Созвездие Бледного Змея

— Я? — спросил Виктор, соображая, что ответить. — Да я тут это… У меня конкурсы… По волейболу! Да… — Везёт… — вздохнул Миша. — Ты ещё и в волейбол умеешь играть. А я нет, торчу в школе на скучных уроках. Ладно, может, ещё пересечёмся на экзамене… — Как… Ты в этом году выпускаешься? — с удивлением спросил Виктор. — Я думал… Ты будешь до конца… — И кому ты это говоришь, Вить? — Миша мягко улыбнулся. — Ты сам хотел в колледж переходить. Ну, а мне куда деваться? Я-то в колледж не поступлю, а учиться в обычном классе вместо профильного смысла для меня как-то нет. — Но всё же… — Виктор не мог сообразить, что ответить. — Но ты можешь… — Вить, как ты можешь такое говорить? — упрекнул друга Миша. — Ты же у нас социопат! — Да, точно… — Ладно, мне пора идти, — сказал Миша и приободряюще похлопал Виктора по плечу. После этого он спокойно развернулся и пошёл, насвистывая какую-то песенку. Виктор смотрел за силуэтом друга, отдаляющимся и расплывающимся. Возле угла Миша обернулся, взмахнул рукой, чуть не задев какую-то бабулю, и крикнул: — Бывай, друг! После чего пулей влетел в подворотню. *** — Ну что ж, вы отлично потрудились, — самодовольно сказал Блицберг, оглядывая толпу людей, которая теперь была в его подчинении. — Даниэль, а где пятый? Даниэль смотрел в пол и молчал. По его щеке текла тонкая струйка крови. — Тьфу, ущербный! — выругался Блицберг, повернулся к толпе и взмахнул рукой. — Люди, подчинитесь мне! По толпе пронёсся шёпот, потом все люди стали в ряд. Виктор смотрел на них из-за колонны. Странно было видеть, как народ массово подчиняется гипнозу. Блицберг лукаво взглянул на Виктора, и у того перед глазами сразу же возникла чёрно белая картинка, будто фильм. Стол с яствами, но пиршества не видно. В углу безмолвно замер палач, а возле стола валяется человек. Он бы мог подняться, но минуты его уже сочтены, и это не имеет смысла. Скатерть заляпана кровью, рука человека сжимает эту грязную тряпку. Сжимает всё слабее и слабее, потом падает на пол, разбрызгивая кровь. Потом толпа людей, причём абсолютно голых. Вдалеке стоит человек в чёрном. Он взмахивает рукой абсолютно так же, как это делал Блицберг, ещё секунда — и к нему прикованы лица людей. Это массовый гипноз. Рядом сидят ещё люди, но с ярко выраженными эмоциями на лице. Их руки скованы цепями. Это рабы, которые осмелились не подчиниться. Следующий кадр — новый. Алистер и Доки стоят возле обрыва. Алистер самоуверенно подходит к краю. Он не боится упасть. Доки подходит ближе и прыгает. Она не может упасть, её держат цепи. Она балансирует между двумя мирами, и ей это приносит наслаждение. А вот обычный человек. Его вынудили стать воином-стражем. Он не привык хватать людей и держать их под стражей, но ему об этом напоминают ежедневно. Ему вбивают в голову, что это и есть смысл его жизни. В конце концов он и сам так начинает думать. Он забывает своё прошлое и не видит будущего. Всё, что есть у него — четыре стены и алебарда. А это школа. Самая простая школа, в которой находятся обычные ученики и учителя. Никто ни о чём не знает. Все общаются, смеются и переживают, бегают на переменах в столовую, дежурят, нарушают правила и живут самой обычной жизнью. И стадион, что находится возле школы. Покрытие, футбольное поле, мешки с формой на заборе, футболисты в разноцветных трусах — ко всему этому человек давно привык. И в подсознании он не воспринимает это чем-то необычным и странным. Газету по утрам не назовёшь чем-то сверхъестественным, к чаю с бутербродом все привыкли, но вот белый силуэт в небе, будто подвешенный на цепях, мало кто захотел бы увидеть. А толпу под гипнозом, беспомощных людей, которых держат, как стадо животных? И жалкое лицо Даниэля напоминало Виктору о том, что он уже не тот человек, каким был месяц назад, в холодном марте.