Сбежавшие

      Игорю как-то страшно возвращаться в город. Они провалили задание, а за это могло последовать все, что угодно. В том числе и смертная казнь. Они ведь не нашли Сашку, а уж как его способности были важны для государства. И уж не важно, что Сашка вместе с каждой отдачей вспоминал тот самый жуткий день, когда с ним разорвали связь.       Акинфеев сильно нервничает, когда заходит в кабинет, вернее, Артем его за руку заводит, крепко держит рядом с собой, и присутствие гибрида действительно успокаивает. Начальник на них смотрит подозрительно, ведь рядом с ними нет Головина. И ждет отчет. — Мы… не нашли следов Александра Головина. Запах оборвался рядом с полем боя. — Игорь все же из себя выдавливает, четко и ясно, безэмоционально. Сейчас нельзя проявлять какие-либо чувства, личное отношение может только помешать. — Значит вы, Игорь Владимирович и Артем Сергеевич, не нашли никаких следов Александра Головина, и на этом прекратили поиски? Как непрофессионально! — начальник притворно восклицает, а после продолжает, — какими будут ваши оправдания? — Александр послал сигнал о собственной смерти, — начинает Артем, каждое слово произнося с тяжестью в душе, — кроме того, так как его запах оборвался рядом с полем боя, есть подозрения, что он мог погибнуть. — Хорошо. С вами мы разберемся позже. Свободны, — начальник краток, как никогда, и дает разрешающую отмашку.       И как только они домой приходят, Игорь свою железную маску сбрасывает, откидываясь в теплых, заботливых объятиях гибрида. Артем аккуратно Игоря на диван проводит, сам рядом, не отпускает, потому что осознает, что нужен своему человеку. — Ну тихо, тихо, Игорек, не плачь, — Тема пытается успокоить, ведь у него самого какая-то глупая надежда таится. — А что, что если он действительно умер? Тем, что если так? — Акинфеев не плачет, нет. Просто Саша для них — самый близкий, и терять его будет безумно больно. — Игорь, он жив, я верю. Мы еще найдем его. Но в город он не вернется, ты же это понимаешь, — Игорь кивает, и Тема продолжает, — давай уйдем? За нами придут, ты пойми, я не хочу умирать ни за что! — Но… как можно сбежать? Да и мы не выполнили своего задания, — в Акинфееве правильность взыграла, тот просто понять не может. — Это было задание для смертников. Такими избавляются от неугодных, — Тема тяжелую паузу берет, — от моих друзей так пытались избавиться. Им повезло, они сбежали. — Артем. Если хочешь, то беги. Я еще могу вывести тебя, но сам за тобой не последую. — Игорю эти слова даются тяжело, но ведь он просто не может так, не может скинуть с себя ответственность, не может оставить город. Ведь, ему вроде бы есть, что терять?       Дзюба, скрепя сердце, идет собирать вещи. Он просто не может здесь оставаться, но Игоря оставлять тоже нельзя. И нужно лишь надеяться, что у него получится Акинфеева уговорить у стены.       До стены они идут молча, понимая, что обычным путем им не выйти — их будут поджидать. Поэтому абсолютно глупым решением, до которого они додумались, оказывается просто перелезть через стену.       Игорь на вершине стоит, видя, как Артем уже до конца спустился, а после, у самого низа, когда до земли метра два, спрыгнул, ни капли не боясь. И сейчас Артем на Игорька смотрит, внимательно так, словно еще раз просит подумать, одуматься. — Игорь, пойдем со мной, прошу, Игорь, — Тема последнюю попытку предпринимает, а после бьет контрольным в голову, — Игорь, я люблю тебя.       И оба знаю, что означают эти слова, это не глупое признание, это — просьба не разбивать сердце. Ведь гибриды любят лишь одного человека, и всегда будут за ним следовать, куда бы их не повели. Акинфеев решиться не может, но его подталкивают выстрелы в спину — мимо, ему элементарно везет.       Поэтому Акинфеев начинает вниз спускаться, быстро, вспоминая, как это делал более неповоротливый Артем. — Ну же, Игорь, прыгай, я поймаю! — Акинфеев верит и прыгает, и его действительно ловят. В самые теплые и родные объятия. Самый родной и любимый почти человек. — Пойдем отсюда, Артем, побежали, угоним машину, — Дзюбе лишь остается поражаться тому самому всегда правильному Игорьку, который всю эту правильность моментом растерял.       Они берут оставленную какими-то глупыми военными машину, быстро заводят двигатель, и газуют на полную. Сейчас Артем за рулем, гибрид напряжен, уши высоко подняты, чтоб уловить малейшую неприятность, и Игорю какое-то удовольствие доставляет наблюдать за таким Артемом. Они едут на юг по разбитой дороге, уже не разбирая, зачем. Они просто бегут от своей ответственности и воспоминаний.

***

      Саша не может сдержать детскую радость в груди, когда перед собой видит очертания деревеньки. И Александр это замечает, поэтому тихо шепчет: «Не волнуйся, придем, тебе еще разонравится». Их встречают радушно: Кокорина сразу обнимает какой-то мужчина с татуировками в виде крыльев, уводя от основной компании, остальных Александр собирает вокруг себя. — Значит так, занимаем обычные дома. Далер, тебе придется пожить с Андреем, Саш, ты со мной. Нам и так три дома выделили местные, мы всегда их занимаем, когда останавливаемся. Всем три дня отдыха, — Александр толкает короткую речь, а после, — всем удачи, Сашка, идем.       Никто и не спорит, оба новеньких тем более, они же сейчас для отряда практически бесполезны, спасибо и на том, что их приняли под крыло. Они с Александром в дом заходят, который изнутри оказывается прохладным, приятным. Саша по коридору проходит, осматривая все. Здесь было уютно, но не убрано, и Головин краем глаза замечает фотографии. То, чего уже нет в городе — простые картинки на бумажке, раритет, остаток прошлого мира. — Сань, твоя комната на втором этаже, дверь справа, — Александр откуда-то из глубины дома отзывается, вырывая Сашку из размышлений.       Вечер проходит спокойно, Сашка у себя в комнате отсиживается, просто отдыхая ото всего случившегося за последние дни. Спускается лишь к вечеру, когда его зовут ужинать, и как-то невольно начинает чувствоваться семейная атмосфера, когда маленького Саньку так же звали Артем и Игорь вниз, кушать. — Прости, Саш, это все же не городское, но… чем богаты. — Ерохин неловко улыбается, а потом принимается за трапезу.       Еда оказывается странной. Не то, что невкусной, просто непривычной, и Санька довольно быстро справляется со своей порцией, чуть улыбаясь. Все же, приятно, когда о тебе так заботятся. До этого заботу Саша помнит только от Игоря. — Я прогуляюсь? — Головин глупо как-то разрешения спрашивает, но ведь уж лучше спросить, чем потом оказаться в неловкой ситуации. — Конечно, Саша. Только не уходи за пределы деревни. Не то, что небезопасно, просто лучше не теряйся.       Ерохин потом Сашку на крыльце находит, сидящим на деревянной ступеньке. Тот задумчивым выглядит, смотрит куда-то вдаль, и Александр не может сдержать порыв, поэтому присаживается рядом, улыбаясь, доверие к себе вселяя. — Саш, — старший диалог начинает, — а ты из города сбежал? — Я и не сбегал, по факту. Меня на задание отправили. Ну и я завалил его, скоростью воспользовался, а потом настала отдача, — Саша открывается легко, словно специально делится воспоминаниями, чтобы ему самому не так больно было. — Погоди, ты… у тебя и способность есть, и отдача? — Александр недоумевает, как такое быть может. — Со мной разорвали связь. Такое бывает, когда связь разрывается в одностороннем порядке — она зацикливается, получается, что человек сам себе донор и акцептор, — и с каждым словом Александру страшнее, ведь он и никогда не думал о таком варианте событий. — Я никогда о таком не слышал, Саш. И что, твою способность использовали, да? — Да, я разведчиком был. Ни разу не ловили, а тогда поймали, вот и пришлось сматываться, — Саня рассказывает как-то спокойно, словно это не с ним было, но честность в каждом его слове просто чувствуется. — Чтож, в любом случае, добро пожаловать к нам. Здесь у каждого своя история. И честно, мне ее не многие рассказали. — Расскажешь чью-нибудь, если это не секрет? — Сашке интересно, элементарно интересно. — Могу свою рассказать, — Саша кивает, — Ну, в общем, я родился здесь, в этом поселении, и так и думал здесь прожить, только вот. Друг у меня был, чуть старше меня, донор. Так вот… умер он, от отдачи. На моих руках. — Саша взгляд поднимает, болезненный такой, ведь сам знает, каково это — терять. Они все здесь — одинокие души. Но Александр продолжает, — ну и, я, по глупости, свою связь разорвал, хотел обезопасить своего донора от такой судьбы. — И как, обезопасил? — скепсис в чужих словах чувствуется, ведь именно с Сашей связь разорвали, он помнил ту ночь, когда легкие горели, когда удушье накрывало, а потом он просто сам понял, что свободен. И одинок. — Не знаю, я даже его имени не знал, да и давно это было. А после этого я путешествовать начал, к нам в деревню тогда Саша с Федей пришли — сбежали из города. Миранчуков мы нашли в разрушенном поселении. Андрей пришел сам, разбитый и сломанный. Так что так. — И вы, получается, сюда возвращаетесь? — Головину любопытно, он ведь заметил, что путешественников здесь ждали. — Да, каждый год в один и тот же день. Эх, ладно, Сань, утомился я с тобой сегодня, пойду спать, — Александр поднимается со ступеньки и уходит к себе, оставляя Сашу в компании звезд.       Головин в небо смотрит, такое одинокое, и задумывается, как там Рома, сбежал ли он или его накрыли, как там Игорь с Артемом. Все же, вот его маленькая семья, от которой он отдалился по несчастливым обстоятельствам, и неизвестно ведь, увидятся ли снова.       Саша совсем поздней ночью поднимается наверх, в окно бросает последний взгляд на луну, а после укладывается на кровать, крепко засыпая.