Желаю счастья, любимый.

***

Чонгука выписывают ближе к полудню. Омега довольно быстро собирается и буквально выбегает из больницы, получая вдогонку кучу рекомендаций по здоровью. - … Принимайте больше витаминов, не нервничайте! — доносится до Чонгука, но он уже не вслушивается и не пытается вникнуть, а только ускоряется, чтобы покинуть это место как можно быстрее. Парень заказывает такси и ждет нужную машину. Ждать долго не пришлось, через пару минут к нему подъехала желтая иномарка, и сев в нее, Чонгук называет адрес. Омега уже расслабился, прикрыл глаза, мыслями уносясь домой, в свою мягкую кровать, как вдруг телефон в его руках начинает вибрировать, а салон авто заполняет тихая мелодия, разбавляя собой мирную тишину. На экране появляется с недавних пор такое ненавистное брюнету имя. Тэхен. Вот кого, а от него парень не ожидал вообще никакой весточки, не говоря уже о звонке. — Сука. — Тихо прорычал себе под нос Чонгук. — Как же достал. — Внутри поднимаются ураганы противоречивых чувств, внутренний голос шепчет на ухо, что правильно было бы трубку не брать, а кинуть этого недоальфу в черный список, но Чонгук не может. Как бы сильно он ненавидел Кима, он связан с ним, он зависит от него, он его истинный. Эту связь хочется разорвать, порвать эту незримую красную нить, чтоб между ними больше ничего не было, только воспоминания минувших дней, которые, если сильно постараться, можно и забыть. Чонгук злится, хмурит свои брови, но на звонок отвечает. — Чего тебе? — Вот так, без приветствий и лишней возни, прозвучало даже слишком грубо, чем планировалось. Парень сам удивился собственному голосу и его железным ноткам. Должно было быть мягче. Но разве Тэхен этого заслуживает? — этот вопрос задал себе брюнет, и все мысли о том, что он как-то агрессивно начал диалог, отмелись за задний план. Но после пары секунд молчания по ту сторону телефона у Чонгука на душе кошки заскребли, оставляя на внутренней стороне грудной клетки кровоточащие царапины. — Звоню спросить, как дела. — Наконец слышится спокойный бархатный голос Тэхёна. — Да все просто прекрасно, замечательно, — Чон делает паузу, а после добавляет: — Было. Пока ты не позвонил. — Послушай, давай поговорим? — прозвучало многообещающе, но в это вериться с трудом. О чем он хочет поговорить? О том, что ему нравится бросать его, Чонгука, одного на произвол судьбы, а потом резко врываться в его жизнь снова и все портить? Или о том, что у них уже окончательно все кончено, и он хочет сообщить, что собирается жить с другим омегой под одной крышей? А может он хочет извиниться за все те месяцы, которые он проводил где-то, пока его истинный омега вынашивал ребенка без поддержки будущего отца? — О чём нам с тобой говорить? — пытаясь сдержать порывы первых всхлипов, Гук проглатывает колющий ком в горле. Омеге хочется заплакать, в глазах уже начали скапливаться слезы, застилая все мутной плетеной. Ему неистово тяжело нести всё это бремя на своих плечах. И сейчас, слушая этот бархатный баритон, хочется обнять Тэхёна, прижаться к нему всем телом и рыдать навзрыд, говорить, как ему, Чонгуку, было тяжело и плохо без него, как сильно он скучал и был готов отдать всё на свете, лишь бы оказаться рядом со своим альфой. Только всему препятствует гордость. Брюнет не позволит больше вытирать о себя ноги. Хочется вернуться обратно. В то нежное время, где каждая секунда была наполнена любовью и смыслом. После ухода Кима жизнь стала бессмысленной, пустой. Не хотелось ничего, ничего не интересовало, не привлекало. Всё потеряло краски. — О нас с тобой. — Твёрдо, уверенно произносит Тэхён. — Я жду тебя дома. Там поговорим. Альфа положил трубку перед тем, как Чонгук успел бы что-то возразить. — Мы подъезжаем. — Спокойно предупредил таксист, не обращая внимания на почти плачущего пассажира. — Можете замедлиться. — Грубо ответил Чонгук. Он изменился. Перестал носить мешковатые свитера, такие уютные и мягкие. Перестал быть, как свитер. Таким же приятным, уютным и тёплым. Он стал жёстким и грубым, неприятным. Стал натягивать на себя чёрные водолазки, узкие джинсы, и плевать, что беременный, плевать, что округлый живот. Чонгуку нагрубила жизнь, и теперь он твёрдо решил нагрубить ей. Чон больше не чей-то мальчик. Он сам по себе. Разум омеги думал так, а вот сердце считало иначе. Каждый раз, когда Чонгук грубил, оскорблял, обижал, унижал — оно запускало все больше кошек в его душу, заставляло там скрести и царапать, раздирать когтями, как бы напоминая о настоящем Чонгуке, точнее о том, каким он должен быть. — Приехали. — Сообщает таксист. Чонгук молча заплатил и вышел из машины, не кинув и взгляд напоследок. Омега медленно поднимался по лестнице, и чем выше, тем сильнее ощущалось биение его сердца. Оно буквально грозилось сломать ему ребра и, разорвав кожу, вылезти наружу. Добравшись до двери своей квартиры — парень застыл. Не хотелось видеть это проклятое лицо.