Сбежавшие

Далер по привычке просыпается ранним утром, практически с рассветом — в городе только так, и не иначе, да и работы за день скапливалось по горло. Дома было тихо, и это в целом логично — Андрей, скорее всего, еще спал. Кузяев ушами поводит, прислушиваясь к звукам, вдруг что-то пропустил, но нет — тишина. Поэтому он спускается вниз, еще раз дом оглядывает, а после выходит на улицу. Все-таки, ему никто не запрещал, можно и посмотреть, как люди живут вне города, ведь вчера перепуганный Далер ничего не успел, сразу сбежал в комнату, отдыхать от пережитых событий. Впрочем, деревенька была не особо большой, в районе двадцати домов. Везде был дворы, засаженные какими-то посевами, Далер в это дело особо не вникал, что можно было вообще выращивать на отравленной почве? Осмотрев все, что только можно, Кузяев чуть дальше проходит, до самого конца. И видит Андрея. Тот стоит перед деревом, голову склонив, и что-то еле слышно шепчет, кошачий слух не может даже распознать. Так что гибрид решает ближе подойти, узнать. — Андрей? — Далер внимание привлекает, касаясь чужого плеча, — все хорошо? — Андрей на него взгляд нечитаемый поднимает, словно с чем-то внутри себя борется. — Если бы, — и это произнесено таким горьким тоном, Кузяев сам голову наклоняет, и видит чужую могилу. Совсем простую, холм под деревом, рядом камень с высеченной надписью стоит. — Это могила моего донора. У Далера слов нет совсем, потому что он понимает, насколько это больно — потерять единственного родного человека. Гибрида воспитывали вместе с другими детьми, общими в городе, а после того, как он начал свое обучение, как-то и не до близких было, работа и работа, хоть и без права выбора. — Я… прости, что спросил, — между ними повисает неловкая пауза, Кузяев голову в сторону Андрея поворачивает, смотря ровно в чужие глаза, пытаясь считать эмоции. Но ничего, только серое безразличие, к которому он успел привыкнуть в городе. — Не волнуйся. Мне давно уже не больно. Да и он сам был виноват, что позволил себе так глупо умереть. — Лунев паузу берет, видимо заметив, что гибрид пытается его прочувствовать, а после продолжает, — и хорошо бы, если бы от отдачи, болезни, ну и хотя бы какого-нибудь обстоятельства. Он просто взял и спрыгнул со Стены, головой вниз. Суицидник чертов. — Погоди, вы тоже бежали из города? — Далер и эмоции Андрея понять пытается. Значит ли это, что тот не любил своего донора, да и вообще, как можно было со Стены спрыгнуть? — Я хотел. А он… он всегда глупым был, недальновидным. Да и трусливым, блокировал мне способности, отдачи боялся. Он так и спрыгнул, специально, чтоб мне насолить. — Андрей руку на плечо Далеру кладет, видя по движениям хвоста, что гибрид взволнован. — Вот такие дела, Далерка. И я вроде бы ненавидеть его должен. А все равно скучаю. Будь проклята эта связь. — Андрей, спасибо, что поделился. Я ведь просто с этим и не работал, сам понимаешь. А как ты в отряде Александра оказался? — и за этими словами скрывался и вопрос: «как здесь могила оказалась?» — Ну, на самом-то деле, эта деревня недалеко от стен моего родного государства. Так что я просто вышел сюда, когда их отряд оказался здесь. А могилу… могилу уже потом поставили. Просто мне так спокойней. Своеобразная память. Ты ведь об этом хотел спросить? — вот оно как, проницательный человек. Нет, до способностей гибрида чувствовать людей ему еще далеко, но все же. — А ты проницательный, — Далер чуть уши к голове прижимает. Все же, каким бы сильным он не был, сейчас, за пределами города, можно было скинуть маску безразличия и быть самим собой. — Я могу считать это похвалой? — и на глазах Лунева гибрид смущается, определенно смущается, словно с ним и нормально не разговаривали. — Думай, как хочешь. Я в дом пойду, холодно стало, — Кузяев стремится свернуть беседу, явно перегруженный информацией. К тому моменту, как Андрей возвращается домой, гибрид уже уснул со старой книгой в руках. Эх, какой же славный… рысенок? Возможно, Андрей уже давно в этом не разбирается. Надо приготовить ужин, а еще начать собираться в новый поход. Да и Далера не мешало бы обучить необходимому. Сашка Головин был более подготовленным, все-таки, вояка, разведчик, а этот ученый, такие только на своих знаниях не уедут далеко. Погрузившись в свои мысли, Лунев не сразу услышал стук в дверь. За ней оказался Саша Кокорин, выглядевший каким-то напряженным, уставшим. — Саш, что случилось? — Лунев волноваться начинает, все-таки, вместе сколько прошли. — Да вот, не знаю, как сказать Ерохину, что я тоже это… остаюсь, — Кокорин, видимо, все спланировал, ведь остаток команды заметил, как того увел Мамаев к себе. — С Мамаевым, да? — Андрей так и не может удержаться о того, чтоб не подстебнуть товарища. — Не только. Федя с Миранчуками тоже здесь остается. И донор будет под контролем, и я счастлив. Почему бы и нет? — Сашка только усмехается, продумал ведь, зараза! — Просто скажи, он же сейчас с новеньким донором возится. Я думаю, тебя поймут и простят, — кому что не говори, а все-таки, Андрей мастер советов, и весь отряд это знает, поэтому и ходит проконсультироваться, поболтать. Вот так вот и сократился их отряд. Хотя, не сказать, что Андрей был против.

***

Илья просыпается ближе к полудню, чувствуя тяжесть на своем плече, к счастью, не раненом — Ромка уснул, кое-как сжавшись в клубок. Все-таки, адекватных одеял у них не было, а подобие спального мешка не давало тепло. Будить Зобнина было откровенно жестоко, тот все же устал больше, утомившись отдачей, прошедшими днями, побегом, поэтому Илья аккуратно выполз из палатки, осматривая окресность: нового ничего не было, и на этом спасибо, ведь это означало только одно: их не нашли. Зато Кутепов нашел в рюкзаке у Ромы карту, которую внимательно изучил. И уже понял, куда они шли — к деревушке, близкой к Стенам государства, из которого Рома сбежал тогда. Впрочем, логично, припасов у них обоих было немного, а в таких деревнях можно было хоть что-то стоящее купить. Илья чувствует руки на своей шее — Рома проснулся, стоит за его спиной сейчас, выглядит намного лучше — отдохнул. Кутепов голову вверх задирает, на своего донора смотря, и где-то в душе радуясь, что у них вот так все получилось. И доверие сразу на максимум, и отношения хорошие. Все-таки связь чудеса творит, особенно, когда оба знают, как ей пользоваться. — Иль, дай рану осмотреть, — Ромка даже не замечает, как использует сокращенный вариант имени, сам тянется к повязке, чтобы снять, а Илья и не мешает. Там уже все не особо серьезно, ведь усилиями современной медицины, да и в первую очередь стараниями Зобнина, рана срасталась намного быстрее, чем должна была. — Илья, я могу до конца рану залечить. Мне только твое доверие нужно, — Ромка смотрит серьезно, словно спрашивает разрешения. — Давай, Ром. А после перед Ильей — чистая магия. Рома рядом садится, к ране руку прикладывает, та светиться начинает, и именно сейчас Кутепов чувствует отдачу. На себе. Его донор лечит, но отдача-то возвращается акцептору. У Ильи слов нет, он даже понятия не имел, что такое возможно. А еще Кутепова в сон клонит, это слишком сильно чувствуется, но пока на его глазах рана стягивается под касанием донора — все не важно. А потом все заканчивается, Илью, плохо соображающего сейчас, отпускает, он родные объятия чувствует, сам к Роме прижимается. Получается, они сейчас поменялись ролями? — Да, Иль. Так оно и есть. Такую фишку можно провернуть при доверии. Донор может вылечить своего акцептора в том случае, если акцептор заберет отдачу. Да и в общем и целом, донор и акцептор могут разделить отдачу на двоих. Но опять же, нужно максимальное доверие, — Зобнин хитро улыбается, будто растолковывает малолетке, как жить нужно. — Но, погоди, ты откуда это знаешь? — Кутепов уверен, такому не учат, иначе бы в государстве это давно бы использовалось. — У меня друг был, с ним связь разорвали, вот я и заинтересовался этой темой. Кучу исследований перечитал, доноры и акцепторы ведь — приобретение нового мира, — Зобнин заботливый поцелуй в лоб чувствует, — вот и нового для себя узнал. Зато теперь, вдвоем, мы сильнее, чем в одиночку. — Вот что бы я без тебя делал, Ром? — Илья словно и не спрашивает, — ладно, давай собираться? До деревни еще идти и идти. — Илья, можем долететь, я перенесу отдачу, — Рома предлагает, ведь так будет намного проще, намного безопасней, они оба это понимают. А еще Зобнин смотрит так, будто говорит, что не сахарный, не просто так донор, потащит их. — Ладно, ладно, только не используй больше этот взгляд! Они вещи быстро собирают, а после Илья к себе Рому прижимает, крепко-крепко, шепчет в ухо: «Готов?», тот кивает. Вместе над деревьями взлетают, Рома жмурится, но держится, слова не произносит. Илья аккуратно скорость набирает, летя в необходимом направлении. Сейчас Рому нужно крепко держать, тот ведь плохо ориентируется, отдача закрывает разум, и Кутепов изредка позволяет себе чужие короткие волосы погладить, чтобы привести чуть в чувства. Они приземляются за километр до поселения, нужно же выглядеть более менее прилично, да и что Кутепову скажут, пока на его руках — смертельно уставший Рома. Они вместе располагаются под каким-то холмом, Рома в родные глаза смотрит, плеч касается, пытаясь отвлечься от отдачи. Но поделить не предлагает — все еще не сильно его мучает, он может и большее, оба это знают. Не стоит недооценивать доноров. На входе в деревню их встречает небольшая компания, смотрящая с явным скептицизмом. Только вот Зобнин знакомую макушку с всклоченными волосами замечает, и понимает, что и его тоже узнали: — Сашка! — Рома бросается к другу, оба ведь думали, что потеряли друг друга. Санька сам в объятия влетает, словно не веря в их встречу. — Рома, ты жив! Ты дошел сюда, ты нас нашел! — и тут к друзьям с одной стороны подходит Илья, немного нервничая, а с другой — Александр, он ведь лидер отряда. — Я рад, что вы встретились, — Ерохин начинает, — не хотите остаться, расскажите, что у вас было. Рома вопросительно смотрит на Илью, тот кивает, решая не говорить, слова — пустое. Они устраиваются в доме Александра вшестером: Андрей и Далер пришли послушать, тем более, учитывая, что эта пара донора и акцептора может с ними дальше пойти, Сашке просто интересно послушать историю друга, а Александр оценивает новых попутчиков. Дальше они пойдут вместе.