Твой Грелль Сатклифф (или твоя самая лучшая тёмная фантазия)
Утопая в красном (Грелль Сатклифф)
7 марта 2019 г. в 12:01
Моя Алая Белоснежка,
С некоторых пор я всё чаще ассоциирую тебя с этой безвкусной (но ты, конечно же, другое дело — ведь у тебя есть я, как завершающий штрих твоего великолепия!) принцессой, которой достался столь привлекательный принц. Однако ты, как никто другой, моя дорогая, понимаешь, что, если бы он увидел возрождённую дофину Марию-Антуаннету в моём лице, он бы тут же оставил её в том же стеклянном гробу, умоляя меня на коленях о страстном поцелуе (ты, как моя истинная фрейлина-фаворитка, всегда обсыпала меня столь необходимой лестью; купай меня почаще в своём восхищении, как в нежных лепестках редкостной красоты розы Озирии, иначе мне станет скучно с тобой — женщина должна всегда знать о том, что она желанна каждую секунду, и твоего красноречивого взгляда мне порой бывает недостаточно; балуй меня всеми возможными способами, поскольку я ценю в людях оригинальность).
Ах, я едва не забыл, с чего начал свою речь, пока рассуждал о своих выдающихся достоинствах (но я знаю, что тебе это нравится, однако при личной встрече у нас будет гораздо больше времени, чтобы поговорить обо мне и о том, как я посылаю твой трезвый разум в Перл-Харбор, где потонул знаменитый военный корабль «Юта». Твоё бесполезное со мной смущение будет не в восторге от того, что твой рассудок повторит печальную судьбу судна, но, поверь моему искусному обольщению, твоё тело будет унизительно просить добавки. Обыграй свою жажду по мне как можно талантливей, чтобы я ворвался в первые ряды пульпитума и зарезал Анджело Беолько за то, что он незаслуженно украл у тебя золотого Арлекина). Мне никогда не забыть ту картину, где какая-то чернявая оборванка держала в руках алое яблоко; красный совсем не идёт ей, поэтому я бы распилил надвое и её, и тот несчастный фрукт, который она запятнала своими недостойными пальцами. Но ты, моя сердцеедка, столь возвышающая их сорт (надеюсь, не больше, чем меня, потому что я не могу проиграть какому-то неодушевлённому предмету — ты должна быть зависима только от моей светлости и я буду не против, если однажды ты захочешь играючи укусить меня за мочку ушка. Скажи, что его естественная окраска сидит на нём не так хорошо, как на мне стризовые мюли и амальдиновые митенки), выглядишь живописно с ним в руках. Вкуси его душистую аделаидовую кожицу, и пусть по твоим устам скатится не янтарный сок мимолётной сласти, а свежепролитая кровь (ты комплексуешь по поводу того, что красный не льстит тебе, но ты забываешь, что кровь идёт одинаково всем людям — пожалуй, только она и может спасти местных пустышек от устарелости образа), которая так завораживает меня.
Ах, вспоминая, как изящно ты вкушала этот плод, мне захотелось непременно оказаться на его месте! Ты же знаешь, что на вкус я гораздо слаще; коснись моих губ, обведённых бордовой помадой, обведи контур своим языком, и ты почувствуешь на своих рецепторах послевкусие млечной клубники — ей свойственно ронять своих жертв в омут чувственных грёз; проведи рукой по моим пышным волосам, зарывшись в них, как в блестящую бутылку дорогого вина, и испей меня до дна, завистливо прижимаясь к красному цвету, который не так идеально сидит на тебе (но всё же, пока ты находишься под моим крылом, этот колорит выгодно подчёркивает твоё существование): жадно, вожделенно, всепоглощающе, не оставив на мне ни единой влаги, словно я впервые смилостивился над тобой, позволив тебе наконец-то утолить голод; прояви всё своё выученное искусство хореографии на моём теле — выстукивай каблуками жаркое танго, испещряя меня царапинами (не забудь попробовать каждую на вкус, иначе я обижусь на тебя, дорогуша — ты должна как можно изобретательней извиниться за свою страсть, пусть я и буду являться главным виновником событий. Но разве со мной можно иначе?), будь задорна так, будто ты вытанцовываешь ритм итальянского духа в стиле гальярды, кружись под аккомпанемент медленного ригодона, пока я не устану и не захочу чего-нибудь более живого в твоём исполнении в паре со мной.
Но решишься ли ты на всё это? Ты бываешь столь тиха и отстранена, когда углубляешься в свои занудные книги, что мне хочется распилить их на части (а после, быть может, мне следует присесть на письменный стол, элегантно закинуть ногу на ногу и, призывно покачивая ею, обсыпать своё обнажённое тело тем, что осталось от твоих бумажных безделушек? Представь себе, как я эротично купаюсь в этих лоскутках, подобно океанидам, что резвятся в брызгах ласковых волн. Тогда тебе придётся читать меня по строкам в самом прямом смысле этого слова)! Неужели тебе недостаточно моего общества, негодяйка?! Лучше брось своё пыльное барахло в сторону и раскрой мою обложку: скинь с меня ненужный пеньюар (только будь осторожна с тем новеньким кричаще-красным крепом, который я забрал на прошлой неделе у одной дворянки, что решила уединиться с местным бароном; по правде говоря, она была даже не достойна находиться с тем красавцем, но его ужасный вкус могла исправить только сладкая смерть в моём лице; мне оставалось только обольстительно улыбнуться ему перед прощанием, чтобы он запомнил в свои последние минуты нечто прекрасное и женственное) и читай алые надписи на моём теле, которые просят тебя быть раскрепощённей. Моя кровать, обтянутая шёлковым сатином, специально создана для двоих, но она слишком огромна для меня одного, поэтому я скучаю день и ночь, пока ты занимаешься своим дурацким обучением. Женщины должны быть образованными? Пф, какая чушь! Нам нужно быть любимыми и удовлетворёнными, не более того — всё остальное должны преподносить нам на золотом блюдце в знак признательности за то, что мы не скрываем свою красоту, подобно восточным серым мышкам, что прячут себя за паранджой. Однако в их жизни есть и свои плюсы.
Ты уже представила себе, как я оделся в Беледи и танцую для тебя под под пикантный стук барабанов? Юбка-солнце, имеющая вырез от бедра, соблазнительно оголяет мои стройные ноги в матовых чулках (они чёрные, как пальто смерти, но при всём этом прозрачны настолько, чтобы ты не отрывала от меня взор слепого обожания. Ласкай меня только взглядом, пока я не прикажу тебе приблизиться ко мне — так игра станет ещё интересней, ведь мне нравится изводить тебя; знаешь, в такие моменты ты ничуть не хуже похотливых мужчин, и эта твоя двойственная натура будит во мне тысячу мурашек — я почти готов забыть о Уилли и Себастьянчике, которые предпочитают обделять меня вниманием в отличие от тебя. Им стоит поучиться у тебя манерам, поскольку я не намерена долго терпеть холод в свою сторону — иногда женщине нужно один раз обжечься, чтобы она утихомирила свой дерзкий пыл). Бахрома, украшенная пайетками, будет соблазнительно звенеть в твоих ушах; даже если ты попросишь остановиться в изнемождении, я продолжу невозмутимо двигать бёдрами, чтобы наказать тебя за то, что ты не уделяла мне достаточно внимания. Ты ведь понимаешь, что можешь легко разочаровать меня, (Твоё имя)? Один неверный шаг, и я сделаю так, чтобы ты утонула в алом цвете без возможности выбраться наружу — на поверхности ты будешь видеть только мои хищно-зелёные глаза, ядовитые, как биллиардное сукно, которые горят незаслуженной обидой. Теперь ты понимаешь, что со мной плохи шутки, дорогуша? Тогда возьми себя в руки и закружи меня в своём страстном вихре!
У тебя есть потенциал; я чувствую это, когда ты смотришь на меня пожирающим взглядом. Ты любишь молчать в присутствии близких людей, но со мной это очень опасное занятие (однако то, что ты не боишься жестокого порицания за свой непростительный проступок, возбуждает меня); ты ходишь по очень тонкому лезвию рапиры, дорогая, поскольку я — хищная пантера в душе, которая лишь только кажется на вид обычной чёрной кошкой, но, стоит кому-то потревожить меня, как я сомкну клыки на своей жертве: быстро и без сожаления. Я забуду о своей недавней пище так, словно она и не утоляла мой голод; словно это была всего лишь незначительная песчинка, которую я проглотила и не заметила. Ты рискуешь оказаться в плачевном положении со своей скучной меланхолией. Игнорировать такую роковую красавицу, достойную занять обложки будущих скандальных газет, слишком большая ошибка, дорогуша! А обиженные женщины, как правило, очень мстительны и холодны к тем, кто когда-то оставил их мёрзнуть в одиночку на пустующем одеяле. Какая несправедливая судьба для той, что была рождена из бутона самой дорогой и роскошной розы, чья цель заключалась в благородной и милосердной демонстрации своей уникальной красоты! Тебе совсем не стыдно, что ты так обходишься со мной, заслуживающей большего? Из-за тебя моё истинное предназначение теряет свой смысл и увядает на глазах!
Если быть откровенным, на самом деле я даже не знаю, что останавливает меня от того, чтобы укутать тебя в траурную суть. Ты не соответствуешь моим критериям и не всегда можешь подарить мне прожигающую насквозь страсть. Но твой взгляд, обращённый на меня… он огненней плоти феникса, преданней, чем у демона своему контрактору, и он показывает свою любовь выразительней, чем твои скромные действия. Порой этого бывает мне, к моему удивлению, достаточно, чтобы моя грудь трепетала. О, мне так льстит этот взгляд, в котором сокрыт щенячий восторг, что я просто не могу лишить себя такого удовольствия! Если он когда-нибудь потухнет, я снова стану обделён чужим вниманием; женщина без комплиментов всё равно что знаменитый мавзолей без гостей — совершенно опустошена и несчастна. А твоё восхищение полностью соответствует моим эстетическим требованиям. Пусть ты и не всегда вовремя проявляешь свои джентльменские качества, но ты умеешь уговаривать. Я даже готов простить тебе все грехи. Почти все! И я говорю это, чтобы ты более не смела расслабляться в моей светской компании. Однажды я могу не простить тебя. Но… мне в самом деле будет не так радостно без твоего присутствия. Однако не думай, что после этой фразы я начал передумывать! Женщины — переменчивые натуры, поэтому не стоит доверять каждому нашему слову, ведь зачастую это просто хитрая ловушка. Ах, перед нашими чарами способен безвольно пасть сам Рим с его славными гладиаторами! Я не против, чтобы у моих ног оказалась целая орда мужественных красавчиков, но ты сумела заслужить моё снисхождение на этой неделе (однако помни, что оно не бесконечно и его легко потерять бездействиями, так что приложи усилия, чтобы я не скучал), поэтому я буду соблазнять тебя до тех пор, пока ты не признаешь, что я лучшее, что произошло в твоей серой жизни. Что тебе дадут эти канцелярские принадлежности своей однотипностью, когда есть яркое пятно вроде меня? Так что получше ухаживай за мной, милочка, чтобы я не обратился в какую-нибудь старую розу от неуместного ухода.
Скинь с себя небрежным жестом ризы жеманности, которые я так ненавижу, и обратись в огненный ураган! Ты боишься самовозгореться от своей страсти ко мне? О, больше всего я презираю тех, кто боится принять свою участь! И разве ты должна испытывать страх, дорогая? Я стою того, чтобы ты потеряла от меня голову; твоя жертва не будет напрасной только потому, что я останусь удовлетворён. Но не думай, что на этом я оставлю тебя в покое. Я воскрешу тебя из пепла, который будет храниться у меня для особенных дней в канопах, и ты будешь снова и снова гореть от меня так, будто ты впервые узрела нимфу в лице меня. О, тебе безумно идёт огонь в глазах! Но ещё краше ты будешь выглядеть, если его язычки охватят тебя полностью, как туника греческих богинь. И почаще закусывай губу, поскольку данный твой жест, обозначающий твоё волнение пред моей изысканностью, побуждает меня на более смелые поступки.
Итак, милая, я жду от тебя инициативы в ближайшее время (не заставляй меня искать утешение в объятиях Себастьянчика, — хотя я понимаю, что мне впору бы уделить внимание и этому ненасытному демону, но я обещал самому себе постараться сохранить тебе верность, если ты станешь для меня порочным котёнком, — иначе я слишком увлекусь и забуду о тебе, пока ты будешь писать до дыр свои произведения. Впрочем, если хочешь хоть как-то приманить меня своим талантом, тогда советую тебе начать роман с моим участием, и пусть я буду там в главной роли сексуальной обольстительницы. Описывай меня вслух томным голосом, словно пытаешь деликатно намекнуть мне, что не можешь жить без меня, и только тогда я, польщённая, снова услужливо опущусь к тебе с пьедестала славы). Давай устроим бурный кутёж в стиле Бонни и Клайда (чур я буду той белокурой девицей, которой посветят в будущем немало хвалебных од — я вполне соответствую своей броскостью этой воровке мужских сердец, но, как ты знаешь, в её ипостаси я была бы ещё прелестнее. А ты будь моим покорным Клайдом, который будет удовлетворять ненасытность развратной проказницы Бонни)! В следующем рауте я желаю видеть тебя в алом, как кровь, платье, и мне совершенно безразлично, что тебе не идёт к лицу мой любимый цвет (пока ты будешь кружиться со мной, наш дуэт будет бесподобен. Мы исполним картину Эдварда Мунка, где две фигуры сливаются в поцелуе; всё это по слухам критиков напоминает огромное безобразное ухо, оглушённое напором пульсирующей крови, но эта нарочитая эксцентричность только добавит огонька в наш образ). Будь добра исполнить мою маленькую фантазию, чтобы мне не пришлось ухлёстывать за местными графами для удовлетворения своих мимолётных утех. Твой наряд должен быть самым ярким, приковывающим к себе мой взор. Отправимся во все тяжкие, чтобы дать пищу придворным сплетницам; давай станем главным поводом на следующем вечере для сочинений самых громких памфлетистов.
А после, когда мы уединимся на зависть горожан на балконе, властно сорви с меня чокер, рассыпав с него никчёмные драгоценные камни, которые обратят в пыль под нашими ногами. Урони меня на них, сминай меня под ними, потому что любовь без болевой прелюдии — полная скука! Впрысни в меня как можно больше гормонов эндорфина, как тайпан свой самый опасный для человека яд. Отрави меня и заставь просить эликсир от переизбытка чувств (обязательно размести его у себя на губах, чтобы я мог алчно впиться в них, как в единственный источник моего спасения). Пусть между нами воцарится особый резонанс, который никогда прежде не преследовал наше уединение. Будь страстнее, чем Александра Коллонтай, которая с пеной у рта защищала революционные идеалы. Отстаивай с такой же порывистостью свои чувства ко мне. Я ненавижу слабости в людях, но тебе я готов позволить любить меня (о, тебе безумно идёт это преданное выражение лица, мечтающее о моём отклике! Если будешь хорошо вести себя, я отвечу тебе взаимностью на неопределённый промежуток времени, потому что я непостоянна. Подобно Одиссею, я могу пропасть на двадцать лет, чтобы воевать со своими ухажёрами. Но ты ведь согласишься стать моей Пенелопой, которая отвергнет сто восемь женихов, чтобы дождаться меня?).
Багровый закат — наше время. Как только я закончу эту муторную работу по сбору душ, пока небеса будут петь колыбельную солнцу, укутывая его в красный бархат, я снова вернусь в твои объятия. Пусть день уходит прочь широкой поступью, поскорее оставив за собой россыпь звёзд на небосклоне. Сделай так, чтобы в порыве экстаза я пытался ухватиться за их белые пики, иначе мой визит будет напрасным. Мой голубь, украшенный алой лентой, принесёт тебе моё пылающее письмо быстрее, чем закончится моя смена, поэтому поспеши прочитать мои просьбы и как можно внимательней вникнуть в них. Сегодня на почве одиночества и невнимания со стороны Уилли я слишком голодный по нежности, поэтому жажду получить её от тебя в утроенном размере.
Посылаю тебе безумно пылкие поцелуи (осторожней: не обожгись!).