Чонгук очнулся уже в больнице.
Белый потолок, белая постель и все вокруг такое же белое. И яркое. Даже глаза режет, как от солнца.
Чонгук пытается приподняться и у него получается.
На стуле сидит спящий Сокджин. Голова покоится на руках, сложенных на краю кровати.
— Джин, — тихо протянул Чон. — Джин, ты в норме? — омега слегка потрес его.
Сокджин поерзал на стуле, пробурчав что-то непонятное в ответ.
Через несколько секунд альфа открывает глаза и внимательно осматривает Чонгука.
— Как ты? — Джин действительно беспокоится о Чоне. В этом вопросе нет безразличия, напротив, нежность и беспокойство за друга.
— Бывало и получше, — ухмыльнулся Чонгук, почесал нос и уставился в белоснежную стену.
— Джин, — обращается к другу Чонгук, всё также смотря в невидимую точку.
— Ммм? — как-то безжизненно отвечает Сокджин.
— Расскажи что-нибудь о себе и Юнги, — глаза все также не двигались с места, даже не поддрагивали. В них пустота и выражение лица было нечитаемым.
— Зачем? — в голосе появился неподдельный интерес.
— Просто так, — отвечает Чонгук, ногтями правой руки шеркая по простыням. — Расскажи, что угодно.
Омега просит его, что бы не чувствовать себя пустым сейчас. Он пуст и хочет чтобы в душе хоть что-то, да было. Даже если не его жизнь, а чужая.
— Хочешь расскажу тебе, как я познакомился с Юнги? — задумчиво выдает Джин, а взгляд младшего его немного настораживает. С каждой секундой заставляет волноваться все больше.
Чонгук одобрительно кивает и взгляд все-таки отводит, переводя его на собеседника.
— Помнишь, когда, мы вместе работали в цветочной лавке?
— Угу.
— Так вот, потом, когда ты уже ушёл с этой работы. Ко мне пришёл Юнги, но тогда я его ещё, конечно, не знал. Он заказал огромный букет, где-то роз на 50-70, — говорит альфа и улыбается, вспоминая тот день.
— Для кого же был этот букет?
— Для мамы. — Джин сделал паузу и тяжело вдохнул носом воздух. — У неё был День рождения тогда.
— И что же с ней стало? Юнги подарил ей этот букет? — интуиция подсказывала омеге, что ответ врятли будет положительным. Слишком много боли и грусти в голосе Сокджина. Чонгук хорошо его знает (по крайней мере, Чонгук так считает).
— Нет. — Джин потёр переносицу. — Он не подарил ей его. В тот день его маму убили. — в голосе холод и боль. Его улыбку будто ластиком стерли, не оставив и намека на нее.
— Её убили те ебанутые наркоманы, с которыми он связался?
— Какие ещё наркоманы, Чонгук? Полиция не смогла раскрыть это дело. Преступники не оставили следов. Вообще.
— Подожди, — Чон перестал ширкать, обдумывая все. — Тебе Юнги не говорил, почему ушёл?
— Нет, я даже не спрашивал. Я не мог его не простить. А если бы не простил, то задохнулся бы.
— Мне прощать Тэхена? — Чонгук повернул голову на друга и уставился на него так, будто испепелит сейчас.
— Это наверное тот вопрос, в поиске ответа на который я тебе помочь не смогу ничем. Я тебе просто могу сказать, что сейчас тебе надо самому выбрать, что делать. Я бы, конечно, не прощал.
— Но ты ведь Юнги простил.
— Простил, — кивает он, соглашаясь.
— Так как вы познакомились?
— Потом он вернулся, и рыдая вернул мне букет. Сказал, что он проклят.
— А ты? Что ответил ты?
— Я влюбился сразу же, сказал, мол, что случилось? Он рассказал все как есть, а потом назвал свое имя, и мы вместе поехали в полицию.
-Как-то глупо. — Чонгук издал смешок в кулак, но Джин все услышал.
— Зато оригинально и навсегда запомнится. — не остался в долгу Джин.
Чонгук ухмыльнулся.
Неожиданно сознание подкинуло ему воспоминание. Первый поцелуй.
Самый лучший в мире поцелуй — это первый. Ты ждёшь его больше всего на свете. Ты хочешь подарить свои губы самому любимому человеку на свете. Тут даже хочется подарить не губы, а чувства. Первый поцелуй — это не тот, когда ты впервые целуешь чьи-то губы. Это тот поцелуй, в который ты вкладываешь больше всего чувств.
Flashback
Чонгук держит руку Тэхена. Они идут по осеннему парку (любимое время года Тэхена и Чонгука — это осень). Разноцветные листья падают с деревьев, а те, которые уже опали, по которым проходит самая счастливая пара, шуршат и хрустят под ногами.
— Красиво… — Чонгук заглядывает Тэхёну в глаза. Некоторые увидят там ночное небо, а Чонгук видит целый космос со звездами.
Тэхён не выдержал, притянул омегу к себе, держа за руки и также нежно заглянул в глаза. Парни будто бы смотрели друг другу не в глаза, а в душу. Даже глубже. Они смотрели друг другу в сердце.
Чонгук сильно занервничал — длинные ресницы подрагивают от малейшего движения, губы плотно поджаты и сомкнуты, а лицо выдает сплошное напряжение, беспокойство, но и желание перед предстоящим первым поцелуем.
Тэхён действует аккуратно, смакует момент, прижимается горячими губами трепетно, ласкается каждую трещинку, ловит томные вдохи и переплетается с языком чоновским, направляя, даря привкус необычный.
у Чонгука губы очень сладкие, будто тягучая карамель, застывшая на кончиках пальцев; будто расплавленный маршмеллоу с привкусом любви.
Тэхён упивается этим, с ума сходит от переполняющей нежности, пальцами крепко сжимает бок чужой и просто наслаждается.
Чонгук весь его, особенно эти губы, подарившие неописуемые ощущения. Они расстворились друг в друге.
— Я люблю тебя.
— И я тебя.
End flashback
