***
Намджун замечает макушку Чимина на балконе. Постояв ещё немного, он направляется прямиком к юноше. Тот молча протягивает ему сигарету, продолжая смотреть куда-то вдаль. – Отошёл? – выпуская облако дыма, спрашивает Чимин. Он краем глаза улавливает короткий кивок, на что сам мотает головой. – Я терпеть ненавижу все эти драмы, но так как здесь особо развлечений нет, то я бы я удовольствием послушал причину твоего здесь нахождения. Чимин отбрасывает окурок, облокачивается на перила и поворачивает голову к Намджуну. – Меня сдали дру... – Ким замолкает, а после хмыкает. – ...зья, – заканчивает юноша и усмехается, на что Намджун закатывает глаза. – Бывшие. Они сдали меня, Чимин. Разве этих людей можно назвать друзьями? Чимин хмурит брови, а потом хлопает собеседника по плечу и закрывает дверь, ведущую в помещение. – Бывших друзей не бывает, – усаживается на стул и кивает Намджуну на ещё один. – И прежде, чем ты начнёшь это отрицать, позволь мне кое-что тебе сказать? Ким прячет сигарету в кармане больничных штанов и садится на свободное место. Кивает рукой, мол, валяй и прислоняется затылком на спинку стула. – Знаешь, что такое «сдали»? – и, не дожидаясь, пока Намджун обратит на него внимание, Чимин продолжает: – Сдали — это когда родители, послав тебя к чёрту, кидают здесь и ни разу к тебе не приезжают. Сдали, это когда им абсолютно похуй, жив ты или сдох от ломки. А твои друзья тебя не сдали, а пытаются помочь. Намджун всё же поднимает глаза на собеседника, но тот совсем на него не смотрит. Его взгляд устремлён куда-то за пределы больницы. Мысли ровным счётом где-то там же. – Если бы им было похуй, они бы к тебе не приходили. Мои родственнички, например, так и делают. Так что, дружище, это не сдали, а так называемая забота. Точнее, одна из вариаций её проявления. Намджун теребит пальцами одежду, смотрит на ноги и не знает, что ответить. Да и нужно ли? – Нас было трое. Чимин отвлекается от своих мыслей и обращает внимание на собеседника. – Звучит так, словно это пролог к какому-то триллеру. Намджун беззвучно смеётся. Кажется, Пак впервые видит его улыбку. – К слову, потом всё пошло по... – парень ненадолго задумывается, стараясь подобрать слова помягче. – Короче, потом всё пошло круче, чем в любом хорроре. И Намджун рассказывает всё. Начиная от знакомства с Чонгуком и заканчивая встречей с Тэхёном. Внутри у него такое давление, что держать в себе всё это просто невозможно. Хочется выплеснуть хоть на кого-нибудь, кто смог бы его понять. Действительно понять, а не осудить. Ведь Намджун на самом деле так сильно в этом нуждается. Он выкладывает всё подчистую. Вдаётся в подробности вечера, когда Тэхён впервые пришёл к нему. Тогда он выглядел таким побитым, потерянным и потрёпанным жизнью, что всё, что смог сделать для него Намджун – помочь. Только эта помощь вышла боком всем четверым. Кому хуже – непонятно до сих пор. – После первых трёх слов я почти возненавидел тебя, – горько усмехается Чимин. – И правда, хуже любого хоррора. Ким протяжно выдыхает. Впервые за долгое время он кому-то выговорился. Вот так просто, без каких-либо обязательств взял и вывалил весь свой груз на постороннего человека. – И всё же, – Чимин складывает ладони на груди, – им не похуй, Намджун. – Скажи честно, – парень полностью разворачивается в сторону собеседника, – сколько тебе заплатили за то, чтобы ты защищал их? Чимин из-за серьёзности Намджуна сначала путается в своих мыслях, но после того, как у парня уголки губ поднимаются вверх, он расслабляется. – Пачка сигарет. – Я так дёшево стою, – морщится Ким. Чимин смеётся. Он отвешивает парню подзатыльник и бросает что-то вроде «дурак». По крайней мере, Намджун отчётливо прочитал это по его губам. На балкон выходит санитар и кивает парням на выход. Те нехотя поднимаются со стульев и бредут обратно в помещение. Вместо того, чтобы отправиться по палатам, они задерживаются в холле, садятся на скамейку и присоединяются к просмотру телевизора. Какая-то глупая комедия заставляет парней отвлечься от своих мыслей. Они смеются, коротко обмениваются фразами, комментируя поведение героев фильма. К их обсуждению присоединяются другие пациенты, которые совсем невпопад вставляют своё мнение, которое ещё больше веселит парней. – Чимин, если ты будешь издеваться над другими, я выброшу твои сигареты и подожгу их, – один из санитаров всё же устаёт смеяться со сложившейся ситуации. – Полегче, – Пак поднимает ладони кверху, словно пойманный преступник. – Я вообще-то тут не один. Кивает на Намджуна, на что тот вопросительно выгибает бровь. – М-да, – цокает он, – а я и не знал, что ты стукач. Санитар отмахивается от парней и, взяв под руку пожилого пациента, помогает дойти тому до туалета. – Ну просто душка, – усмехается Чимин и возвращается к просмотру фильма.***
Лёжа на животе, Тэхён пихает в рот кусок пиццы. Чонгук, захватив с кухни колу, возвращается к юноше и опускается рядом. – Кстати, – подняв палец кверху, он вновь становится на ноги. – У меня для тебя кое-что есть. Чонгук исчезает, а когда вновь появляется в гостиной, в руках держит небольшую книгу. – Что это? – Тэхён заинтересованно изучает предмет. Старший снова присаживается рядом. Отодвигает пиццу, за что получает укоризненный взгляд, убирает колу и кладёт книгу перед юношей. Тот открывает толстый переплёт, и уже спустя пару секунд на его губах расплывается довольная улыбка. – Ладно, это была неплохая идея. Фотографии на первых страницах альбома заставляют Тэхёна окунуться в воспоминания, от чего на душе становится спокойно и хорошо. Чонгук помогает младшему подняться, и оба парня занимают весь диван. На Тэхёне тёплый домашний свитер, некогда подаренный Чонгуком. Спустя год он всё же полюбил его и теперь наотрез отказывается выбрасывать вещь, даже не смотря на то, что в некоторых местах её проела моль. Гук же, не изменяя традиций, останавливается на чёрном гольфе и тёплой рубашке. Спортивные штаны на парнях смотрятся так нелепо, но обоих, кажется, это совсем не смущает. Ровно до тех пор, пока им не нужно будет выйти в люди, конечно же. Тэхён перелистывает страницу за страницей, подолгу задерживаясь на фотографиях. Чонгук, обняв младшего, укладывает подбородок на его макушку и также тщательно изучает фото, которые давно выучил вдоль и поперёк. Он даже закрытыми глазами может расставить их по своим местам. – Почему здесь пусто? – Тэхён проводит по месту, которое так же должно быть заполнено снимками. Потому что Чонгук убрал все фотографии, на которых есть Намджун, чтобы лишний раз не травмировать память Тэхёна. Сам же утонул в болезненных воспоминаниях. В боли, которую ему причинили самые близкие люди. – Заполним чем-нибудь, – усмехается старший и перелистывает страницу альбома. Таких пустых мест оказывается очень даже много, и каждый раз Тэхён бурчит, что это обязательно нужно исправить. А Чонгук просто соглашается, но уже наперёд знает и представляет, как будет с тяжестью на груди возвращать те самые фото обратно. – Интересно, как там Юнги, – младший проводит по снимку, на котором запечатлён спящий Мин. И Чонгук мысленно бьёт себя по лбу, а потом ещё и осуществляет это наяву. Он хватается за телефон, но Тэхён вырывает тот из рук старшего и отбрасывает в сторону. – Ты время видел вообще? – негодующе протестует он. – Разбудишь ещё, а мы огребём потом. – Я забыл ему позвонить, – у Чонгука виноватый голос. Знает же, что Юнги будет переживать, но поступает так опрометчиво. – Успокойся, – Тэхён мягко целует старшего в лоб, а потом обнимает за шею. – Думаю, он наслаждается тем, что сплавил нас. Чонгук кивает, но слова юноши не успокаивают его от слова «совсем». Он обещает себе, что завтра обязательно позвонит другу, а сейчас просто гонит плохие мысли прочь и расслабляется в объятиях Тэхёна. В тёплых, родных и самых любимых объятиях.