Сбежавшие

      Денис знал о грядущей бойне. Поэтому на своих картах заранее обозначил ту самую проклятую равнину как опасный объект, чтоб не дать своим друзья туда попасть. И сейчас, в каком-то глупом порыве узнать, как продвинулась наука и технологии, он собирается посмотреть на тот бой. Забрав из своего хранилища оружие, старое еще, стащенное у армии в роковой день, когда Черышев бежал из города, ученый, погасив свет в доме, выходит в путь, хоть и идти-то недолго.       А потом перед ним раскидывается поле, усыпанное трупами. И частями киборгов. Денису больно смотреть на то, как одно из лучших творений человеческих умов того, прошлого времени, так бездумно использовано в эгоистичных целях. Взгляд сам цепляется за аккуратно выточенные детали, за прекрасно налаженную электронику.       Только вот потом ученый замечает его. Полуживого киборга, лампочки на панели состояния еле мигают, но мигают же! Денис быстрым шагом подходит, осматривает, в голове прикидывая, есть ли шанс спасти. И после осознает, что есть, если киборга отнести прямо сейчас, не медля, домой, то можно починить детали и залечить человеческую часть.       Черышев не помнит, как добирается до дома, киборг тяжелый, но ведь живой, для ученого, пусть и бывшего, это — самое важное, самое главное. Он дверь в лабораторию с ноги открывает, укладывает аккуратно свою ношу на стол, а после рассматривает детали. На панели состояния замечает серийный номер, старый еще, значит Денис знает, как с этим работать.       Он судорожно достает инструменты из шкафа, вспоминая, как работать, как жить. Пальцы все делают сами, мышечную память никто не отменял. Денис выправляет сломанные детали, подкручивает необходимые, выпавшие элементы, на специальном принтере создает протезы для отсутствующих. Словно он вернулся в прошлое, на несколько лет назад. И это такое прекрасное ощущение, ведь его работа ему нравилось. Не нравилось то, как ее используют, вернее, глупо тратят.       После починки механической части остается лишь… привести в порядок человека. И Черышев не знает, как. Впервые за свою жизнь он даже понятия не имеет, что делать. Поэтому осматривает на наличие ран, проверяет на возможные переломы, и вроде ничего нет, возможно, просто переутомления, но Денис не знает. Так что просто бежит за зарядкой для киборгов, которую успешно стащил еще давно из лаборатории. Он подключает киборга на подзарядку, надеясь, что машина потом вылечит человека, ведь так это было по проектам в разработке.       А после садится за компьютер, вспоминая старые пароли от базы данных. Свой побег он легко замаскировал, о нем никто не узнал и не вспомнил, поэтому войти в засекреченную систему было легко. Он ищет в поиске по серийному номеру имя того самого киборга, год вживления имплантов и имя разработчика этих деталей. Марио Фернандес, 2190 год рождения, вживление имплантов в пятнадцатилетнем возрасте. И самое страшное: разработчик — Денис Черышев.       Так вот почему ему было так легко. Он сам вспоминает, как тому улыбчивому парнишке ставили детали, одни из первых по его чертежам, он вспоминает, как в тяге к лучшему чуть ли не убил в человеке человека, оставив только бесчувственный механизм. Денис вспоминает все, только вот ни лучше, ни понятней не становится.       Ученый на кухню уходит, открывая потайной шкафчик и наливая себе. Давно он не прикасался к бутылке. Но сейчас это просто жизненно необходимо.

***

      Рома просыпается поздно ночью, замерзший в этой холодной норе. Рядом с ним спит Илья, весь сжавшийся, и это выглядит так… мило? Илья, акцептор, который словил пулю в бою, сейчас такой беззащитный, и Роме элементарно жалко его будить, но вылезти, не потревожив Илью, он не может.       Поэтому он аккуратно осматривает плечо раненого спящего, видя, как рана на акцепторе затягивается быстрее, чем должна, и понимает, что это — эффект от донора. Все-таки, повезло Кутепову с донором, раз тот даже смог рану на себя перетянуть. И за всеми размышлениями он не замечает собственной усталости, волнуясь за другого, такого же живого на этом мертвом поле. — Ром? — Илья голос совсем слабый подает, — ты как? — и видно, что волнуется, хоть и не понятно почему. — Я в порядке, Илья, серьезно. Пойдем отсюда? — и ведь действительно, больше нет ни сил, не желания здесь оставаться. А уж учитывая, что скоро сюда приедут убрать трупы. Им лишние проблемы не нужны.       Они выползают из норы, а дальше, с помощью Ильи, который своими силами пользуется, чтобы достать донора из оврага, наверх забираются. И также замирают. Илья придирчиво поле осматривает, словно что-то выискивает. — Илья? Ты кого-то ищешь? — Рома догадливый и любопытный, ему проще спросить, чем теряться в догадках. — Да… друга своего, Ром. Он киборг. И судя по всему, его здесь нет, — Илья выдыхает, — чтож, оно и к лучшему. — Мой друг остался в городе. Ну, если его не расстреляли за слив информации, — Кутепов вопросительно выгибает бровь, и Рома продолжает, — он мне сообщил о той херне с разрывом связи, я поэтому сразу решил бежать. — Понятно, — хмыкает, — пойдем отсюда? Не хочется стоять среди трупов. — Ладно, только давай заберем припасы и оружие с трупов? Как бы грязно это не было, но нам без этого не выжить, ну, а мертвым уже ничего не нужно, — Илья знает, что Рома прав, поэтому сам взглядом находит подходящие вещмешки, собирая аптечки, где-то находя консервы. Ведь Зобнин собирал рюкзак на одного, и то, ненадолго, понятно же, что оба долго не протянут. — Илья! — Ромка внимание привлекает, найдя кое-что, — неплохой автомат? — Кутепов взгляд поднимает и кивает, понимая, что на этом сборы окончены. В принципе, учитывая способность Ильи, они могут просто улететь от опасности, это обоим понятно, но так будет спокойней. — Все, Ромка, сбор окончен, пойдем отсюда, — Илья в каком-то глупом жесте Рому приобнимает, уводя с поля. Они слишком сблизились за неполный день.       И они уходят с этой проклятой равнины в никуда, следуя по однозначно новой дороге, которую только объездила военная техника, уже не важно чья. Теперь они вне глупых распрей двух государств. Теперь они свободны. Идти ночью тяжело, действительно тяжело, но им нужно просто элементарно отойти подальше поля боя, чтобы их не нашли. Илью могут расстрелять за отступление, Рому — за побег. Оба хороши, но оба хотят жить.       Останавливаются уже под рассвет около светящегося в темноте озера. Может, мутировавшие микроорганизмы, может химия, может просто радиация. Уже не важно, на карте Ромы это место не отмечено опасным, поэтому они остаются рядом. У Ильи с собой палатка оказывается, которую тот начинает ставить, а Рома еще помнит, как разводить костер, поэтому, найдя на голой земле место, выкладывает круг из камешков с берега того самого озера, а после натаскивает хворост. «Илья, есть зажигалка?» — кричит Рома, и ему в руки тут же прилетает искомый предмет. Все-таки, вдвоем намного легче.       Сейчас солнце восходит, самое холодное время суток, и они сидят, прижавшись друг к другу. Рома спокойно свою историю рассказывает так, словно он не ее прожил, словно это не он умолял пропустить его через границу, словно это не он стоял на карнизе в приступе отдачи, с риском сорваться вниз. Илья слушает его внимательно, подмечая множество деталей, тут же понимая, что отдача Ромки связана со временем, когда Илья использует свои способности. О чем и заявляет. — Ром, ты понимаешь… что мы можем быть парой донора и акцептора? — Кутепов чуть мнется, смущается, все-таки, ошибаться в таком предположении неловко. Но если оно окажется правдой, это намного все упростит. — Предлагаешь проверить? — Да, — и оба понимает, что за коротким словом скрывается большее, скрывается и «прости, что дал ложную надежду», и «как же я долго тебя ждал».       Поэтому Илья набирается смелости, отходит чуть подальше, и взлетает, осматривая окрестности: где-то вдалеке в лучах восходящего солнца виднеется деревушка, но до нее идти и идти. А затем Кутепов опускает взгляд вниз, на Рому: тот явно борется со сном. Илья решает своего, теперь уже точно своего донора не мучить, вниз спускается, мягко приземляясь. Он подходит к Роме, который уставший взгляд поднимает, рядом садится и обнимает, крепко-крепко, шепчет: — Ром… прости за это, но необходимо было, — Илье все еще стыдно приносить своему донору боль, только теперь у него есть, кого благодарить за все силы, кого просить о помощи потом. У него есть имя и человек под боком. — Прости и за все предыдущие разы, но мне надо было, прости, прости. — Я понимаю, Илья, — Рома в ответ обнимает, прижимается, и вся отдача проходит, словно они разделили ее на двоих, и такое проявление связи для них слишком, — я прощаю тебя, Илья.       И эти слова сбрасывают камень с души у обоих. Кутепов без слов поднимается, берет Зобнина за руку, и отводит в палатку. Им нужно поспать, прямо сейчас хоть пару часов, чтобы днем выйти дальше. Уже в укрытии палатки Рома проверяет чужую рану еще раз, касается пальцами, чтобы капельки своей энергии передать, чтобы помочь. Меняет повязку, забирая новый бинт из стащенной аптечки и еще раз обрабатывает рану.       А после укладывается у Ильи под боком, чувствуя родное тепло, чувствуя родное тело. Все-таки, какие бы отношения для себя не определили донор и акцептор: друзья ли, враги, любовники, это не важно, связь все равно превыше всего. И какое же счастье, что Рома ее не разорвал. И не позволил этого сделать никому другому.