С самой искренней и любовной ненавистью, Морис Коул
От любви до ненависти (Морис Коул)
12 декабря 2019 г. в 13:26
Дорогая мисс (Твоё имя),
Признаться честно, я не выношу женщин. Эти надменные и увёртливые существа, изощрённо взмахивающие своими хвостами, чтобы привлечь внимание исключительно к своей персоне, претили моему взору. Они извечно путались под моими ногами, как надоедливые кошачьи, и ставили камни преткновений на моём пути.
Полагаю, я совсем неправильно начал своё письмо. Вы ждали от меня эпистолу, чьи строки будут пылать страстным пламенем, как у внутреннего демиурга Редмонда? Но на отхождение от канона у меня есть веские причины: Вы ведь сами сказали, что я должен стать абсолютом искренности. Я мог бы предстать перед Вами алым льстивым лисом, который искусит Вас своим мехом, ввергнув в низину вожделения. Мог бы сыграть невинного агнеца, перед которым Ваша сентиментальность пала ниц, усеяв меня заботой. Вы одна из тех, кто стал свидетелем моих способностей к перевоплощению. И единственная из тех, кто попросил у меня робким, подобно осторожному полёту голубянки, гласом закрыть собственный феатр, который уже догорал, и сбросить дешёвые, искривлённые маски.
Поэтому сейчас я абсолютно честен с Вами. С непривычки меня снедает нечто изнутри, но я усиленно пытаюсь не сворачивать с верной тропы (могу ли я… рассчитывать на Ваше улещение? Я ведь очень старался ради Вас). Должно быть, сам Тектон насмехается над моими попытками сидеть под куполом полутьмы, без накладных ресниц, без жалкого грима, наедине с настоящим собой, в полужухлых попытках докопаться до сермяжной правды, которую я хочу преподнести для Вас в бархатном футляре. Совершенно ничтожное зрелище, достойное выступать в цирке уродцев. Но если Вам по нраву моя истинная личина, тогда… я продолжу. Сколько бы меня ни снедали черви энтропии.
Я ненавижу женщин, которые пытались нахально затмить мою харизму, которую я пестовал годами. Я бесконечно лгал, ища во лжи лекарство, оказавшееся опиумом. Вы щуняли меня за мои притворства, и почему-то именно в Ваших апотропических словах я нашёл освобождение: я вознёсся в эмпирей, упал в бездну и снова поднялся выше, ближе к облакам, где Вы милосердно подали мне руку, обещая личное прощение за мои ужасные грехи. И в этот момент я перестал ненавидеть Ваш просветлённый лик, что был прекраснее моего, на котором я пытался безуспешно высечь инкарнацию Афины.
Я понял: мне не нужно всеобщее признание во имя моей безупречной внешности. Это всего лишь рабское обожествление, которое ничем не заполнить зиящую дыру в моей груди. Редмонд едва готов простить меня за моё преступление, а Ваш мягкий голос, что был слаще меликрата, сулил мне спасение и возможность очиститься от клейма преступника в святом источнике Вашей безграничной толерантности.
Впрочем, моя преданность Вам, должно быть, ничем сейчас не отличается от рабского поклонения, верно? Но если таков мой талан, то я готов принять его, отринув прежние убеждения и гордость. Но я готов окончательно исправиться только при одном условии: Вы не отвернётесь от меня, даже если я продолжу совершать ошибки. Без поддержки я буду подобен инвалиду. Начальные шаги, вступающие на страницу новой жизни, равны первой младенческой пробежке под столом.
Редмонд часто утверждал, что женщина – краеугольный камень, без которого нельзя выстроить фундамент жизни. Без женщины мир полон зловоний и пустоты, а с ней он расцветает и благоухает нежным розарием. Её голос подобен звучанию ангельской арфы, ягоды устне обладают исцеляющим свойством, а сама натура способна возбуждать вдохновение, подобно мистической Музе.
Когда-то мне хотелось приложить все усилия для того, чтобы выставить его философию суемудрием. К чему столько привилегий тем, кто имеет более хрупкое строение певчий голос и наливчатые ланиты? Появившись единожды в дортуаре Алого лиса Вы обрели в моём лице и врага, и покровителя. Я хотел изгнать Вас из училища, но после оказанной Вами поддержки я бы отдал всё, чтобы вернуть Вас обратно для возможности встречать, провожать Вас и показывать округу наших достояний. Редмонд ни за что не подпустит меня к Вам, как если бы я был неприрученным псом, заливающийся неопрятной пеной бешенства. Но с Вашей лёгкой руки, которой бы держать перо, обмакнутое густыми чернилами, чтобы рисовать моё светлое будущее и писать этюды, цепь сорвалась бы с моего горла. И тогда, обретя крылья, я бы взлетел. Прямо к Вам.
Нет, я тоже ненавижу Вас. Но совсем иначе. Той ненавистью, что кипит в котле одержимости, что не леденит, а приятно обжигает ароматным воском, что пленит без наркотического воздействия, но с побочными эффектами, о которых расскажете мне только Вы, как приворожившая. Я ненавижу Вас до скрипа в зубах за то, что Вы слишком прекрасная для меня женщина, которую я хочу не презирать, а видеть рядом. Ненавижу за то, что с Вами мне не страшно обнажить свою очернённую душу, которую оргиастическая месса обкидает с бранью заточенными камнями, пока Вы всего лишь будете тянуть ко мне длань, вопреки недоумению злобных окружающих.