N дней спустя
Невысокий юноша упирается ладонями об бревно, пытаясь встать, но не решается. Несколько попыток и он встаёт, всё же теряясь в пространстве. А что в этом такого? Вся жизнь его окутана темнотой, скрывающая краски этого мира. Он не знает, что такое цвета, яркость и оттенки. Это называется слепота. Твои глаза не видят пред собой совершенно ничего, и от этого нет лекарства. Когда Том был ещё малышом, его отец утверждал, что его прокляла сирена, возненавидевшая его зачатие и последующее рождение. Вскоре малыш понял, что он нежеланный и… случайный. Мать не баловала, не одаряла его теплом, вечно отвергая его, а после и вовсе ушла. Отец не лучше - погружённый в свои заботы, он забыл о своём потомстве, а вспоминает лишь тогда, когда уже не на ком сорвать свою злобу. Зрения не было изначально, а через года пропала вера в лучшее. Наверно, Томас держался за одного мальчишку, которого даже ни разу не видел, но много раз слышал. Они смогли с ним подружиться, когда он и его семья странствовали вместе с другими кочевниками. Нетрудно догадаться, что это был их способ выживания - торговля. Небольшая деревня имела тот же способ, с нетерпением ожидая торговцев, дабы купить и продать хлам и сырьё. Том же ожидал их встречи с Мэттом. Мэтт описывал себя как вполне высокого, довольно худого телосложения, с веснушками и рыжими волнистыми волосами. Его глаза оттенка светлой лазури, грубо говоря голубые. Риджуэлл не мог его представить, ведь не знал ничего о понятии внешность. Что такое веснушки? Как выглядит рыжий и голубой цвет? Да, эти цвета присущи миру, но не Томасу. Сейчас он по памяти идёт к своему жилищу, где его не ждут. Наверняка он вновь будет сидеть в своей комнате, которая стала для него заточением. Одиночество, злоба и тоска - все они его вечные спутники. Даже сейчас он слышит позади себя тихие шёпоты ненавистных ему людей, наивно полагающих, что тот ещё и оглох, потому не услышит их насмешки. Восемь шагов. Ридж вытягивает руки, нащупывает холодную неровную стену, проводит вдоль неё ладонью, пока не находит пустое пространство. Вход. Медленными шагами он заходит в своё жилище, будто и не его вовсе. Пять шагов. До его комнаты-тюрьмы пять шагов. Вновь осторожные шаги, сопровождаемые скрипом пола. Том дёрнулся, когда его нога упёрлась во что-то твёрдое, но по ощущения лёгкое. Ладонями он нащупал это нечто, которое было простым стулом, удачно упавшим на проходе. Это привычка его отца ставить хлипкий стул поодаль у стола, который крайне близок к дверному проёму. Конечно, и уронить его не составляет труда даже у сильного ветра, который сейчас бушует в сезон падающих листьев. Можно ли это назвать жизнью? Том ходит по одному и тому же кругу, все дни однообразны и серы, изредка разбавляемые их разговорами с его единственным другом. Это несправедливо, месяцы страданий оплачиваются парой дней теплоты, которую ему даёт иной человек, а не родственник. Жизнь несправедлива, нет в её понятии баланса. Вновь Риджуэлл нащупывает пустоту в стене и проходит в наверняка тёмную комнату, пустующая из-за ненадобности. В углу стоит подобие кровати. Пусть даже там есть пелена, но всё же было жёстко спать на ней. Для подтверждения своих слов юноша ложится на его единственный интерьер, чувствуя твёрдость на своей спине, а в паре мест и остроту. Глаза закрываются, он снова уходит в свои воспоминания.***
POV Том
Запах гари и крови витает в воздухе. Я слышу крики, которые быстро сменяются на хрип. Что-то ужасное происходит, а я даже не понимаю что. Я лишь сижу в своей комнате, трясусь от страха в ожидании. Чего я ожидаю? Почему я не бегу как остальные? Страх сковал меня, его леденящие цепи обвили меня, парализуя моё тело. Крики, удары, плач - всё это смешивается в предсмертную арию. Возможно, я бы продолжил сидеть там, так и ожидая смерти, но что-то толкало меня, ослабило эти оковы. Нервы всмятку, ноги несут меня, а мой рассудок в тумане. Я совсем ничего не понимаю. Куда-то бегу, а куда не знаю. Слышу лишь предсмертные хрипы, мольбы о пощаде и всхлипы. Это некий ад - повсюду ощущаются языки пламени, даже будь у меня зрение, скорее всего, я бы не нашёл выход, где огонь бы не тронул меня. Остаётся лишь бежать через него, через опасную стихию, но я сдался. Я упал на колени, оглядываюсь по сторонам, хах, будто я что-то увижу. Это конец. Чувствую влагу на своих щеках. Прошу прощения у всех, даже не зная за что. Мне кажется, что кто-то кричит моё имя и бежит ко мне, но рассудок плывёт. Ничего не слышу и не осознаю. Ещё большая тьма поглотила меня, я потерял сознание. Моё тельце лежит среди огня, в глубине старой деревни. Никто даже не вспомнит обо мне. Наконец я исчезну. Я так долго этого ждал, но сейчас так боюсь. В моём представлении я бы встретил смерть спокойно, ожидая её крепких объятий. Стоит назреть этому в самом деле - я трясусь как лист на ветру. Ждать, а после отвергать. Да, это похоже на тебя, Томас. Бегать и бегать от себя.***
Я многое не помню. Не помню даже то, как смог спастись. Не помню совершенно ничего до этого дня, а после него лишь размытые обрывки. Даже так ты ощущаешь, что потерял нечто важное из виду. Я пытался вспомнить это. Что-то важное укрылось в тени моих утерянных воспоминаний и не хочет появляться на свет, перестав мучать меня безответными вопросами. Жизнь - смесь из страданий и перемен, которые она неожиданно преподносит. Это я понял ещё давно. Возможно, моя жизнь могла бы состоять исключительно из полотна тьмы, если бы не Мэтт, с которым мы познакомились, когда его семейка набрела к нам. Я всё также сидел в комнате, слушал тишину, прерываемая возгласами и разговорами. Меня что-то потянуло наружу, какой-то тихий звон. Не удивительно, что это были маленькие потрёпанные колокольчики, которыми владел Мэтт. Его не интересовали разговоры между взрослыми, потому он отошёл в сторону. Я услышал их невнятный звук, шёл в их сторону. Сначала он испугался меня, но, похоже, заметив мою робость, затих в изумлении. Его первое слово было "Ты слепой?". Не знаю, заметно ли это, но раз он спросил, то какой-то косметический эффект наверняка выдаёт мой недуг. После этого мы с ним заговорили, пусть из меня слова лезли с трудом, а язык от волнения заплетался. Для меня было необычно говорить с кем-то, кто слушает меня, смеётся вместе со мной, а не надо мной. Это было такое тёплое чувство. Казалось, что время остановилось, а другие люди пропали, и мы вместе с ним одни на свете. Если бы было так… Я смог разговориться, уже сам охотно находя тему для обсуждения. Но вскоре его имя прозвучало в отдали от нас, и он ушёл. Уходя он взял мою ладонь, отдал мне потрёпанный металлический колокольчик и пообещал, что мы вновь обсудим всё то, что хотим, но сейчас придётся подождать. Так и случилось, долгое время я вновь был один, уже не надеялся на его возвращение, но моё сердце заболело, когда я уловил еле знакомый звук. Он вернулся. И так было всегда, уходит и возвращается, а я с нетерпением жду его, чтобы снова заговорить.End POV
***
Звучит как сказка. Царство мрака, что вечно поглощает небо, внезапно озаряется лучами света. Страдалец, утерявший надежду, находит поддержку в ком-то, кто ранее даже не знал о его существовании. Но не все сказки заканчиваются хорошо, не каждый дождь закончится цветной радугой на небе. Этого Томас не учёл, но и осудить его нельзя. Вечно один, он цепляется хотя бы за этого псевдогероя, надеясь на лучший расклад и хороший финал. По лицу Тома растягивается слабая улыбка от этих тёплых воспоминаний. По телу разливается тепло. Многие вспоминают именно картинки прошедших дней, Том же вспоминает малейшие изменения тембра голоса, его звучание в словах, любые малейшие изменения. Что они обсуждали, какие слова подбирали. Юноша сконцентрирован на ощущениях, нежели на отсутствующих зрительные фрагментах. Даже в слепоте есть свои плюсы, пусть их крайне мало. Но всему есть предел. Томас возвращается в реальный мир, суровый и жестокий мир, где не всё как в рассказах матерей, которые Риджуэлл слышал краем уха. Да, они говорят о том, как жизнь прекрасна, дабы показать, что даже в темноте есть свет, его лишь надо найти. Но почему у Тома забрали такую возможность? Они говорят, что не может быть тьмы без света, но где тогда этот свет укрывается? Ещё в детстве в Томасе начало расти чувство зависти: когда одни играли между собой, Том сидел в сторонке, слыша в свою сторону насмешки. Чёрт, это всего лишь проклятые воспоминания, но от них Риджуэлл с злобой показывает оскал пустоте в то время, когда сам он внутри топится слезами. Нет надобности держать их, но и заплакать тоже нельзя. Слёзы попросту исчерпали себя. Уже попросту Том устал плакать сам себе, понимая, что всё равно это ничего не изменит. Он как и был чёрным пятном - так им и останется. Этот трагический вечер мог бы и дальше продолжаться, если бы скрип двери и стремительно приближающиеся шаги, которые Том невольно игнорировал, всё больше погружаясь в пучину своих переживаний. В секунду всё это исчезло, когда в ушах пробил колокольчик. Вновь сердце бешено стучит в ожидании долгожданной встречи, но всё это рушится в момент, когда пепельноволосый услышал голос своего отца, Синхелма. Показалось? — Томас, — этот наполненный холодом голос, который Том ненавидел и боялся. Именно из его пасти вырывались слова о проклятии Томаса, о его ошибочном существовании. — …Да, отец? — будь воля юноши, он бы давно покинул эти земли, но куда? Он слеп, любой шаг станет последним, а его труп даже не будут искать. — Сегодня к нам прибудут гости, — уже тут черноглазый понял о чём будет идти речь. Вновь его заставят сидеть взаперти, дабы не испугать приезжих своим проклятым присутствием. Синхелм множество раз говорил о том, что только от его присутствия воздух сотрясается и наводит ужас. — Не выходи из дома. Ридж качнул головой, ведь у него нет выбора. Если очередная сделка сорвётся - обвинения повесят на Тома, который мог вообще не иметь к этому дела. Шрамы от неоднократных порицаний остались на его теле, которые были знаком "любви" отца, когда тот избивал его розгами. Синяки и иные виды побоев не сходили с тела месяцами. Именно так Синхелм пытается спасти душу собственного сына, сам не замечая, что лишь ещё больше погружает своё единственное дитя в пучины мрака.***
— Зачем нам вообще туда идти? — в который раз задал вопрос Торд, когда уже совсем уставал от напрягающей тишины. Если бы не шелест травы, то он бы давно сошёл с ума, хотя, нет, он уже давно повредил рассудок. После инцидента с Асвальдом, его и Торда стали судить, а итогом стало следующее: Асвальда отстранили от военных дел и должности на несколько недель. Торда же обошла такая участь, его не взяли на Хандель, который уже в пути, в Хенстер. Его отправили в соседние земли, где воинов не хватает, а потому было бы неплохо, чтобы кто-то помог им в этом деле. Торд удачно попался под руку. Пара человек сопровождали виновника. Пару часов назад они приплыли на обычном корабле и теперь брели среди зелёного леса, который казался нескончаемым. Иногда всем казалось, что они ходят кругами. — Сам знаешь, — грубо проговорила женщина, идущая впереди него. Торд не знал её, да и других тоже. Единственный ему известный был Льёт. Он шёл недалеко от него, с презрением смотря на русоволосого, который изредка метал на него взгляд, а после быстро отводил. Торда ведут как заключённого - рядом с ним идут четыре воина, будто он опасный преступник, который готов уложить медведя в приступе ярости. Благо, что хотя бы там, в забытой всеми деревне, за ним не стану пристально наблюдать, оставляя его там с собой и, как им кажется, с его совестью. Сероглазый даже не удивлён, что из Асвальда сделали жертву, а из парня какого-то мерзавца, способного на убийство. Хотя даже здесь есть доля правды: в тот момент он и правда хотел его убить. Наконец вместо шелеста послышались несколько голосов вдали. Всё та же женщина сорвалась с места, стремительно исчезая среди зелёных ветвей. Торд же, всё это время идущий вперёд, почувствовал боль в запястьях, что заставила его обернуться. Остальная троица остановилась, крепко держа верёвку, которой связаны руки Торда. И зачем только? Оружие забрал высокий шатен, который держал его так, будто впервые видит ульфберт. Да, двухстороннее оружие ему не позволили взять, потому кроме как сакса и меча брать было более нечего, но их ещё отобрали на корабле. — Вы чего стоите? Как бы мы пришли, — Торд с непониманием смотрел на сопровождающих, которые проигнорировали его слова, предпочитая разговоры между собой. Это слегка разозлило парня, но идти сам он не мог. Вздохнув, сероглазый вернулся на пару шагов, прислоняясь спиной к ближайшему дереву. Они так долго идут без остановки. Когда они сошли с корабля, солнце ещё только выходило за горизонтом. Сейчас же оно уже дальше зенита. Торд безумно устал, даже скатился по дереву, собирая спиной неровности и острые углы, но наконец получая желанный, хотя бы небольшой отдых. Рогатый прикрыл глаза, но ненадолго, ведь вновь услышал шуршание в кустах. Невысокая женщина, которая Торду примерно по грудь, качнула головой в сторону, тем самым подавая команду. Табун вновь начал своё движение, а Торд неуклюже поднимался с колен, чувствуя касания свежих травинок. Казалось, что совсем недавно они были в росе, но зная время, эти мысли моментом отпадали. Упираясь о почву ногами парень смог встать, сделав небольшой выпад в сторону. Жаль, что Торд не смог сходить к Нолу, а потому придётся весь свой наказанный срок ходить в потрёпанных доспехах. Даже немного стыдно от такого. Его наручи были порваны в многочисленных местах. Броня на торсе вовсе изорвана, обнажая важные места на радость врагам. Хотя бы ботинки не подводили, спасая ноги от камней и перетирания во время тренировок. Приевшийся лес сменился новым местом. Таким необычайно красивым, что не верилось в реальность происходящего. Взор Торда исследовал каждый сантиметр этого пейзажа, который портили зеваки, с неподдельным интересом наблюдая за чужаками. Племя имеет тесные отношения с Аудом. Это было понятно, когда на его лице растянулась ехидная улыбка и он предложил как раз таки это наказание. Сразу стало понятно, что глава это племени готова заплатить круглую сумму за услуги обучения, но никто не брался за это дело. Льёт и остальные направились к ним, в частности к главе, который выделялся сложным узором на лице. Торда же оставили на растерзание остальным наблюдающим, которые даже осмеливались подойти ближе и осматривать его со всех сторон. Это раздражало Торда, будто он животное, пойманное в клетку, над которым издеваются. Показав свой звериный оскал, большинство отступили и уже с дальнего расстояния с опасением смотрели на чужака. Пара смелых не ушли, но уже не с таким энтузиазмом смотрели на него. Наконец на него обратили внимание не только жители. Сопровождающие подошли к нему, один из которых зашёл ему за спину, развязывая руки. Торд сжал и разжал пальцы. Столько времени прошло, что они онемели, а на запястьях виднелись красные следы от перетягивания. Вскоре ему всучили нож и меч в руки. — Сегодня, считай, отдыхаешь, — промолвил Льёт, закрывая глаза и вздыхая. Он тоже устал, но умело это скрывает. — Завтра начинаешь отбывать своё наказание. Приятная слабость заполонила тело парня. Наконец отдых. За сегодняшний день он и другие не устраивали привал, в спешке пытаясь выполнить поручения Ормы. На секунду рогатый задумался о том, как они доберутся назад, если сейчас темнеет, но вопросы отпали сами собой. Торду стало не интересен этот ответ, сейчас его волновал лишь обычный покой. Среди толпы вновь пронёсся шёпот, а после из толпы вышел тощий парень, который пытался держать дистанцию, видимо боясь новоприбышего. Он открыл рот, но ничего не сказал, лишь невнятно промычал, жестом указывая следовать за ним, что Торд послушно сделал, стремительно сокращая расстояние между ним и его немым собеседником, который проглотил язык то ли от страха, то ли действительно является немым. Весь короткий путь до небольшого дома их провожали десятки пары глаз, но стоило русоволосому обернуться, как те сразу опускали взгляд, либо делали вид, что вовсе смотрят не за ним. Худой паренёк с облегчением ушёл от него, когда Торд открыл дверь и увидел внутри неплохо обустроенное жилище. Даже не скажешь, что сейчас парень является иноземцем и его должны обделять такими благами. Вымотанный парень потянулся от усталости, чувствуя и слыша приятное похрустывание позвоночника. Конечно, всё это сопровождалось зевком. Проходя вглубь, нельзя было не приметить, что в углу стояла подставка под мечи и щиты. Щита у Торда нет, потому найдётся лишь место для ульфберта, повидавшего множество битв и испробовший разную кровь. Поставив его на место, русоволосый подошёл к столу, кладя туда сакс, дабы тот не упирался в таз и не мешал во время сна. Наконец почувствовалась мягкая пелена, жаль, что камня в ней нет и не будет. Вряд ли Торд найдёт дорогую для него вещь, но не стоит из-за этого горевать. Парень ложится наиболее удобно, позволяя себе отдохнуть после тяжкого дня.