The Dawn Will Come

      Знакомого сопения не было, как думал Джон, когда пытался заснуть. Со стороны Артура был лишь шелест одежды от того, как он ворочался, шипение из-за боли от синяков и тихие стоны. И из-за них Джон каждый раз подрывался подойти к нему и проверить состояние. Но что-то удерживало его на месте. Будто бы к телу привязали камни, которые тянули его обратно на спальник. Все, что он мог, это поворачивать голову в темноту комнаты и прислушиваться к тому, как вновь замолкает Морган, когда боль или что бы то ни было — утихало. Было страшно за него. Джон словно вернулся в хижину, ушами ловя каждый шорох со стороны Артура.       Ехать сюда было ошибкой. Если бы Джон хоть раз прислушался к другим — Артур бы не валялся сейчас здесь и не мучился неясно от чего. Джон бы лежал сейчас рядом с Эбигейл, которая, скорее всего, повернулась бы к нему спиной, а Артур… а он был бы в другом месте и, возможно, так же мучился бы неясно от чего, только в одиночестве.       Сев на спальнике, Джон растерянно провел пальцами по волосам, взъерошивая их, и в очередной раз глянул в сторону, где лежал Артур, наконец-то утихнув. Хорошо, если заснул. Хорошо, если он проспит до утра, а с рассветом ему станет легче, и все, что слышит Джон сейчас — просто усталость. Сам Морган говорил, что стресс уже не для него. Погони, драки, усталость, а все, что устроил Марстон — как раз то, что нежелательно для Артура. А все из-за того, что он жалел сам себя, сидя на крыльце и рассматривая в руках камень, подобранный им по пути к дому от сарая. — Артур? — почти неслышно позвал он мужчину, когда тот опять заворочался на кровати.       В ответ нечленораздельное мычание, говорящее мужчине о том, что Морган не спит, но очень этого хочет. — Тебе надо что? — так же еле слышно спросил он и встал со спальника, подходя ближе к Артуру, чтобы услышать то, что он скажет. Если скажет. — Нет, — буркнул он в подушку и вновь сменил позу, комкая под собой простыни и одеяло.       Джон подошел ближе и протянул к нему руку, чтобы потрогать его одежду. Уперся коленями в каркас мебели и нащупал сырую от дождя рубашку, которая была холодной.       Говорить на эту тему с Артуром было глупо. Он не в состоянии даже ответить что-то нормально, чего уж говорить о том, чтобы он снял с себя мокрую одежду? Скорее он пошлет Джона или врежет ему. Оставалось лишь вздохнуть, поддеть край покрывала, на котором лежал Артур, и накинуть на него, чтобы было теплее и эффект от мокрой холодной одежды стал меньше.       Накинув на мужчину край, Джон заметил, как Морган резко схватился за него и закутался сильнее, поджимая ноги к груди. — Ты такой дурак, Морган, — выдохнул Джон, сдерживая себя, чтобы не лечь рядом и пошел к себе на место, слыша ворчание позади себя. Скорее всего, в его сторону.       Сев на спальник, он кинул последний взгляд на кровать, где слышалось наконец-то спокойное сопение Артура. Успокаивало. Наконец-то что-то, что убаюкивало мужчину лучше любых историй и ласк Эбигейл. Еще семь лет назад, сидя в хижине рядом с Артуром — сопение это все, что было ему важно и приятно для слуха.       Уронив голову на свою скомканную рубашку вместо подушки, он закрыл глаза, сразу ощущая, как перестает адекватно работать мозг в предвкушении сна.       Еле разлепив с утра веки, Джон сел и потянулся, не собираясь валяться дольше необходимого. Спина пару раз хрустнула, когда он выгнулся, растягивая мышцы, а после приятная нега растеклась по телу, вновь погружая мужчину в дремучее состояние. Хотелось лечь, поспать еще, отдохнуть. Особенно с противным моросящим дождем за окном, который бил уже не так сильно, зато приносил больше неприятных ощущений своими мелкими, невесомыми каплями. Опять холод, слякоть, опять они промокнут и замерзнут пока доберутся до дома, если все эта мерзость на улице не утихнет, и не выглянет солнце.       Потянувшись в очередной раз, Джон кинул взгляд на Артура, который все так же спокойно сопел, завернувшись в покрывало. Особенно ему не стоит выходить сегодня за пределы комнаты. Если опять станет плохо по пути — Эбигейл с Марстона не только шкуру сдерет. Да и Джону неприятно видеть его в таком состоянии.       Встав с пола, мужчина прошел к Артуру и сел на край кровати. Возможно, почувствовав, как прогнулась кровать под еще одним весом или услышав сквозь сон, как кто-то ходит рядом, Морган приоткрыл глаза и пару раз сонно моргнул, возвращаясь в реальный мир из мира снов. Взгляд был все еще больным и безжизненным. Синяки под глазами, красный ободок по краям глаз, сонный взгляд и сухие губы. Протянув ладонь к его лбу, Джон быстро приложил тыльную сторону ладони, пока тот не проснулся окончательно и не отбил ее. Скользнув ей по его лбу, он озадачено поджал губы и встал с кровати, когда глаза Моргана открылись шире. Температуры не было, но это пока. Как только Артур вновь окажется на раздражающем холоде — она может подняться.       Взгляд Артура ясно дал понять, что он не в настроении, а это значит, что говорить ему остаться здесь — бессмысленно. Поэтому, пожав плечами на свои мысли, Джон пошел к рубашке, скомканной возле спальника и начал одеваться, слыша позади себя шуршание постели. Хотелось сказать ему, что лучше отлежаться хотя бы день, чтобы не слечь окончательно, но кто будет его слушать? Стены? Он прекрасно знает этот взгляд и знает, как может вести себя Артур, если начать на него давить, заставляя делать то, чего он не хочет.       Кинув быстрый взгляд на Марстона, Артур встал с кровати и прошел к своей шляпе, чтобы первым выйти на улицу и проверить погоду. Хотя дождь, моросящий за окном и так говорил, что их ждет снаружи. — Что за идиот, — обреченно вздохнул Джон и скатал спальник, когда Артур молча покинул комнату, тихо закрыв за собой дверь.       Окинув комнату быстрым взглядом, убедившись, что они ничего не оставили после себя кроме помятой постели, Джон вышел, покручивая в руке ключи от комнаты.       Артур уже ждал его на крыльце, задумчиво почесывая щетину на подбородке, рассматривая мокрых лошадей и всадников, которые быстро трусили по улице под дождем. Джон, вставший рядом, привлек внимание мужчины на несколько мгновений, притянув к себе его взгляд. Лицо недовольное, губы поджаты, меж бровей морщина. Хотелось спросить, что случилось, но Морган заранее знал ответ, что дело в том, что он не остался сегодня в отеле и не отоспался. Пальцы, коснувшиеся его лба совсем недавно, ярко давали понять, что Джон волнуется за его состояние. Но Артур был в норме. Да, у него была слабость, иногда темнело перед глазами после ночной лихорадки, нос заложен, и ему хотелось скорее умереть, чем ехать обратно. Но он был в норме для того, чтобы отставить свои намерения.       И он доказывал это, выйдя из-под крыши, дойдя до продрогших лошадей и сев в седло, кинув напоследок недовольный взгляд на Марстона, который сам был недоволен всем происходящим, то и дело кидая агрессивные взгляды на друга, закрепляя спальник Моргана на крупе его лошади. — Надеюсь, ты в курсе, что с меня Эбигейл и так за произошедшее шкуру снимет. А из-за тебя еще и мясо с костей. — И поделом, — прохрипел Артур, разворачивая свою лошадь на выход из города. Недовольно дернув головой от резкой команды, кобыла затрусила по дороге, скользя копытами по грязи.       Всю дорогу они ехали молча, не прерывая пути на долгий отдых. Через короткий промежуток времени, стоило им уехать из города, вылезло солнце, приятно пригревая спины мужчин. Особенно спину Артура, который успел из-за слабости и голода замерзнуть под мерзким моросящим дождем. Джон предложил ему свою куртку, которая была завернута в его спальник на седле, но Артур лишь качком головы дал понять, что он в порядке. И будет в порядке, пока не свалится из седла.       Смотря на расслабленного Джона впереди себя, Морган старался не думать о том, что между ними произошло и происходит до сих пор. Он слушал пение птиц в лесу, мимо которого проезжали, фырканье лошадей, гул в ушах от усталости и жужжание мух, которые липли на мокрую после дождя одежду. Что угодно, даже пение Джона, только не свои мысли, которые плавно текли, задевая все, что так или иначе волновало Артура.       В итоге, закрыв глаза, он отпустил повод, позволяя кобыле самой ехать за лошадью Марстона, а сам попытался подремать, пару раз обернув себя лассо вокруг поясницы, так же закрепив другой край за рог седла, чтобы если что — не упасть. — Артур, проснись! — послышался хриплый голос Джона, и Морган открыл глаза, слыша шум реки рядом. У него получилось продремать половину пути и теперь он хотя бы не чувствовал себя настолько паршиво. — Я рад, что ты хорошо устроился, но будь добр, приди в себя. Тут реку от дождя немного размыло. Будет обидно, если ты не удержишься и голову о камни разобьешь.       Артур пару раз сонно моргнул и посмотрел на реку, через которую он вчера перебирался, чтобы найти Джона. Реку, действительно, размыло от ночного дождя. Течение стало сильнее раза в два, уровень воды поднялся, затопив редкие кусты на берегу, да и сам берег стал немного более скользким из-за травы, чтобы спокойно пересекать ее на своих двоих. — Будет обидно, если ты упадешь и утонешь, — не смог промолчать Артур, кинув быстрый, лукавый взгляд на Джона. — Ты же так и не научился плавать, верно? — Заткнись, — шикнул Джон, медленно позволив лошади подойти к краю реки.       Тонконогую кобылу Джона пару раз чуть не повело в сторону от сильного течения и скользких камней под водой. Артур мог поклясться, что пару раз услышал испуганные вскрики Джона, когда лошадь оступалась, наклоняясь в бок. То ли дело тяжеловоз Моргана, который без проблем преодолел весь путь, ни разу не оступившись и не позволив течению даже чуток покачнуть себя. Джон закатил глаза, когда тот благодарно похлопал животное по шее, заодно что-то шепнув ему на ухо.       Атмосфера между ними была довольно расслабленной, чего давно не было, и Джону даже показалось, что все вернулось на круги своя. Может, не считая все еще теплящейся внутри него нежности к мужчине. Возможно, если скрыть это хорошо — то можно все забыть? Артур сам предложил забыть все, закрыть на это глаза, так почему бы не попробовать? Марстон говорил, что не хочет ни на что закрывать глаза, и это правда. Ему скорее бы хотелось продвинуть это дальше, чтобы закрывать глаза было уже не на что, чтобы они решили все одним путем и были…       «Вместе?» — с усмешкой подумал Джон и покачал головой. Вздор, глупость, ошибка, мечта. Но, если сделать вид, что все позади, что Джон совершил глупость и теперь ничего этого нет, то все сможет стать как было? Возможно, стоит попробовать? Может, это и правда просто глупая ошибка.       Остановившись возле Марстона, Артур поднял на него взгляд и выгнул одну бровь, ожидая от него каких-нибудь слов и действий. Мужчина словно сильно задумался, не обращая внимания ни на что другое. Уперся слепым взглядом в Моргана и молчал. — Мы едем дальше или останемся тут? — решил спросить он, вырвав мужчину из размышлений. — Да, конечно, — ответил он сразу на два предложения и пришпорил лошадь, поднимаясь вверх по склону.       Артур только пожал плечами на растерянное состояние Марстона. Хлюпнув носом, он поехал следом, раздумывая над тем, что делать дальше.       Из-за вчерашнего паршивого состояния он думал обо всем, происходящем между ними так, что теперь вспоминать это было неприятно и бессмысленно. Он помнил все мысли, эмоции, новые, непонятные, которые надо бы забыть, задвинуть туда, откуда их не будет видно и слышно. Симпатия, желание прижать к себе, быть рядом — ересь. Неприятная, ошеломляющая, но оправданная температурой и слабостью. Чего только не рождается в голове, когда человек болен и ослаблен. Расслаблен с назойливым мужчиной рядом, который маячит перед глазами со своим побитым видом.       Он помнит вчерашний разговор между ним и Джоном, свои предложения по поводу случившегося, его ответ «нет», когда тот спросил не противно ли ему все это. Ему нельзя болеть и находиться рядом с Марстоном. Такое не должно повториться.       Подъехав к ферме, Джон заранее спешился, увидев жену на крыльце и уже за повод повел лошадь дальше, медленно перебирая ногами по сухой, пыльной земле, не смея поднимать от нее взгляда. Артур верхом ехал следом, предвкушая взбучку для Марстона. — Жалкий кусок дерьма, — выплюнула Эбигейл и ударила мужа, влепив ему такую звонкую пощечину, что даже лошади от звука дернулись в сторону.       Артур засмеялся, смотря, как Марстон растерянно потирает покрасневшую даже под щетиной щеку. — Я не буду больше терпеть эти выходки, Джон Марстон! Еще раз ты… — голос сорвался, но она все равно старалась держать себя в руках, сквозь пелену слез злобно смотря на Джона, который принял все, подставив другую щеку. Он заслужил все, что она скажет еще или сделает. Он был к этому готов. — Еще раз ты поступишь так… — всхлипнув, она быстро вытерла пяткой ладони слезы, которые успели скатиться по щеке. — Артур, — обратилась она уже к Моргану, который все сидел в седле, наблюдая сверху за всем происходящим, опираясь о рог седла. — Я не смогу выразить словами, как я благодарна тебе. — Не стоит, — отмахнулся он, выпрямляясь в седле. — Я же обещал вернуть ублюдка. — Спасибо, — прошептала она, беря ладонь Артура в свою и крепко сжимая. — Привяжи его в сарае. Пусть подумает над своим поведением, — предложил ей Артур, кинув колкий взгляд на Джона, который сразу нахмурился. Перебрав повод в пальцах, Артур развернул кобылу в обратный путь. Джон дома, под надзором Эбигейл, а это значит, что он может ехать дальше по своим делам. В город, как он и хотел. — Ты куда? — спросила она растерянно. — Ты… не останешься? — Прости, у меня дела есть. — Никуда он не поедет, — кинул Джон. — Он заболел по дороге. — И все из-за тебя. Сволочь! — Эбигейл еще раз попыталась ударить Джона, но он успел закрыть и так искалеченное лицо рукой. — Артур? — Я в норме.       Джон собрано вздохнул и прикусил язык, обдумывая все варианты того, как можно уговорить Моргана остаться. Он видит, что мужчина нужен для спокойствия Эбигейл, потому что она еще долго не сможет простить мужа за его поступок и будет волноваться дальше, если тот вдруг опять решит сбежать за приключениями. В конце концов, стоит попытаться убить это. Для начала просто закрыв глаза. — Артур, могу я поговорить с тобой? — он посмотрел озадаченно на мужчину из-под бровей. — Конечно, — пожал он плечами. — Эби, не могла бы ты… он останется, обещаю. — О, тебе лучше постараться загладить перед ним свою вину, — прошипела она, отходя чуть дальше от мужчин, позволяя им секретничать.       Джон вздохнул, потирая все еще горящую щеку. Артур следил из седла за выражением лица Джона и вновь видел на нем страх и растерянность. А если на его лице это выражение — значит, разговор будет идти о том, что недавно и так сломало их общение. Почему-то он был уверен, что ничего хорошего и на сей раз этот разговор не принесет. — Я принимаю твое предложение на то, чтобы закрыть на это глаза, — выдохнул он, опуская взгляд в землю. Джон не уверен сам, что из этого что-то получится, но ему, правда, стоит попытаться. — Это было ошибкой. Помутнением, и… мне стыдно.       Артур задумчиво почесал щетину на щеке, сводя взгляд с мужчины. Хотелось бы верить его словам, но они слишком разнились с теми, что он сказал вчера. — Рад это слышать, — сказал он, подтвердив свои слова легким кивком.       «Конечно рад», — подумал про себя Джон с грустной ухмылкой. — Оставайся. Ты хотел Джека на охоту взять или куда там.       Артур отстраненно осмотрел дом Джона и задумался над его предложением. Слабо верилось, что тот признал это ошибкой, но верить в это хотелось. Сильнее, чем он сам думал. Хотелось прежних отношений с мужчиной, без этой пропасти между ними и молчаливой неловкостью с вечными взглядами, которые быстро скользили по Моргану. И пусть глубоко внутри было немного неприятно, что он взял все свои слова обратно, будто бы играясь с Артуром. — Ладно, — выдохнул он. — Попытаться стоит, — прошептал он после, соскользнув из седла. — Поставь ее в стойло и забери револьверы из сумок, — кинул он Марстону, передав повод от лошади в его руку. — Осторожно, она не любит, когда к ней близко чужие подходят.       Джон отошел на шаг назад, когда лошадь предупредительно прижала уши, увидев, что хозяин начал уходить. — О, Артур! — воскликнула Эбигейл, когда увидела, как на крыльцо поднялся Морган. И не смогла сказать ничего больше. Обняла его, крепко прижав к себе и счастливо засмеялась. — Твой муж настоящий болван, — буркнул он, когда женщина отстранилась от него. — Как только ты его вытерпела эти семь лет. — Я ушла от него где-то полгода назад, — усмехнулась она. — Не выдержала.       Артур сумел только вскинуть брови на это откровение. Раньше она об этом не говорила. — Любому терпению приходит конец. Пошли в дом. За ужином расскажу. Солнце как раз к закату клонится.       Согласно кивнув, Артур пошел в дом, кинув быстрый взгляд к сараю, заметив, как медленно брел к нему Джон, ведя позади себя его кобылу. Что-то неприятно пробежало внутри него, похоже на сожаление от того, что все обернулось именно так. Закрытием глаз на эту ситуацию, решением забыть все, как глупую ошибку. Ведь после всего этого теперь в Артуре начало тлеть непривычное ощущение не заботы, а именно любви к кому-то. Словно слова Джона разбудили в нем то, что спало слишком долгое время.       Джон вернулся лишь под конец ужина. Молчаливо сел за стол, где его ждал жареный, уже холодный стейк. Эбигейл ничего не сказала и даже не посмотрела в его сторону. Артур увлеченно рассказывал об огромном белом лосе, которого видел недалеко от форта при возвращении в родные места. После чего старик встрял со словами, что видел огромного белого вилорога возле Рио Дель Лобо, а Морган задумался о том, а не взять ли Джека на охоту за дивным животным. Либо за лосем, либо за вилорогом — решать парню. — Джек, как ты смотришь на то, чтобы поехать за кем-нибудь из них? — спросил Артур. — Зрелище будет незабываемое. — Артур! — повысила голос Эбигейл, — ему всего одиннадцать! — И что? — усмехнулся он. — Это охота, а не ограбление! — Артур! — Я не знаю, — замялся парень. — Не сказать, что мне нравится смотреть на то, как умирают животные. Я люблю их. — Ооо, Джеки, я тоже их люблю. Если выстрел будет точным, то никакой сильной боли животное даже не почувствует! В конце концов — это азарт. Не попробуешь — не узнаешь. От твоего отца все равно толку мало, а так хоть еду будешь домой приносить.       Марстон-младший усмехнулся и пожал плечами. — Я подумаю. — Думай быстрее, сынок, на таких животных всегда ртов много.       Эбигейл разочарованно закатила глаза, но больше встревать не стала. Может, это пойдет на пользу Джеку, который последнее время немного отбился от рук. Помогает, конечно, слушается, но ему бы почаще выбираться за пределы фермы, с народом общаться. А тут Артур приехал. Тот, о ком он хотел узнать больше всего из-за редких рассказов отца. Да и вряд ли Морган хочет плохого для мальчика, ведь он всегда любил его.       Когда Джек начал зевать, все больше и больше расползаясь на диване, когда они перебрались к камину, Эбигейл приняла решение, что пора бы пойти спать. Старик ушел сразу, как только его потянуло в сон, а Джек начал засыпать, когда взрослые завели свои взрослые разговоры об ошибках и сожалениях. Не было ни в одном глазу лишь у Джона, который почти не открывал рта. Сидел на кресле чуть вдали и все думал о своем, теребя нитку в руках. Его так же никто особо и не трогал. Эбигейл изредка задавала вопросы или интересовалась мнением, но в остальном он был сам по себе и вроде бы не обижался на это. — Я сейчас принесу одеяло, Артур, — сказала Эбигейл, вставая с дивана. — Джек, иди спать.       Джек, потянувшись, встал с дивана и, кивнув Артуру, пошел к себе в комнату. Джон тоже подорвался встать, но быстро передумал, вновь расслабившись в кресле. Склонил голову и тихо вздохнул.       Морган засучил рукава рубашки, когда стало слишком жарко от камина и поднял взгляд на друга, который слишком уж тихо себя вел. Чувствует вину за случившееся? Понял, что Эбигейл злилась не просто так, и теперь сожалеет о том, что покинул ее из-за глупой злости? Вряд ли. Джон не из тех людей, которые быстро принимают свои ошибки и делают выводы. Может, завтра, когда и женщина перестанет на него злиться, если перестанет, то он поймет, как сглупил. Но, может, в этом и была польза. Ведь иначе бы Артур так и уехал в город, они бы не поговорили, и Джон не принял бы решение оставить все позади.       Подняв глаза к Артуру, Марстон поймал его взгляд и замер, когда тот быстро улыбнулся ему. Быстро, слабо, едва заметно, но он успел поймать эту улыбку, и внутри все замерло, через секунду заставив его тяжело вздохнуть. Взгляд скользнул с лица, которое вновь стало отрешенным, к шее, груди, рукам. А в голове все крутились мысли, что его хочется не только быстро поцеловать. Скользнуть рукой по шее вниз, провести по широкой груди, обхватить сильные жилистые руки и притянуть к себе, почувствовать не только руками, но и телом его тепло, а щекой дыхание. Такое же тяжелое, как и у Джона.       Сведя немигающий взгляд с Артура, Марстон закусил губу и поднялся с места. Такие мысли пугали его самого, и больше он не собирался находиться рядом с мужчиной, чтобы они не привели его в другие дебри своего сознания. Запутанные и грязные.       Не сказав ни слова Моргану, он ушел в спальню, чтобы лечь и проспаться. С надеждой, что завтра он остынет и все забудется.       Артур выдохнул, когда он ушел, все еще чувствуя на себе его изучающий взгляд. Кажется, оставаться здесь все же было ошибкой, как и слова, произнесенные мужчиной вечером. Что ему стыдно. Такой изучающий взгляд не может быть у человека, который решил все забыть. И от него Моргану было крайне не по себе. — Вот одеяло, — сказала Эбигейл, неся Артуру в руке сверток. — Еще что-нибудь нужно? — Нет, Эби, спасибо, — он принял у нее вещь и сел обратно на диван. — Была бы у нас еще кровать… Может, тебе и правда, стоило в городе поспать, — усмехнулась она. — Все в порядке. После недель отдыха на спальнике с холодной землей… ты знаешь. — Знаю, — кивнула она. — Если что — то буди меня, — последний раз улыбнувшись Артуру, она погасила везде свет, кроме камина и ушла к себе, оставляя Моргана в одиночестве. С мыслями о том, что надо все же что-то делать. Его тело все еще горело под недавним взглядом Марстона.       Джон сел на край кровати и потер глаза, которые неприятно слипались, хотя спать он не хотел. Эбигейл закрыла за собой дверь, молча разделась, переоделась в ночную сорочку и так же молча легла, повернувшись к супругу спиной. А Марстон улыбнулся, скользя по ее спине взглядом. Что она умела делать лучше всего — это злиться. И так, что самому Джону было не по себе, ведь он не знал, чего от нее ожидать.       Раздевшись, он лег вслед за супругой и повернулся к ней, в темноте скользя взглядом по ее спине. Хотелось забыть Моргана. Его взгляд, улыбку, крепкое тело. Забыться нежной кожей супруги, ее изгибами, запахом и стонами. Больше, чем когда-либо.       Придвинувшись ближе, он прижался губами к ее плечу и закрыл глаза, чувствуя, как сразу напряглась женщина. Но не отстранилась, ничего не сказала, и Джон принял это, как согласие. Нежно прокладывая дорожку из невесомых поцелуев от ее плеча к шее, он осторожно положил широкую ладонь на ее бедро и провел вверх, задирая сорочку. — Джон, отвали, а, — шикнула она и отбила его руку, натянув край обратно на бедро. — Если считаешь, что после всего случившегося я захочу этого, то ты глубоко ошибаешься!       Но Марстон не собирался сдаваться так быстро, особенно, когда желание взять что-то, что было необходимо ему — так сильно. Доказать себе же, что он нормальный, здоровый мужик, без грязных загонов и мыслей о мужском теле. Похоть, накрывавшая его так внезапно возле Артура, переворачивала все с ног на голову, не то пугая, не то зля Джона.       Не обращая внимания на протест Эбигейл, он придвинулся еще ближе, врезаясь грудью в ее спину и, сжав крепко ее талию, придвинул еще теснее к себе. Женщина охнула, попыталась приподняться на кровати, чтобы развернуться к супругу и отогнать его, но ладонь, перехватившая запястье, отрезала все сопротивление. — Джон. Твою мать, я, правда, не в настроении. И если не хочешь… — Хочу, — выдохнул он ей в ухо. — Насрать на потом. Хоть убей меня.       Ослабив хватку вокруг запястья Эбигейл, Джон носом слегка отодвинул волосы с ее затылка и глубоко вдохнул ее запах.       Морган не мог заснуть достаточно долгое время, ворочаясь на узком диване. Его ощутимо знобило, он вновь чувствовал температуру и хотелось пить. Чертовски хотелось пить, но вставать не было никаких сил. Он мог желать только о скором сне, но из-за состояния и тягостей мыслей, которые никак не хотели покидать его голову — сон был далек от реализации.       Мысли о Джоне Марстоне крутились в его голове даже тогда, когда он пытался думать о чем-то тошном, что не только бы убрало мужчину из его головы, но и прибавило желание умереть самому. Но все шло как обычно, по сценарию, потому что ничего не удавалось выбить из своей головы. Ни на секунду.       Слова мужчины, что ему стыдно. Конечно, Артур слабо верил в это, очень слабо, чувствуя, как глубоко в нем живет надежда, что это все-таки ложь. И он ненавидел эту надежду. Она была такой отдаленной, крошечной, но он чувствовал ее в себе, как торчащий из груди нож, и не мог понять — что с ним не так. Что теперь с ним не так, что он не мог прекратить думать об этом, ворочаясь ночью, в попытках найти сон. Но все, что ему удавалось отыскать — это мысли, которые гнались в его голове по кругу.       Каждый синяк на его теле саднил до онемения. Рубашка прилипла к телу от холодного пота, во рту и горле было сухо, ему было холодно, несмотря на горящий неподалеку камин и одеяло поверх тела. Он так хотел забыться…       Забыть о том, что произошло вчера утром, забыть все слова, сказанные Джоном. Его побитый вид. Хотел забыть ночь в болезненной дымке, когда он предложил забыть все произошедшее. Забыть вообще все, что происходило в последние три дня.       Сев на диване, Артур кинул взгляд на огонь в камине. Чего бы ему ни хотелось — он знал, что это невозможно. И это тяжелым, мерзким комом крутилось в груди.       Встав, он пошел на кухню, надеясь, что там он отыщет воду, потому что сглатывать сухость уже больно.       Стоны, тихие, едва различимые, доносившиеся из комнаты хозяев, остановили мужчину на половине пути. Все внутри него в миг ухнуло вниз, и стало как-то до гадкого тошно от самого себя. Без облегчения, что Джон взялся за ум и теперь наслаждается женой, что он встал на хороший путь, действительно, забыв обо всем. Вместо облегчения была тяжесть, словно Артура бросили в самый неподходящий момент, когда он чуть не добил сам себя, в отчаянии ища взглядом помощь везде, докуда мог дотянуться.       Спустившись спиной по стене, Морган потер переносицу, сильно зажмуривая глаза. — Что ж ты делаешь, Марстон, — прошептал он, чувствуя, как сердце волнительно бьется где-то в глотке.       Хотелось добавить «со мной», но это бы звучало жалко даже для Моргана.       Пора решать проблемы по-мужски. Игнорировать это, пока не пройдет само. Пить, курить. Делать все, чтобы не думать об этом. Взять шлюху, в конце-то концов, чтобы очистить голову от ненужного. Послать к черту все, что его волнует и жить так, как того требует сама жизнь.       Плевать на здоровье и все те записки Боба в все еще хранимом дневнике. Плевать на легкие, которые чем дальше, тем хуже справлялись с нагрузками. Плевать на сердце, которое любило устраивать скачки в груди, когда он просто сидел на одном месте. Плевать вообще на все и всех.       Поднявшись с пола, он забрал свою шляпу, пояс с револьверами и ушел. Он будет решать проблемы так, как умеет лучше всего — убивать то, что не нравится. Себя по крайней мере.