The Dawn Will Come

      Артур с трудом добрался до комнаты, матерясь сквозь сомкнутые зубы. От принятого алкоголя его тошнило, тело словно пронзали иглами на каждом шагу, а воздуха будто бы не хватало. Ему было так тяжело, что хотелось умереть прямо на лестнице, ведущей к комнатам. Но, с трудом добравшись до кровати, он лег и тихо застонал, сразу жмурясь — боль приносило все и, казалось, легче было бы не дышать.       Забыться хотелось до полуобморочного состояния, чтобы нельзя было отличить черный от белого, чтобы перед глазами плыло, и голова была абсолютно пустой на любые мысли. Но вместо всего желаемого Артур получил только головокружение и боль. Зато то, чего хотелось больше всего — решило проигнорировать все желания Моргана. Впрочем, для него ничего нового.       Забравшись на кровать, он лег на спину и тяжело вздохнул. Хотелось драматизировать, жалеть себя, ругаться, кричать. У него чесались кулаки, но для драки просто не было сил. Казалось, что если он решит встать с кровати после всего проделанного пути, то упадет сразу же, как только тело примет вертикальное положение. Зато на мысли, которые оккупировали голову — силы всегда были, независимо от состояния мужчины.       Закрыв глаза, он попытался уснуть, борясь с неприятной тошнотой, которая волнами путешествовала от желудка к горлу и обратно. А в голове были только мысли о том, какой он мудак, что так поговорил с Джоном и так его назвал. С утра надо обязательно вернуться к ним и извиниться за свое поведение. Он не хотел. Не так резко.       С утра, когда головная боль отступила и появилась маленькая искра продолжить жить, Морган сел на кровати и потер виски, которые начали неприятно пульсировать в такт биению сердца. Он знал, на что идет еще вчера, когда сидел и запаивал себя в салуне. Жаловаться не хотелось, как и жалеть себя от того, как ему хреново.       Встав, он покачнулся, но, быстро поймав равновесие, прошел к кувшину с водой, чтобы смочить горло и запить неприятный вкус после сна. Глянув по дороге в зеркало, Артур захотел пустить себе пулю в висок. Правда, как ему казалось, он всегда выглядит настолько дерьмово, что зеркала должны трескаться, когда он проходит мимо.       Вспоминать о вчерашнем инциденте не было желания. Всю атмосферу, которую он пережил между собой и Марстоном, все слова, которые сказал ему мужчина и те, которые сказал сам Морган — это было неприятно, отчего все внутри замирало, и ненависть к самому себе только увеличивалась. Хотелось бы все исправить, по крайней мере, не действовать настолько резко и ядовито, ведь он знал, что Марстону самому не легче от всего происходящего. А Артур, зная это, только продолжал его провоцировать с этой зеленоглазой шлюхой на своем колене.       Вспомнив девушку, Артур разочарованно застонал. А он думал, что она поможет очистить его мысли, расслабить. Все, к чему прикасается Артур — рассыпается в прах. Как и собственные надежды и мечты. Надо извиниться перед Джоном и опять забыть то, что между ними произошло. Чтобы потом опять все пошло по кругу. Джон поехал за ним, Артур разозлился, а после выслушал от Джона новую порцию прекрасных откровений, от которых волосы будут вставать дыбом.       Выпив половину кувшина, Артур быстро привел себя в порядок перед зеркалом и вышел из комнаты. Голова все еще кружилась и болела, перед глазами время от времени плыло, но он с этим справится. — Сэр, — окликнул его хозяин заведения, и сам встал с диванчика, когда увидел мужчину, спустившегося по лестнице. — Что? — проворчал Морган и остановился после последней ступеньки, кинув мрачный взгляд на человека в костюме. — Вам пришло письмо с утра, попросили передать, — мужчина прошел к столу, выдвинул один ящик под внимательным взглядом Артура и вынул сложенный вдвое лист бумаги. — Кто? — спросил Морган, когда резко выхватил протянутую вещь из рук мужчины. Раздражение от боли было настолько сильным, что он не мог вести себя иначе. — Женщина. Она… не назвалась, — он подозрительно прищурил глаза, но промолчал, хотя по его взгляду Артур видел, что он хотел сказать что-то еще. Ему лучше держать свой язык за зубами, если не хочет огрести, суя свой нос в чужие дела.       Та шлюха, с которой он был вчера? Он знал не так много женщин, как и женщины не особо знали Артура, чтобы писать ему письма. Да и все письма, которые он получал — не всегда заканчивались на хорошей ноте. Даже наоборот, всегда заканчивались на неприятной ноте. И это письмо он с подозрением сначала повертел в руках, рассматривая, не решаясь развернуть лист, перед тем как наконец-то подняться к себе обратно в комнату и развернуть, чтобы прочесть.       Сев на помятой постели, Артур с тяжелым вздохом развернул письмо. Из-за узнанного почерка сердце быстро ухнуло вниз.

Морган. Все, что происходит сейчас — должно закончиться. Я устал, я охереть, как устал от всего происходящего и чувствую, что скоро просто сорвусь. На Эбигейл, Джека или на других людях, кто ни в чем не виноват. Все должно закончиться сегодня, желательно без последующей нашей встречи. За все эти семь лет, что ты отсутствовал, я пытался построить жизнь, которую хотела Эбигейл для себя и всей семьи. За все эти семь лет я выстроил довольно прочную, как я думал, стену, которая огораживала меня от того, что происходит и что касается тебя. Это было успехом, когда ты приехал. Я ничего не чувствовал из того, что было еще тогда, когда ты умирал у меня на глазах. Абсолютно, и я радовался этому успеху. А потом все, чего я добился, все равно покатилось по наклонной, и я ничего не смог с этим сделать, как бы ни хотел. Все те моменты, когда я вел себя, как мудак — я пытался отгородить себя от тебя, чтобы не доставлять неприятностей никому из нас, убить это, потому что знал, что это неправильно. А что я умею лучше, если не злиться? Все, о чем я сказал тебе тогда в сарае… Я не знал, зачем я это говорю, но в тот момент, я думал, что поступаю правильно, и что ты обязан знать об этом, так как тебя это тоже касается. А может мечтал, что ты поймешь, и все обернется как нельзя лучше. Видимо, волки все же сожрали часть моих мозгов той ночью. Я это все к тому, что те семь лет, что я тебя не видел, я сумел справиться с тем, что убивало меня изнутри. И то, что пора тебе снова уехать. Сделать лучше, для нас обоих. Я вижу, как тебе неприятно все то, что ты видишь. Поверь, мне тоже, и лучшим решением для нас обоих, будет разойтись и больше никогда не видеться. Даже за семь лет ты можешь сломать все, чего я смог достичь, чтобы отгородиться от тебя. Поэтому я прошу тебя, оставь меня и мою семью, езжай туда, куда всегда хотел съездить. Далеко, чтобы наши пути больше никогда не пересекались.

      Артур пару раз моргнул, перечитал последние строки и хмыкнул, поднимая взгляд от написанного. Мысли ураганом пролетели в голове.       Злость, как мчащийся на всех парах издалека поезд, гудел, звенел, предвещая опасность, и Морган его слышал, все сильнее и сильнее сжимая в пальцах бумагу. И когда пульс задолбил по ушам, как колеса по путям, он смял бумагу в кулаках. — Блядские, сука, письма, — прорычал он и резко встал с кровати.       В глазах потемнело, но он не обратил на это внимания. Он шел вперед, громко топая, пока не дошел до двери и не схватился за ручку. Почувствовав холодный металл под ладонью, он замер и опустил взгляд на свою руку, резко понимая, что Джон сделал на самом деле. Он даже пренебрег встретиться, чтобы сказать это все лицом к лицу. Он послал Эбигейл, которая не умеет читать, к нему, чтобы она вручила ему это письмо. Насколько он должен ненавидеть Моргана, чтобы решить на вчерашнем инциденте окончить общение, без какого-либо желания увидеться вновь. Даже, чтобы решить разойтись окончательно. Как ему должно быть противно видеться с ним?       Или он просто не хотел больше совершать ошибки?       Артур отпустил ручку и распрямил письмо, которое все время сжимал в кулаке. Быстро пробежался еще раз по написанным строкам и покорно закрыл глаза. Он сам виноват в том, что произошло, но и действовать иначе он просто не мог.       Все это было неправильно, все, что мог чувствовать Джон по отношению к Моргану — неправильно. Артур знал это, чувствовал, что это ошибка, и это должно прекратиться, как можно скорее. Он ничего не мог с собой поделать. Особенно, если задница ублюдка была в опасности из-за его взрывного характера.       Что он еще мог сделать, когда его нагнала Эбигейл со слезами на глазах и болью в голосе? А ведь он решил уехать сразу, как узнал от Джона о его проблеме. Об их проблеме. Что Артур мог сделать, когда тот отказывался ехать обратно, ссылаясь на то, что ему надо побыть одному? Как еще мог повести себя Морган, когда Марстон предложил ему закрыть на это глаза, признавшись, что это была ошибка, и что он понял это и решил исправиться. Надежда, мелькнувшая на горизонте на этих словах, вынудила его зайти опять к ним в дом. Как он мог поступить, когда услышал, чем занимается Джон ночью со своей женой, когда внутри уже его груди все горело от неприятия этой ситуации, словно в него влили кипятка и Джон ему был что-то должен. В страхе, как это повлияло на Артура, он сам решил убить то, что так тускло тлело в нем.       Он пытался залить это алкоголем, выкурить дымом от табака, выбить своими кулаками. И получилось, когда организм, уставший от извращений хозяина, сдался, отказываясь адекватно воспринимать окружающий его мир. А когда под губами была теплая, гладкая кожа он мечтал только о том, чтобы еще и вытрахать все, что начинало шевелиться в нем, когда Марстон метал в него острые взгляды через плечо.       Он не мог ответить Джону иначе тем вечером. Он не мог вести себя иначе, когда понимал, что это ошибка. И чувствовал, как отзывается в нем самом каждое сказанное слово.       И действуя правильно, он все равно облажался, теперь чувствуя внутри себя только пустоту, вместо привычного камня.       Мысль о том, что его окончательно оставили позади — выедала дыру. Как бы Джону ни хотелось видеть его и оставлять позади — он сам принял решение пойти таким путем и, переступив через себя, оставить все в прошлом.       «Молодец».       Артур горько усмехнулся и открыл глаза, встречая взглядом темное дерево двери.       Джон поступил правильно, что пошел на этот поступок. Ведь это, правда, единственное, что они могут сделать. Окончательно оставить все позади. Особенно, если он говорит, что даже время стирает начерченные границы.       Но отчего тогда все надрывалось внутри, когда Морган принимал то, что это правильно, что ему надо уехать, оставив Марстона? Оставив все, что их связывало когда-то, здесь: в месте под названием «Бичерс Хоуп».       Прикусив нижнюю губу до тупой боли, Артур тяжело сглотнул и на пятках развернулся от двери к кровати.       Страх не увидеть Джона больше никогда, накрыл его волной, сбивающей с ног.       Он хотел его увидеть спустя эти годы, узнать, как у него наладилась жизнь, что с ним стало, что стало с его семьей. Убедиться, что с ним все в порядке. И он приехал, когда узнал, где его искать от Чарльза. Приехал и облегченно выдохнул, заезжая на территорию его ранчо. Сердце волнительно билось в груди, пальцы, нервно перебирающие повод, вспотели от напряжения. Он видел людей на крыльце и с каждым шагом его лошади он все порывался остановиться и развернуться назад, чтобы уехать обратно. Он увидел, что у него все хорошо, даже не видя самого Джона, и он мог уехать.       Но, когда он обернулся и встретился взглядом с Марстоном, он решил, что никуда он не хочет уезжать. Больше никогда.       И вспоминая это чувство на кровати в снятой им комнате, он растерянно бегал взглядом по дощатому полу, без какой-либо возможности все изменить. Он уважал решение Джона и все еще считал его правильным. Правильным и до невозможного неприятным.       Он пытался сам себе объяснить, откуда в нем появилось желание находиться больше рядом с мужчиной, откуда эта тоска, появляющаяся тогда, когда им надо расстаться, страх, когда он понимает, что они больше не увидятся и не поговорят. Он пугал его до невозможного именно после всего произошедшего. Не хотелось ничего оставлять позади, сохраняя все лишь в воспоминаниях. Пусть Артур и понимал, что уже через месяц все вернется на круги своя.       Сначала Морган ненавидел себя, если что-то плохое происходит из-за его действий, потом эмоции, которые порождались этими действиями. Потому что, если действия еще можно было изменить, немного сильнее задумавшись над последствиями, то эмоции сдерживать уже не получалось, как и мысли. Он их скрывал, мастерски скрывал, но от этого они не становились слабее.       Сейчас он боялся потерять Марстона даже после всего произошедшего. И Моргану это не нравилось, потому что он не понимал, почему он все еще дорог ему после этого, почему он все еще любит придурка. То есть, понимал, но боялся принимать. То, что жило в нем, глубоко, то, что он чувствовал, этот паразит, поедающий все, что пытался доказать себе Артур — раздражало мужчину. Он был зверем, загнанным в клетку, кусающим прутья, рычащим на каждого, кто заводил щекочущие для него темы. И тем, кто был укушен первый раз, оказался Джон вчерашним вечером, с его этими погаными откровениями, что он ревнует, что хочет той же ласки от Артура. Это душило, подогревало и дразнило. Когда такое говорят в лицо, а твои руки сжимают его рубашку на груди — никуда не деться. Сам того не осознавая, ты слушаешь это, улавливая и поглощая каждое слово, которое разогревало и без того горячую от алкоголя кровь.       Вспоминая огорченное, разочарованное лицо Джона после кинутых ему слов, вспоминая о том, насколько близко он к нему был, когда схватил за грудки, Артуру хотелось только одного — оказаться ближе, чтобы почувствовать тепло и напряжение мужчины не только кулаками, прижатыми к его груди. Сделать шаг вперед, уткнуться лбом ему в плечо и сдаться всему, что его окружало. Марстон был единственным человеком, кому он мог позволить находиться достаточно близко, не чувствуя при этом дискомфорта. Его касания не вызывали раздражения, объятия так же не доставляли неприятных ощущений — только неловкость от того, что они всегда были искренними, теплыми и родными за все годы, прожитые вместе.       Сидя на краю кровати и комкая в пальцах написанное ему письмо, хотелось вернуться в прошлое и все исправить. Но как? Забрать сказанные слова? Не добить Джона неприятным кинутым ему словом, которое, казалось, разрубило мужчину напополам? Что еще Артур мог сделать, чтобы не сожалеть о произошедшем сейчас? Обнять Марстона, когда он выдохнул потерянное «прости»? Крепко сжать в объятиях и самому извиниться за то, что он старый дурак, который никому не нужен, кроме Джона, который терпит, терпел, все его выходки? Поцеловать, дав понять, что он тоже ему дорог и он не хочет его никуда от себя отпускать?       Облизнув губы, Артур резко выдохнул и закрыл глаза, заваливаясь спиной на кровать позади себя. Это желание было таким тусклым, что он сомневался в его действительности. После сказанных Марстоном слов, что он хочет поцеловать Артура, после всего вложенного в эти слова отчаяния, Морган чувствовал, насколько он сам этого хочет. Не самому делать первый шаг, конечно, а чтобы это сделал Марстон, плюнув на всю его ненависть и раздражение. — Боже, Джон, — прошептал он, открыв глаза.       Представив теплые губы под своими, замершее дыхание и колючую щетину под его кожей, Артур решил встать с кровати и начать собираться. Ему надо уезжать из этих мест, настолько далеко, насколько позволит его кобыла. Марстон прав — им лучше не видеться. Никогда.       А сердце все бешено билось в груди, как пойманная в силки птица, при представлении: а каково это — поцеловать его в ответ, если бы тот решился на этот шаг первым?       Стягивая чистую рубашку со стула, Артур понимал, что не оттолкнул бы мужчину, не ударил, и упал бы в поцелуй сам, позволяя Джону делать с собой то, чего тот сам пожелает.       Представляя его тонкие, длинные пальцы на своем теле, Артур все еще не мог понять, как кто-то такой, как Джон — мог хотеть кого-то, как Морган? Артур только понимал то, что такого мужчину, как Джон, такого друга и брата, который прощал все, который устраивал ему столько неприятностей — можно любить. Не наоборот. Ни в коем случае не наоборот. Это расстраивало и успокаивало одновременно. Ведь Марстон сам сможет понять это по прошествии времени, когда он уедет. Он поймет, что Артур — это его самая главная в жизни ошибка и спасать его в общем-то было необязательно.       Свернув одежду в тюк, чтобы спрятать в спальник на седле, Артур вышел из комнаты. Отдал ключи хозяину, получил деньги, которые не вошли в остаток его дней и пошел к лошади, чувствуя себя призраком. Настоящим призраком.       Кобыла приветственно гукнула, завидев хозяина и сразу потянулась к нему мордой, чтобы тот погладил ее и угостил чем-нибудь вкусным. Не сумев выдавить улыбку, Морган спрятал одежду, вынул из седельной сумки кубики сахара и протянул их на ладони животному. — Ты-то меня любишь? — спросил он у лошади, но та не обратила внимания на его слова, продолжая перемалывать сахар, смотря куда-то поверх головы мужчины. — Конечно, — выдохнул он, потрепав кобылу по мягкому носу. Морган прошел к седлу и запрыгнул на спину животного, не обратив внимание на стрельнувшую в теле боль, и вновь поднявшуюся тошноту от резкого движения.       Он сидел и мешкал в седле, смотря на морду животного, которое внимательно следило за каждым проезжающим мимо человеком или повозкой. Не решался тронуть кобылу в путь. Он не знал куда идти, что делать со своей никчемной жизнью дальше. Найти Чарльза? Жить с индейцами? Убивать и грабить дальше, чтобы едва сводить концы с концами? Найти Датча и продолжить жить вместе с ним? В свои сорок четыре года хотелось кого-то родного для себя, чтобы быть уверенным если не в завтрашнем дне, то хотя бы в этом человеке, который не предаст и не кинет.       Едва коснувшись шпорами боков лошади, Артур поехал вон из города, едва сдерживаясь, чтобы не заехать к Марстону, для того, чтобы попрощаться с Эбигейл. Она уж точно задаст Джону трепку за то, что он сотворил. Хотел бы он на это посмотреть, послушать глупые оправдания Джона, который, наверное, будет винить себя в том, что пришлось уехать Артуру. Или, напротив, винил бы Артура, за то что это он все испортил. Морган не против того и другого. Это уже жизнь Марстона, а Артуру все равно, что о нем будут думать остальные, особенно, если он их больше не увидит.       Сердце выжигало грудную клетку изнутри волнительными ударами, пока он медленно ехал по дороге прочь от города, вспоминая все, что разделял с Марстоном последние дни. Сколько видел и совершал ошибок сам. Знал бы он, чем это закончится для него самого, подошел бы к мужчине в сарае и сказал бы, что все в порядке, и ему не стоит бояться. Он так же дорог Моргану, и он не собирается никуда из-за этого уезжать. Что стоило усадить его рядом с собой тем дождливым вечером в Строберри и спокойно поговорить, несмотря на свое самочувствие. И не стоило вчера разговаривать с ним в таком тоне. Вместо страха, который выливался через край у Моргана, надо было успокоиться и позволить Джону сделать то, чего хотелось. Пусть даже и ударить.       Проезжая мимо Бичерс Хоуп, Артур остановился, чтобы окинуть место быстрым взглядом и уже окончательно покинуть эти края. Развернув коня, он заметил небольшую группу людей неподалеку от забора, которая пряталась за деревом, и это заставило в подозрении сузить глаза. Он помнил тех ребят, которым что-то не нравилось ни в Артуре, ни в Джоне. И эти ребята недалеко от них, так же не нравились Моргану. Сжав бока лошади чуть сильнее, он быстро поехал к ним, зная, что оба револьвера заряжены, как и винтовка, а несколько ножей покоятся в седельных сумках под боком. — Стоять, — скомандовал один из них, который стоял чуть дальше от группы. Видимо, следил за периметром.       Артур подъехал к дереву, что стояло неподалеку, чтобы заранее прыгнуть за него при опасности. Чуть натянул повод, останавливая животное и положил одну руку на бедро, ближе к кобуре.       Тело привычно напряжено, сердцебиение замедлилось, и спокойствие волной протекло по телу, успокаивая мужчину, чтобы при первом выстреле его не подвела рука. Кобыла, почувствовав, как расслабился хозяин тоже припустила голову к земле, лишь одним глазом наблюдая за незнакомцем неподалеку. — Чего тебе? — буркнул мужчина, подойдя ближе к Артуру и переложив удобнее винтовку в руках. Остальная группа так же напряглась, перестав разговаривать. — Интересно, что вы тут делаете, — беззаботно протянул Артур, быстрым взглядом на людей, прикинув их количество и расстояние до привязаных лошадей к забору на пригорке. Умно, чтобы с угла семьи у фермы — их было не видно. — Такая толпа у частной собственности вызывает вопросы. — А ты кто, шериф? — Сучий потрох, — выдохнул кто-то довольно громко из толпы, и взгляд Моргана быстро метнулся к людям чуть дальше. — Это Морган. Я помню тебя еще в городе пару дней назад!       Пуля, просвистевшая в сантиметрах от его плеча, оглушила мужчину и всю округу. Кобыла вяло дернула головой от грохота. Артур резко спрыгнул с седла и, хлопнув лошадь по крупу, чтобы и ей не прилетело, скрылся за толстым стволом, слыша, как выстрел за выстрелом врезаются пули в кору рядом с ним, разнося ее в щепки.       То, с какой частотой они стреляли в несчастное дерево, не позволяло Артуру высунуть и носа, чтобы подбить хотя бы одного. — Обходи его! — раздался крик, пытавшийся перебить звуки нескольких выстрелов из дробовика. Щепки от дроби разлетелись в разные стороны, осыпая и траву возле мужчины, и самого Артура, которому пришлось зажмурить глаза, чтобы не прилетело и в них.       Пару раз вдохнув и выдохнув, Морган приготовился отстреливаться от людей с двух сторон. Мысль о том, что выстрелы могли услышать и на ферме — не давали покоя. Если кто-то оттуда решит проверить, что случилось — им может не поздоровиться. Артур не мог припомнить ни одного укрытия, чтобы можно было спрятаться от свинца.       Темный силуэт по правую руку и два по левую, пробудили давно спящий рефлекс и, на одном вдохе он пустил три пули, действуя так быстро, что свело руку от напряжения. Сердце, казалось, замершее на пару секунд, забилось заново в груди с удвоенной силой. Прижавшись обратно к стволу, Артур услышал, как затихли выстрелы. Три патрона в одном револьвере, шесть в другом и полный магазин у винтовки, которая, конечно же, была на седле у кобылы, которая по команде отбежала дальше. Как и метательные ножи. Чертыхнувшись, Артур предпринял попытку выглянуть из-за своего укрытия и, к изумлению, обнаружить, что они отвязывают лошадей, намереваясь ускользнуть от бешеного стрелка.       Скрипнув в досаде зубами, Морган сильнее вывалился из-за ствола дерева и прицелил пару человек, что уже сидели в седле. Так легко он их не отпустит, не узнав, что им здесь надо. Пара выстрелов, и двое человек сваливаются с испуганных лошадей. Быстро закинув в барабан еще патронов, Артур опять прицелился в людей, но на сей раз из трех выстрелов только одна пуля угодила в человека. Остальные в суматохе из-за лошадей сумели убежать. Парень, схватившийся за ногу, вывалился из седла и тяжело упал на землю.       Вынув нож из чехла, Артур быстро сократил расстояние между ним и, выбив ногой револьвер из его окровавленной руки, сел сверху, заламывая ему руки за спину и прижимая его лицо к пыльной земле. — Думаю, твои дружки тебе здесь не помогут, — усмехнулся он, пытаясь выровнять свое сбитое из-за напряжения дыхание. — Пошел ты, — шикнул парень и заскулил, когда его скула сильнее впечаталась в землю под лицом. — Давай, сейчас я буду говорить, и все останутся довольны, друг. — Я тебе не друг!       Подложив нож под его горло, подхватив его волосы, чтобы острие удобнее ложилось на кожу, Артур цокнул. — Знаешь, как больно умирать от перерезанного горла? Если не сделать надрез должным образом. — Боже, я даже не знаю кто ты такой, мне просто нужны были деньги! — взмолился он, еще сильнее откидывая голову назад, чтобы горлом не чувствовать холодный металл. — Пожалуйста. — Что вы здесь забыли? — прорычал он, чуть сильнее надавив острием на кожу. Парень тяжело сглотнул, Артур почувствовал, как дернулось лезвие над его гортанью. — Босс платит неплохие деньги, если вас не станет, — прохныкал он и закрыл глаза. — Босс? — Мистер Белл. — Мика?! — Наверное, я не знаю. Пожалуйста, отпусти меня, я прекращу это занятие. — Кого «вас» не станет? — все спрашивал Артур, чувствуя, как начинает закипать кровь. — Я-я не знаю. Там четыре имени. За каждую голову он платит по двести пятьдесят каждому, кто причастен. Трое из них живут где-то тут на ферме. Четвертый, видимо, ты. Я сказал все, что знаю, прошу, отпусти. — Щедро, однако, — хмыкнул Артур. — Где сам Белл? — Я не знаю. — Уверен, что не знаешь? — Уверен. То есть… я видел его последний раз в окрестностях Амбарино. Не помню точного названия точки. Мистер, про…       Воткнув острие под ухом парня, он с силой провел ножом от уха до уха, разрезая хрящи и артерии, и оставил парня на земле, слушая, как он захлебывается собственной кровью, без возможности вдохнуть. Он не оставит никого, кто к этому причастен. И он не оставит Марстона, который так и не принял во внимание то, что парни из города от него что-то хотят. Теперь хотя бы все встало на места. Артур знает — кто они, а Джон может получить долгожданную месть. Если Морган позволит этому случиться.       Обыскав тела шестерых убитых, Артур распихал все найденное по сумкам и карманам и осмотрел лошадей, надеясь, что одна из них будет лучше его кобылы для такого пути, но увы, их пришлось отпустить, когда его лошадь подошла к хозяину и заботливо толкнула его мордой, будто бы говоря, что никуда он от нее не денется.       Сев в седло, Артур обтер о штаны кровь, что осела на его руке, которая держала нож и посмотрел на ферму.       Не будет Босса — не будет выплат. А если не будет денег — не будет и желающих получить в оплату работы воздух.       Уважая решение Джона не видеться больше никогда, Артур тронул лошадь в сторону дома. Возможно, ему необязательно будет говорить с Марстоном. Выцепит Дядюшку, тот расскажет все Джону, опустив детали, что виноват во всем тот, кого давно хочет убить Марстон и поедет самостоятельно вершить правосудие. Эгоистично было лишать этого Джона, который и так еле сдерживал себя от ошибки.       Спрыгнув с кобылы, когда он добрался до крыльца, Артур внимательно осмотрел окрестности и решил обойти дом, когда никого не увидел. Сердце пару раз пропустило удары, когда в голове проползла мысль, что Джон решил уехать и выпустить пар. — Артур! — раздался веселый окрик неподалеку, и Морган замер, быстро цепляя взглядом Дядюшку, что высыпал пепел от костра в ведро. — Старик, — кивнул в ответ Артур и подошел к нему. — Я могу на тебя положиться? — А чего это касается? — Давай без этого дерьма, хорошо? У меня к тебе серьезный разговор. — Боже, Морган, — выдохнул старик и отложил дела, садясь на бревно рядом. — Марстону и его семье грозит опасность, и я хочу, чтобы ты присмотрел за ними и сообщил об этом самому Джону. — Я смотрю, тебе наплевать на решения и заботы других, да, Морган?       Артур задержал дыхание, когда услышал знакомый хрипловатый голос. Он колебался, перед тем, как обернуться, но все же сделал это. На лице Марстона не было ни единой эмоции, и это… задевало. Но это не то, о чем надо было думать. — У меня к тебе разговор и потом, клянусь, я уеду. Я не хотел беспокоить те… — Но ты приехал. — Джон. — Говори свой разговор и проваливай, — махнул он и посмотрел на старика, который явно не знал, что делать и говорить. — Помнишь парня у города? Которого я убил? — Джон медленно кивнул. — Остальные избили меня на следующий день. Слышал выстрелы? — Марстон качнул головой, зато старик резко закивал. — Они решили устроить рейд на твою ферму. Кое-кто платит неплохие деньги за то, чтобы кои-чьи головы были у кое-чьих ног. — Кое-чьих? Иисусе, Морган, мы что в секретики играем? Иди на хер со своей таинственностью и говори начистоту, что ты, блять, хочешь от меня и моей семьи.       Артур решил проигнорировать разочарование в его голосе. — Мика платит людям за наши головы, — выдохнул он, понимая, что держать эту новость в тайне — эгоистично для него. Та опасность, что представляет этот мужчина сейчас для всех них — выше ошибок, которые могут стоять за этим. И, если Артур поедет вместе с Марстоном, то все может обернуться куда лучше.       Он видел, как напрягся Джон, как сузились и вместе с тем загорелись его глаза, как сжались его кулаки. Артур уже подумал было сожалеть о сказанном. — Я еду с тобой, — быстро сказал он, пока Марстон не принял поспешных решений. — Нет. — Ты думаешь, я бы рассказал тебе об этом, если бы не решился ехать с тобой?! — выкрикнул Морган и сделал пару шагов к мужчине. — Я не… — Джон разочарованно вздохнул и потер переносицу, видимо, понимая, что вариантов особо и нет. — Я не… — попытался он еще раз, но в конечном итоге лишь поджал губы. — Что? Что ты «не»? Хватит, Джон, — попросил он его, — сделаем вид на эти дни, что ничего не было, будем общаться, как два незнакомца. Я уважаю твое решение. И от того, что так будет легче, — Морган прикусил язык, когда хотел сказать «нам обоим», но быстро спохватился. — Если так будет легче тебе, то я готов. — Какие жертвы, — усмехнулся Джон, не поднимая взгляда на Артура. — Не начинай.       Морган знал, насколько будет тяжело делать вид, что они не знают друг друга, не общаться, но стоило попробовать. Стоит попробовать идти тенью за Джоном, не донимать его, стараться не замечать его. Он готов поступить так, если мужчине станет легче и да, это «жертвы», для Артура. Потому что и ему будет легче после всех обдуманных вариантов развития событий их отношений. Которые, в общем-то, мертвы. Будет легче хотя бы от того, что он будет в его поле зрения, под его присмотром, и что он не наделает ошибок.       Эта слепая забота начала доставать самого Моргана. — Я не начинаю, — обреченно выдохнул он, опуская взгляд на дощатое крыльцо. — Согласись, тебе не помешает еще одна рука с ружьем. А кого ты знаешь лучше в округе?       Марстон презрительно фыркнул на такую наглость. — Я не хочу, — прошептал он.       Хотел бы сказать Артур, что он знает, насколько Джон не хочет с ним контактировать. — Другого выхода нет. Или я расскажу об этом Эби.       Джон резко вскинул голову и сузил глаза в презрительном взгляде. Но быстро расслабился, будто бы сдаваясь. Взгляд стал отрешенным, морщины разгладились, кулаки быстро разжались. — Дай мне собраться, — обреченно выдохнул он и развернулся обратно к дому.       Артур хотел сказать ему прости, но кряхтение старика позади, отвлекло от этого. — Что между вами произошло? — спросил он, подойдя к Артуру. — Старые обиды, — отмахнулся он от него и пошел к своей лошади.       А в груди затлела маленькая надежда, что за эту поездку и после того, как все хорошо разрешится — они смогут найти общий язык, смогут найти путь из этого лабиринта и, может, стать чуточку ближе друг к другу.