Желаю счастья, любимый.

Чонгук вставляет ключ в замок, медленно проворачивая и отпирая дверь. Руки нервно трясутся, ноги подкашиваются, кажется, что земля сейчас уйдет из-под ног и он провалится во всепоглащающую неизвестность. Складывалось такое ощущение, что тело Чонгука отказывалось подчиняться. Но только не сердце, которое все еще бьется, гоняя кровь по венам и заставляя жить. Оно советует поговорить. — Привет, — первым делом, как только дверь открыли, послышалось приветствие Тэхена, после чего альфа бросается к Чонгуку, что вот уже минуты 3 стоит, застыв на пороге. — Спасибо, что согласился на разговор. Чон быстро приходит в себя, встряхивая головой и твёрдо говоря: — Не тяни, говори быстрее и выметайся отсюда. — Железо, которое слышалось в безэмоциональном, бесцветном голосе должно было ранить, как хорошо заточенное лезвие ножа. Тэхен же проигнорировал это, указав рукой на гостиную: — Присядь. — Тихо попросил он. Омега молча прошел к дивану, сел и уставился на альфу взглядом, наполненным ненавистью, непониманием и… где-то на дне черных глаз, двух звездных бесконечных галактиках, где звезды уже не блестели так ярко и уже не могли ослепить любого прохожего на улице, плескалась любовь. Правда побитая вся, израненная, но все же была. Тэхен, заглянув эти два черных как смоль уголька, поймал себя на одной мысли. Скорее даже — вопросе. Насколько сильна любовь этого омеги? Почему Чонгук опять наступает на те же грабли и все прощает? И ответ все же находится. Чонгук сильнее, чем Ким думает. В чоновских глазах отдаленно мерцали огоньки надежды, именно они и давали стимул продолжать бороться за свое счастье. Да, Чонгук слишком доверчивый. Да, он всегда знал, что совершает ошибку. Но каждый раз, опять упав лицом в грязь, говорил себе — «Может всё изменится, если попытаться еще раз? Станет лучше?» Однако на такие вопросы омега получал всегда один ответ — нет. Но всё равно прощал, возвращался, без него не мог. Тяжело. Тяжело. Тяжело. Всё так сложно. Почему всё идёт не так, как надо? С какой точки всё начало рушиться? Чонгук постоянно думает об этом, невозможно перестать. Мысли о Тэхене превращаются в наркотик, который так сильно хочется перестать употреблять, но ты настолько привык к этой дряни, что уже не можешь бросить. Чонгук ненавидит, хочет перестать, но, блять, не может, не получается. Он честно пытался завязать с этим, но всегда вовращался к одному и тому же. Привязался. Чертовски сильно привязался, а Тэхён плевал на все это с высокой колокольни, ему все равно. Абсолютно. Альфа каждый раз втаптывает его сердце в грязь — да что там грязь, его сердце утопили в луже, а потом на этом месте положили асфальт — и пыль, заставляя потухнуть и разорваться на куски. — Послушай, Чонгук. — Тэхён присел рядом с омегой и накрыл его руки своими. — Я хочу быть с тобой. Сердце сжимается, руки дрожат, а на глаза наворачиваются слёзы. В голове лишь один вопрос — «Он, блять, издевается?!» — Ты серьёзно?! — Чонгук вскакивает с дивана, вырывая свои руки из легкого хвата тонких длинных пальцев. — Хочешь быть со мной?! — Чонгук, пожалуйста, успокойся. — Тэхён невозмутим, говорит так спокойно, так ровно, что хочется дать ему по его красивой наглой роже, будто не он, сука, жизнь человеку надломил, заставив висеть на волоске от погибели. Но так ли это на самом деле или только снаружи? У Кима внутри бушует океан боли и противоречий. У него там штормы с цунами атакуют его внутренности, пока он тут сидит и пытается строить спокойное лицо. Он знает, что он дурак, даже нет, он знает, что он мудак, причем конченный. Бессердечное животное, которое заставило свою истинную пару страдать. И не просто одного на произвол судьбы, а со своим ребенком под сердцем у Чонгука. А стоит ли? Может не стоило? Вдруг пошлёт меня? — Пошёл ты! — Кричит Чонгук и сбивает какую-то статуэтку с близ стоящей тумбочки. — Ты мне всю жизнь сломал! — Ты ведь не умер. — Тэхён хотел разрядить обстановку шуткой, но понял, что сказал ужасную вещь только после того, как произнёс. — Лучше бы умер. — На глаза Чонгука наворачиваются слёзы, он падает на колени, возможно, остануться синяки, но ему сейчас настолько плохо, что боль теряется во всем этом спектре эмоций. Он закрывает руками лицо, чувствуя как ладошки стали влажными. — За что? За что мне всё это? — Что? — Тэхён понимает, что речь о нём, но почему-то надеется, что его простят. Как прощали раньше. Надеется, что Чонгук положит свою голову на его колено, как это было раньше. Надеется, что они снова будут смотреть вместе фильмы, гулять по вечерним улицам города, смеяться, есть, спать. Тэхён надеется, что они снова будут вместе. — Да как ты не понимаешь-то? — Чонгук поднял голову и посмотрел заплаканными глазами на Кима. Во взгляде альфы читалась жалость и недоумение. — Ты не любишь меня. Никогда не любил. Теперь Чонгук режет по больному. Берет свой маленький ножик, вставляя его поглубже — в сердце — и начинает им ковырять, царапать. Убивать. А потом и вовсе выдёргивает из груди, бросая в пыль. Как Тэхён когда-то. — Это пройденный этап, Тэхён. — Твёрдо сказал Чонгук. Он вытер слёзы, поднялся с пола и улыбнулся. — И что теперь будет с нами? — Тэхён боится, до чертиков боится. В голове мелькает осознание происходящего. Неужели это действительно конец? Ему хоть стоит надеяться на счастливое будущее со своим омегой и их малышом? Хоть маленькая надежда есть, что все будет хорошо? В сказках же всегда счастливая концовка и «долго и счастливо». Но Тэхен не в сказке, а в реальности. И если так подумать, Тэхен сам не знает где он, в какой-то прострации, окутывающей все больше. Впервые его прижали в угол, отпинали, как беззащитного ботаника в школе и бросили одного. А ведь это действительно больно. И если что-то сейчас колит в груди от этого, то какова же боль Чонгука? Она ведь в тысячи раз сильнее, больнее, сокрушительнее. — Никаких нас больше нет. — Чонгуку трудно даются эти слова, но ему надоело обманывать самого себя, тешить и успокаивать свое внутренее эго этой давно потухшей штукой, название которой — надежда. Больно. Чертовски больно смотреть в эти карие, давно уже не родные глаза. Но с Тэхеном оставаться больнее. — Видимо, никогда и не было. Больно видеть и вспоминать его лицо, слышать его слова, его смех, слезы и всё, что было до. Больно вспоминать время, когда все было хорошо. Когда Тэхён был рядом. Хотелось бы всё вернуть, стереть себе память. Время не вернёшь, чтобы ты не делал, как бы не старался ради этого. Все хорошие моменты, счастливые воспоминания, искренние улыбки, смешные шутки, нежные руки, горящие глаза, мягкие губы, шелковистые волосы и всё, что вы когда-то любили — больше не ваше. Все это вам больше не принадлежит. Это уже не вернёшь. Это предпоследняя стадия — осознание. Осознание того, что всё уже прошло. Ты никогда не вернёшься в прошлое. Главное — принятие. Важно принять, что ты живешь в настоящем, не в прошлом. Нужно просто двигаться дальше, ведь черная полоса всегда сменяется белой. Это самое тяжелое испытание. Также важно не сорваться, не кинуться обратно в эти руки, не засмотреться опять в эти глаза. И у Чонгука последняя стадия. И он сорвётся. Он не сможет без Тэхена. Да, больно. Да, сердце рвётся на куски, но все раны, что альфа ему нанес вмиг заживают, когда он рядом. Но когда целует, когда прикасается — они ещё сильнее кровоточат. — А теперь, — спокойно, без драмы и боли произнёс Чонгук на выдохе, будто до этого на его плечах покоилось нечто тяжелое, а сейчас он свободен от этой ноши и может вдохнуть полной грудью. — Выметайся из моей квартиры. Тэхён встал и подошёл к Чону вплотную. Прижав к стене, прильнул к его губам. Это был старый трюк Тэхена. Так он пробуждал чувства вновь. Но сейчас, он целовал грубо, грязно, так как никогда не целовал. Отстранился. На глазах Чонгука ни одной эмоции. — Я не ясно сказал? — Грубо рычит омега. — Выметайся к чертям отсюда.