не ответив, сбросил вызов. Даже если правила этикета обязывали ответить в том же ключе, заверяя собеседника, что его общество — предел мечтаний и моё персональное седьмое небо, не собирался кривить душой и выжимать из себя лживые признания. На самом деле, меня совершенно не вдохновляла мысль о нескольких часах, проведённых рядом с Уинстоном Гэлси. Он не понравился мне с первого взгляда. Чем дольше мы общались, чем лучше узнавали друг друга, тем больше отторжения появлялось. Совершенно беспринципная сволочь, готовая идти по головам и пробившаяся в высший эшелон власти посредством строительства лестницы, собранной из костей бывших друзей и приятелей. Я бы нисколько не удивился, узнав о его причастности к гибели Келлана. Больше того, в моём личном списке он проходил первым подозреваемым, однако на руках не было ни единого доказательства, ни единой улики. Возможно, стоило отказать ему. Или вовсе не отвечать на звонок, объяснив молчание занятостью. Но, что сделано, то сделано. Я уже согласился, обратной дороги не было. Отложив телефон и полотенце, вновь закинул руки за голову и вернулся к активным упражнениям. В последнее время спорт стал практически неотъемлемой частью жизни. Я пропадал здесь постоянно, используя любую подвернувшуюся возможность для выплеска злости, пожиравшей изнутри. Отрабатывать удары, представляя лица своих врагов, было особенно приятно. Подозреваю, кто-то посчитал бы мой поступок яркой демонстрацией морального уродства, но... Да, чаще всего я представлял одного определённого человека. Мёртвого. Сломавшего мою жизнь, но так и не попробовавшего месть, приготовленную в ответ, на вкус. С момента гибели Келлана прошло — без малого — два месяца, а я так и не проникся чужими рассказами о нём. Всё ещё не научился слепо следовать правилу, гласившему, что о людях, ушедших на другую сторону, обязательно говорить только хорошее, не позволяя ни единого слова критики в их адрес. Вариант с молчанием более или менее вписывался в симпатичную картину мира. Я мог сказать многое, но каждый раз прикусывал кончик язык, чтобы не сболтнуть лишнего. Да, бывшие деловые партнёры Келлана готовы были поддерживать мои начинания, но... Всегда было огромное количество омерзительных «но». Одним из них проходило безоговорочное признание Келлана лучшим лидером из всех возможных. Глупо было ломать мост, на котором стою, рассказывая направо и налево, какие отношения нас связывали и как я в действительности относился к своему мужу. В их представлении он был идеалом. Я делал вид, что для меня — тоже. Услышав о намерении поужинать в обществе Уинстона, Дэриэн нахмурился. Похоже, его постановка вопроса не обрадовала и не воодушевила. — Уверен, что поступаешь правильно? — спросил, подходя ближе и останавливаясь у меня за спиной. — Почему я должен сомневаться? — Потому что я не слепой и отлично видел, как ты реагируешь на этого человека. Он тебе неприятен, а тут вдруг такая щедрость. Ужин, согласие приехать к нему без охраны, обещание поддержки с его стороны и топорные комплименты. Не кажется, что это больше походит на свидание, чем на деловую встречу? — Может, и свидание. Не отметаю такой вариант. — И? — Не вижу ничего удивительного. Влияние Келлана распространялось далеко за пределы нашего города и — ни единого повода усомниться — было неоспоримым. Разумеется, найдётся немало желающих занять его место. Вариантов, как добиться желаемого, не так много. Либо устроить в городе кровавую бойню, пытаясь сместить меня, либо подсуетиться и попытаться как можно скорее окрутить вдовца. Заключить с ним брак и получить доступ к несметным богатствам. Знаешь, приятнее знать, что они делают ставку на второй вариант и не пытаются грохнуть меня в ближайшем переулке. — Грохнуть — нет, трахнуть — сколько угодно. — Ты против? — невинно поинтересовался я, застёгивая на запястье один из подарков Келлана. — Личная жизнь нанимателя меня не интересует, — невозмутимо отозвался Чейзер. — До тех пор, пока?.. — В принципе. Можешь переебаться с каждым, и даже не по одному разу. Но если кто-то решит прирезать тебя прямо в кровати, пеняй на себя. — Слушай, где тебя Келлан откопал? Для человека, всю жизнь положившего на обеспечение чужой безопасности, слишком легко принимаешь новость о возможной смерти клиента. Ни капли удивления, сожаления и самоистязаний. Неужели, действительно, наплевать? — Более чем, — ответил он, подбрасывая теннисный мячик и тут же ловя. Закончив с приготовлениями, я повернулся к Дэриэну лицом. Он вернулся к неоднократно опробованной и до блеска отточенной тактике поведения. Той самой, что заставляла меня загораться и полыхать синим пламенем. Это был не тот человек, что гладил меня по волосам и укутывал в своё пальто, проявляя топорную, но всё-таки заботу. Не тот чуткий и понимающий мужчина, обнимавший меня и выступавший в роли жилетки, позволяя уделать его рубашку слезами и соплями. Это был грёбаный кусок льда с минимальным набором реакций и эмоций. Все они не были связаны со мной. — Останешься с Гэлси до утра? — спросил Дэриэн, протянув руку и приглаживая воротничок моей рубашки. — Если повезёт, — осклабился я. — Шальной император выбирает нового фаворита? — Вроде того. Ответ, который не нравился мне самому. Я не собирался платить за ужин телом, да и благотворительностью заниматься не планировал, а в случае с Уинстоном секс ни под какое другое определение не подходил. Но мне безумно хотелось разозлить Чейзера. Добиться от него хоть какой-то реакции. Увидеть, что ему не всё равно. Что его задевают эти слова. Что он отчаянно борется с собой. Однако его лицо оставалось невозмутимым. Ни намёка на внутреннюю борьбу и тщательно маскируемые переживания. — Что ж, удачи, — пожелал он, когда молчание стало невыносимым, и ядовито улыбнулся в ответ. Швырнул мячик в стену и удалился. * В жилах Уинстона Гэлси текла ирландская кровь. Догадаться об этом было совсем нетрудно. О принадлежности к ирландцам буквально кричала внешность — ярко-голубые глаза и тёмно-рыжие волосы. Уинстон неизменно зачёсывал их назад и укладывал гелем, отчего они становились на пару тонов темнее. А ещё об этом кричала не только внешность, но и он сам, периодически загружая собеседников рассказами о своей исторической родине и первых шагах на пути к успеху, сделанных непосредственно в портах Ирландии. Шаг был так себе — на последние деньги мистер Гэлси купил пистолет. С того момента и начался отсчёт. Новая жизнь не заставила себя ждать. Он вышел встречать меня сам, и, зная о моих привычках, не стал настаивать на поцелуе руки. Пожал её, как равному. Предложил следовать за ним. Зал был пуст — никого, кроме нас, — и украшен моими любимыми цветами. Похоже, Дэриэн не ошибся в предположениях. Эта встреча задумывалась вовсе не как деловая. Это было приглашение на свидание. Один маленький шаг в сторону укрепления позиций, стремление выбиться в фавориты, вскружить голову доверчивому омеге и совершить переворот, захватив власть. Сколько бы попыток я не сжёг в стремлении доказать, что омега может быть равным альфам, последние не воспринимали меня всерьёз. Зато искренне верили, что пара комплиментов, подарков и подобных сюрпризов пробудят огонь в моей душе и заставят возжелать повторения опыта семейной жизни. Омега может быть, кем угодно. Добиться любых высот. Освоить любую профессию, реализоваться в ней и прославиться. Но счастье его будет неполным без альфы рядом. Любого, а не только истинного. Ха. Ха-ха. Ха-ха-ха. Я не пошёл бы под венец с человеком, которого знал всего ничего, даже под угрозой расстрела. О добровольном замужестве и заикаться не следовало. Уинстон об этом, конечно, не знал, потому решился на красивый жест. Поддержка, что надо. Сразу видно, насколько он понимает и разделяет все чувства скорбящего вдовца. — Мы будем одни? — спросил я, проходя в зал и ненадолго застывая на пороге. — Да. Вы возражаете? — Не то чтобы... Скорее, не совсем понимаю, чем это вызвано. Насколько помню, мы договаривались о деловом свидании, но что-то не вижу на столе бумаг или ноутбука, чтобы провести презентацию. Зато цветов столько, что голова кругом. Цветочные магазины сегодня получили небывалую прибыль. — Слышал, вы любите пионы? — Люблю. В разы сильнее, чем все остальные цветы. — Значит, слухи не лгали, — удовлетворённо заметил Уинстон. — Один из тех случаев, когда они оказались более чем правдивы. Но всё-таки... Почему вы решили арендовать ресторан, а не ограничиться общением в отдельном кабинете? — Подумал, что так будет лучше, — признался Уинстон; слегка стушевавшись в самом начале, он постепенно возвращал уверенность в себе, переставал оправдываться и вспоминал, кто из нас двоих альфа, а кто — омега. — Никаких лишних глаз и ушей. К тому же, не люблю привлекать внимание посторонних людей, а наше совместное появление могло спровоцировать волну определённых слухов. Я понимающе улыбнулся. — Журналисты тоже хотят денег, а сплетни один из основных видов их заработка. Вы же их за это не осуждаете? — Нет. — Но?.. — До тех пор, пока они не начинают лезть, куда их не просят. — Не вижу ничего удивительного в том, что деловые партнёры время от времени пересекаются, чтобы обсудить срочные вопросы. И не столь важно, что придумают в итоге журналисты. Главное, что мы будем знать правду. Но вы правы, так гораздо лучше и спокойнее, — признался я. — В последнее время внимания было слишком много. Оно порядком утомило. Приятно, что вы понимаете мои чувства и заботитесь обо мне. — Я обещал дружескую поддержку, и от прежних слов не отказываюсь, — произнёс Уинстон, впервые за вечер улыбаясь. — В телефонном разговоре промелькнули слова не только о поддержке, но и о делах, — напомнил я. — От них я тоже не отказываюсь. Есть на примете несколько интересных, но достаточно рискованных проектов. — Какого плана? — Всё то же самое. Вроде бы понятно и привычно, но есть пара нюансов. Потому, прежде чем бросаться в омут с головой, хотел бы обсудить с вами кое-какие детали. Но сначала... ужин? — Ужин, — согласился я, позволяя провести себя к столику. Стоило признать, Уинстон и, правда, неплохо постарался. Один из самых примитивных, распространённых, но в то же время не теряющих актуальности вид свиданий. Красивые виды за окном, вкусный ужин, приятное вино — буквально пара бокалов, не больше, — ненавязчивая музыка и интересный собеседник, желающий изменить мнение о себе в лучшую сторону. Он и, правда, в этот вечер был гораздо занятнее в общении, нежели обычно. Не сыпал грубыми шутками, не травил байки о прошлом, мало чем отличавшимся от настоящего, а потому не представлявшим для меня интереса. Старался быть обходительным, но при этом пару раз позволил себе накрыть мою ладонь своей. — Может, партию в шахматы? — предложил, когда с ужином было покончено, и официанты подали кофе. — Прямо здесь? — Почему бы нет? — Почему именно шахматы? — задал я встречный вопрос. — Келлан как-то говорил, что тебе нравится эта игра, — ответил Уинстон, оставив официоз в прошлом и начав общаться со мной, словно со старым другом, разделившим с ним не один ужин, а несколько килограммов соли. — Солгал? — Нет. Обожаю шахматы, — ответил, мысленно встряхнув себя и отхлестав по щекам. Келлан умел находить подходящие слова. Я любил игру. Обожал просто. Особенно после того случая в кабинете. После того, как мне рассказывали и наглядно показывали, как ходит король. Ходит, как хочет. Ни одна блядь не имеет права указывать ему. Единственный, кому позволено принимать решения — это он, остальные сосут, давятся и не открывают лишний раз рта. С шахматами проблем не возникло. Действительно, принесли доску, положили на стол. Фигуры я расставлял самостоятельно, выбрав себе чёрные. Уинстон согласился на белые и внимательно наблюдал за моими действиями. Как будто шахматы ничем не отличались от карт, и здесь тоже можно было блефовать в своё удовольствие. Неспешно потягивал вино, выглядел довольным жизнью. Первую партию я выиграл. — Моё восхищение, — произнёс Уинстон, возвращая фигуры на доску. — Позволишь отыграться? — С удовольствием, — отозвался, улыбаясь и зная наверняка, что у него не получится. Играл он на уровне дилетанта, а потому загнать меня в угол мог лишь при одном раскладе: перестаю играть честно и начинаю поддаваться. — Шах и мат, — заметил я, переставляя фигуры и снова загоняя белого короля в угол. Эти слова оказались, своего рода, пророческими. Шах и мат. Для Уинстона они наступили слишком быстро. Последнее воспоминание о нём — белые фигурки и напомаженные рыжие волосы, залитые кровью. Последнее воспоминание о приятном вечере — трещины на стекле, оказавшемся единственной — ненадёжной — преградой на пути пули, выпущенной из снайперской винтовки. И вмиг ставший удушающим запах пионов. Словно я не в ресторане находился, а в похоронном бюро. * Дэриэн с трудом сдерживался, чтобы не отхлестать меня по щекам. А, может, зашёл в мыслях гораздо дальше и прикидывал: стоит вмазать кулаком в челюсть, или лучше воздержаться от необдуманных поступков. — Поздравляю, детка, теперь ты не только глава «Black Swan», но и потенциальный чёрный вдовец, — сообщил, открывая передо мной дверцу машины. — Можно обойтись без порции сомнительных шуточек? — А это, блядь, и не шутка, — ответил он, с трудом сдерживая ярость. Разве что за плечи не схватил, трясти не начал и не заорал «тупейший ты омега, чтоб тебя черти драли в нон-стоп режиме». Может, чувствовал, что это лишнее, и я сам прекрасно понимаю, какой опасности подверг себя, высунувшись куда-либо без охраны. Может, боялся, что не сумеет сдержаться и вытрясет из меня душу, потому и начинать не рисковал. Озадачиться было чем. От чего озвереть — тоже. Второй случай за довольно короткий промежуток времени. Сначала Келлан, теперь Уинстон. Оба пригласили меня поужинать, обоим инициатива вышла боком. Оба оказались на прозекторском столе. Гэлси, правда, успел перед смертью насладиться простейшими радостями жизни. Келлану и этого не досталось. Я приехал сюда в надежде развеяться, а получил эффект прямо противоположный. Вдобавок ко всему — кучу проблем. И головную боль. Очевидно, мысль эта посетила не одного меня. Озвучил её Чейзер. Разговор с полицией основательно вымотал все нервы, а от однотипных вопросов едва нервный тик не начался. — Ещё пара таких вылазок, и те, кто поддержал тебя, пожалеют о принятом решении. Знаешь, что будет, если они увидят в тебе предателя? — Наказание — смерть, — заученно повторил я, зарываясь носом в белую шапку остро-пахнущего цветка, прихваченного за каким-то хреном с места преступления. — Знаешь, что они сделают, если подумают, что это ты пришил Кела? Я промолчал. Знал. Ничего хорошего. — Больше никаких ужинов наедине с посторонними альфами и никаких развлечений. Ни шагу без охраны. Понял меня? — Ты не мой грёбаный папочка, Чейзер, — огрызнулся я, переломив стебель цветку и швырнув его на заднее сиденье. — И, кажется, в который раз начинаешь забывать о том, кто из нас отдаёт приказы, а кто — подчиняется. — Могу им стать, — пообещал он. — Как это? — Сниму с тебя штаны и надеру задницу ремнём так, что неделю сидеть не сможешь. — Любишь BDSM детский сад-стайл? — предположил я. — Уже представил и завёлся? — в тон мне отозвался Дэриэн. — Ни на мгновение. — Ладно, поверю на слово. — Но?.. — Что «но»? — Поверишь на слово и?.. — Совсем не удивлюсь, если снова порадуешь отменной реакцией на каждое предложение и мокрым сидением. Впрочем, это не так уж плохо. Если бы не тот случай, я бы так и не придумал, что тебе презентовать. А теперь на примете есть замечательный подарок. Может, когда-нибудь... — Что ещё за подарок? — Набор плагов, — усмехнулся Чейзер. — Как думаешь, лисий хвост, торчащий из твоей роскошной задницы, будет отлично смотреться? Или подобрать что-нибудь другое? Сука. Проехался по одному из моментов, о которых я старался не вспоминать. Не то что лишний раз — вообще. Один из самых унизительных слайдов в картине жизни. Один из самых восхитительных, если вспомнить о собственных эмоциях. Когда вокруг было облако ткани, пропитанной запахом Чейзера, ничто больше не имело значения. Всё отступало, всё теряло значение. Боль стихала, страхи испарялись. Мои чувства к этому альфе пугали. Я не мог разобраться в них. Они меня спасали, но в то же время — топили. Он то вытаскивал меня из темноты, то заставлял погружаться на самое дно. То предлагал сыграть с ним партию в теннис и обсудить что-нибудь, не имеющее отношения к бизнесу, и тогда мы болтали, будто старые приятели, души друг в друге не чаявшие. То внезапно начинал отпускать язвительные замечания после которых хотелось задушить его голыми руками. То шептал, что отчаянно хочет меня, то насмехался надо мной и говорил, что я — последний, на кого он посмотрит, если вообще сделает это. Меня штормило в его присутствии, будто мелкую лодчонку, что не способна выдержать шторм, и обязательно превратится в щепки. И это ощущение было точь-в-точь, как тот оргазм, полученный на пассажирском сидении. Три пальца в заднице, лужа смазки на кожаном сидении, капли спермы на шёлковой подкладке и предложение убрать за собой. Унизительно, но сладко. Одним из наиболее показательных примеров служила недавняя тренировка и слова, сказанные в самом конце, когда я готов был наплевать на все свои принципы и раскинуть под Чейзером ноги. Он пришёл в тренировочный зал, когда я успокаивал нервы метанием ножей. Некоторое время молча наблюдал, потом предложил спарринг. А я... согласился. Хотелось уесть его, доказать: тоже чего-то стою. Тоже умею драться, а потому с лёгкостью уложу любого альфу на лопатки. Если не силой, то хитростью, с помощью омежьего обаяния. Схватка получилась совершенно не романтичной и отнюдь не простой. Чейзер не играл. Он был серьёзен, поддаваться не собирался, а потому вытер мною все полы в зале. Когда собирался уложить меня на спину в очередной раз, удалось просечь направление мыслей. Я вцепился в Чейзера мёртвой хваткой. На пол мы упали вместе. Чейзер оказался сверху. Несколько секунд мы просто смотрели друг на друга. И время будто замерло или значительно замедлило ход. Лишь блядской романтической музыки на фоне не хватало для полноты эффекта. Ладонь привычно очертила контур моего лица, скользнула по шее, огладила плечо. Стоило воспользоваться моментом и попытаться нанести удар, но я поплыл, как воск под напором огня. Чейзер засмеялся и сжал ладонь на горле, вмиг пресекая поток определённых мыслей, спуская с небес на землю и напоминая, ради чего мы тут собрались. — Я не хочу тебя, конфетка, — выдохнул мне в губы. — Будешь думать, что каждый встречный альфа поведётся на призывно раздвинутые бёдра, умрёшь в разы быстрее. Пока есть время — нужно бить, а не пытаться купить себе жизнь трахом. Понял? — Да. Эти четыре слова, зацепившие и впечатлившие сильнее всего, ходили за мной тенью. Я. Тебя. Не. Хочу. Не хочу. И всё тут. — Опоздал с подарком, — ответил. — Келлан тебя опередил. И, да, смотрелось роскошно. — Ты забыл добавить кое-что, — насмешливо произнёс Чейзер. — Например? — Что этого никогда не увижу я.