Твой Грелль
Пылающие чернила (Грелль Сатклифф)
19 февраля 2019 г. в 11:05
Приветик, дорогуша!
Скучала по мне? Ах, конечно же, скучала — иначе быть не может! Я, подобно Золушке, бросаюсь на балу всем не только в глаза, но и в память, как самое яркое пятно среди серой массы. О, ты же помнишь, какие безвкусные девицы были на том скучном вечере? Я бы с радостью окрасил их в алый цвет, чтобы не мешкались перед глазами, но даже они не достойны столь изысканного колорита. Но ты, душечка, совсем другое дело! Одетая в пылающий ликорис, ты заставила меня изрядно возбудиться — я был уверен, что мой плещущийся через край восторг вырвется наружу диким вулканом, который сметёт всех с нашего пути. И мы, идя навстречу к друг другу по кровавой дорожке тех грешников, сольёмся воедино в страстном танго, пока твоё платье не поднимется ввысь, создав винный ураган. Англия будет упоена поддельным хмелем, а мы — настоящим. Сам Дионис позавидовал бы нашему веселью, дорогая, и соизволил спуститься с небес, дабы покарать нас за излишнее прелюбодеяние (но я даже не против того, чтобы такой красавчик составил нам компанию — с помощью своего обаяния я бы смогла уладить все нюансы разгорающегося конфликта и обратить на себя пламя зависти на искры поклонения. Ты бы поборолась за моё снисхождение с самим Богом?).
Скучаю ли я по тебе? Это спорный вопрос (ох, я чувствую, как твои щёки залились гневно-возмущённым румянцем. Продолжай в том же духе! Ведь красный тебе как раз к лицу, а мне по душе купаться в ревности своих поклонников. Ты ведь знаешь, что у меня их много? Ах, не злись так! Ведь пока ты удовлетворяешь все мои прихоти и эстетические критерии, я буду верен тебе, как Ромео Джульетте. Но только не ожидай, что я испью яд, если нам будет не суждено быть вместе — я слишком хороша, чтобы так погибать. Но и тебе, пока ты не разочаровала меня, я не дам вонзить в своё сердце шпагу). Пока я пишу тебе эти строки, кровь моего сердца неистово рдеет, а чёрные строчки отливают алым заревом, как стаи взвившихся в небо огнекрылых жар-птиц. Но, стоит мне вспомнить о том красавчике, что весь вечер провожал меня томящимся взглядом…
Ах, женская натура так непостоянна и взыскательна! Тебя нет рядом со мной и я чувствую себя обделённым настолько, что готов броситься в объятия любого симпатичного мужчины, чтобы он удовлетворил мои прихоти! Впрочем, зачем мне нужен любой, когда есть Себастьянчик? Пусть ты и заставишь его позеленеть от зависти своим уровнем лести, но его холодность, противостоящая твоей соблазнительной импульсивности, иногда остужает жар на мне гораздо лучше и быстрее, не давая мне возможности спокойно вздохнуть. О, (Твоё имя), только не говори, что думала, будто я намерен покорно ждать твоего возвращения целую вечность, как Спящая Красавица. Ты завладела моим вниманием на этой недели, но, если ты хочешь продлить мой интерес, то готовься к другим ухищрениям. Женщинам необходим поклонник, поддерживающий в нас представление о нашем превосходстве, нам нужен угодник, который исполнит наши желания, нам просто нужен тот, кто будет ежедневно петь нам дифирамбы. Постоянный спутник, которого бы мы любили за то, что он просто существует? Пф, какая чушь! В любви нам интересны только личные удобства, касающиеся тщеславия. Такова философия знаменитой куртизанки Нинон де Ланкло, — очень умная женщина, нужно сказать, — с которой я полностью согласен — она олицетворяет нонконформизм, отрицая любой трюизм, за что ей можно отдать дань уважения и женской солидарности. Однако мне претит, что она, несмотря на свою дряхлость, смогла соблазнить столько известных мужчин… Неужели я хуже при всей своей молодости и сексуальности?! Вот видишь: я теряю благодатное настроение, а тебя нет рядом, чтобы ты могла поднять его с помощью своих восхвалений — какая жестокая несправедливость!
Я рассеял химеры твоего самолюбия? Не обессудь, моя дорогая! Мы принадлежим к разным мирам, к разным сословиям: ты та, кто может ждать и глядеть часами в окно в поисках того единственного, как примерная жёнушка, а я — пылкая натура, полная энергии и жаждущая романтических одностраничных приключений. Сколько бы ты ни пыталась надеть на меня Гордиев узел, я всегда буду тянуться к свободе, где меня ожидают море восхищений и бурных романов, пьесу о которых постыдится поставить даже сам Гамлет. Но это не значит, что ты можешь опустить руки! У людей есть одна очаровательная слабость к хрупкому полу, и одна отвратительная, когда они слишком быстро сдаются. Я потеряю к тебе интерес, как только ты проявишь себя с самой худшей стороны. В моей жизни всего лишь было две женщины, которым шёл красный: ты и Мадам Рэд. Последняя дико разочаровала меня, поддавшись нелепым чувствам к племяннику, и мне пришлось вырвать её никчёмное сердце за ненадобностью; она не знает, как им управлять. Поэтому, дорогуша, не спеши петь мне серенады о любви (хотя я могу прекрасно понять твоё желание, ведь передо мной трудно устоять), но и не лишай меня возможности алчно впиваться в твои хищно-бордовые губы. Балуй меня, восхищайся мной, будь зависима от меня. Но не клянись в любви; давай лучше насладимся похотью, которая затопит своим натиском сам Титаник — такой заманчивый расклад событий гораздо больше устраивает мою капризную душу. Можешь попробовать привязать меня к себе, но не сбрасывайся с обрыва, как София Монье, когда Мирабо охладел к её настойчивости, если я решу остаться неверной мартовской кошечкой, которая будет гулять сама по себе. И тогда я сниму с тебя то алое бальное платье только в постели, а не над твоим надгробием.
Но всё же, как бы мне ни хотелось признаваться, я испытываю нечто вроде одержимости тобой. Ты всегда составляешь мне компанию в театр и, когда на сцене происходит полный абсурд, из-за которого у меня сводит челюсть зевком, ты берёшь всё в свои руки: выигрываешь на фоне своим чувством юмора. Ты не жеманна и открыто высмеиваешь культурные недостатки дешёвых актёров (им не хватает нас, ведь мы бы составили с тобой прекрасный дуэт. И пока я писал о том, что это будет совсем недетская постановка, с моих губ не сходила плотоядная ухмылка. К слову, на мне сейчас помада оттенка огненной лилии, — я знаю, как тебя будоражит моя броскость, и возбуждаюсь уже от мысли о том, как ты жадно проглатываешь слюну, в нетерпении и проклятиях мстительно сжимая моё письмо, — которую ты должна обязательно попробовать. Мне безумно нравится дразнить и искушать тебя, милая, ведь так я чувствую себя более значимой и желанной. Прости мне мою эгоистичность, но ты тоже жестоко обходишься со мной, заставляя меня разрываться между тобой и мужчинами — раньше, когда мои влечения были определены, всё было гораздо проще, — что я не могу ни отомстить тебя за твою излишнюю прелестность), несмотря на то, как я деликатно фырчу на тебя: «Фи, как грубо для дамы!». Конечно, ведь ты обращаешь на нас внимания цветущих аристократов, выставляя меня не в лучшем свете перед ними. Однако, что бы я ни говорил, меня сводит с ума, когда ты запрокидываешь голову, а твоя бирюзовая жилка на тонкой шейке трогательно дрожит. Я чувствую себя голодным вампиром, который непременно хочет впиться в неё и испить этот божественный нектар, а после перекатить на языке рубин на твоей золотой подвеске. Ты специально надеваешь его, зная, что я преклоняюсь перед алым цветом, который так хорошо сидит на тебе?
Ах, не будь тогда в театре столько фригидных зевак, я бы взял тебя прямо на месте: завёл бы бензопилу (ты же знаешь, что я не люблю медлить, когда всё моё тело горит) и разделил на части роброн на тебе, оставив тебя с одной рубиновой подвеской — красная тряпка для быка (в следующий раз, дорогуша, позаботься о своём пеньюаре — он тоже должен состоять из одного ожерелья). Я бы схватил её зубами в экзальтации и насильно притянул к себе, заставив тебя оседлать мои бёдра. Ты бы всё время наклонялась, чтобы оставить на моей шее любовные метки, и наша маленькая рубиновая игрушка для прелюдий щекотала бы мои ключицы, добавляя больше интимных впечатлений в этот вечер. Мы бы устроили феерическое шоу, подобно Фицджеральду и Зельде, которые не стеснялись общественных рамок, и стали бы главной премьерой в театре (только не забывай работать на камеру, чтобы мы оба выглядели, как сёстры Грации). Тебе по душе такая громкая слава?
Мне нравится, как ты, улавливая мою откровенную скуку, опускаешь ладони в мои брюки. Меня раздражают чопорные англичанки, которые пытаются приманить к себе мужчин своей притворной невинностью. Умная женщина возьмёт инициативу на себя, самостоятельно утащив с собой какого-нибудь красавчика, пока те простодушные дуры будут ждать своих принцев, с которыми будет развлекаться кто-то вроде ненасытной меня. О, вспоминая о таких моментах, я хочу посвятить тебе целую новеллу своих кипящих чувств, написав их кровью, как Генрих III герцогине Конде (чужой, конечно, ведь ты же прекрасно знаешь, какая у дамы тонкая и болезненно чувствительная кожа. Однако, когда ты безжалостно кусаешь мои губы, я готов выть, как волк, и лезть на стену от того безумия, которое внутривенно льётся в меня. Ты умеешь сводить меня с ума, моя алая дьяволица). Твой имморализм прельщает моей требовательной натуре, поэтому я всё ещё вспоминаю о тебе, всё ещё чувствую нечто такое, что заставляет меня раз за разом возвращаться в твои пылкие объятия наперекор Уилли (ах, этот холодный красавчик ревнует меня, когда я говорю о тебе, я точно знаю! Что? Теперь ты тоже приревновала меня? Ах, что же мне теперь делать? Стольким обольщённым людям нужно подарить щепотку своего внимания, что хоть разрывайся на части!).
Помнишь одну из наших мимолётных встреч, когда ты, сражённая наповал моей природной красотой, потянулась к моим губам? Тогда я остановил тебя и сообщил с акульей ухмылкой, что меня интересуют только мужчины (не стану скрывать: мне тогда польстил твой интерес, хотя я не намеревался разжигать его до исполинских размеров. Ах, всё никак не научусь сдерживать свой магнетизм, увы). Я увидел принятие вызова в твоих глазах, и соскользнувшее муаровое платье с твоего тела, оставившее тебя только в ажурных чулках, уже заставило меня предвкушающе облизнуться. Ты пошла против моего протеста, что подкупило меня, и дерзко закинула ногу на моё плечо, не оставив мне иной возможности, кроме как заставить начать сомневаться в своих изначальных вкусах. Ла-Брюэр был прав, когда сказал, что любовь внезапна: она может неожиданно вспыхнуть и также резко потухнуть. Поэтому, дорогая, я хочу, чтобы ты всегда повторяла свои хитрые манипуляции со мной, чтобы я заново влюблялся в тебя и остывал, возвращаясь к обратному исходу — и так по кругу. Только тогда, пересыщенный эмоциональными всплесками, я, возможно, отдам предпочтение тебе. Обычно мне не хочется останавливаться на одном варианте (это слишком скучно и проблематично), но ты всегда смотришь на меня таким умоляющим взглядом, что я хочу дать тебе шанс. Не разочаруй меня, (Твоё имя).
Ах, несмотря на все эти воспоминания, которые пробуждают внутри меня жар, мне всё ещё тоскливо и одиноко! Поэтому, когда я решу снова нанести тебе визит, я хочу получить полную дозу сжигающей и заживо пожирающей страсти, на какую ты только способна, дорогуша; будь смелой и оригинальной, как я люблю. Если я Гермия, то стань моим Деметрием, который отвлечёт меня от Лизандра и моей маленькой грязной фантазии про Оберона. Постарайся сделать так, чтобы я сгорел до тла и думал лишь о том, как бы заново собрать себя для того, чтобы не опоздать на работу!
Посылаю тебе горячие, как мои прикосновения, поцелуи.