***
Альбус Дамблдор стоял на безлюдном песчаном пляже и, слушая умиротворяющий шелест волн, внимательно изучал окружающий пейзаж. Низкое небо, переливающееся всеми оттенками серого — от почти белых редких просветов до дымчато-чёрных туч, угрожающе сгущающихся на горизонте. Под стать небу — холодная, серо-стальная гладь моря, серые же прибрежные скалы и чернеющие где-то вдали верхушки деревьев. Суровая русская красота — монохромненько, но вполне живописно. Вот только… Судя по координатам, где-то среди всей этой красоты должен был находиться Гарри Поттер, но ничего похожего на населённый пункт или хотя бы просто дом в поле зрения не наблюдалось. А как всё удачно складывалось! Сначала удалось под беспроигрышным предлогом покинуть Хогвартс (всего-то загадочно посверкать очками и сослаться на таинственное «общее благо»), затем спокойно и безо всяких проблем пересечь границу (все-таки он был прав, считая хвалёную систему безопасности магической Руси всего лишь слухами), потом довольно быстро добраться до места, отмеченного на карте… И тут — на тебе. Такой облом. Дамблдор на всякий случай еще раз взмахнул палочкой, проверяя местность на скрытые чары. Ничего. Ни следа защитных заклятий, щитов или любой другой магической маскировки. Но как такое может быть?! Магия крови никогда не ошибается, а стало быть… Додумать эту мысль Альбус не успел. Воздух вокруг него внезапно завибрировал, в ушах затрещало от почти одновременных хлопков, характерных для аппарации, и не успел Светлейший глазом моргнуть, как оказался под прицелом пяти колдовских посохов, направленных на него крепкими мужчинами в одинаковых чёрных костюмах и одинаковых же кожаных куртках с нашивкой на плече. Вот и не верь после этого слухам… — Добрый день, — неожиданно вежливо произнёс один из «чёрных костюмов», стоявший прямо напротив, причем произнёс на чистейшем английском. Альбус было удивился, но приглядевшись, обнаружил на вороте его куртки слабо мерцающую булавку-переводчик. — Пётр Соловьёв, отряд быстрого реагирования «Витязь». Будьте любезны, опустите вашу палочку и проследуйте с нами. — С какой стати? — мрачно поинтересовался Дамблдор, спешно прикидывая в голове варианты. Конечно, при желании можно было бы и сбежать. Аппарировать, вызвать Фоукса, да мало ли способов… Но дальше-то что? — С той стати, что вы нарушили пункт 42 Свода законов магической Руси — нелегальное пересечение государственной границы, — всё так же вежливо ответил Пётр. — Оказывать сопротивление не рекомендую, это не в ваших интересах. Дамблдор скрипнул зубами. Мордред бы их побрал, этих русских! И откуда они только взялись на его голову?***
— Если долго-долго-долго, если долго по дорожке… — Вася… — … если долго по тропинке… — Вася. — … топать, ехать и бежа-а-ать… — Васька! — Что? — Прекрати завывать на всю округу! — Почему? — Во-первых, потому что мы тут по делу, а во-вторых, ты фальшивишь. — Я?! — оскорбилась Василиса. — Да я прекрасно пою! — Прекрасно, — невозмутимо согласился Кощей. — Но мимо нот. Постой… — он внезапно остановился посреди узкой, извилистой тропинки. — Мне кажется, или мы здесь уже были? — Дядь… — Нет, точно были! Я помню это дерево со сросшимся стволом… — Дядь Кость, как думаешь, может дух Реддла выглядеть, как парящая в воздухе чёрная тучка с жутко стрёмной мордой лица? Кощей осекся и глянул на неё с некоторым беспокойством. — Откуда такие странные фантазии? Василиса, всё это время смотревшая чуть левее его плеча, ткнула пальцем ему за спину. — Оттуда. Кощей резко обернулся… и вовремя. Нечто, действительно напоминающее то ли тучку, до ли дымок с периодически проявляющейся в центре специфической физиономией (безносой, красноглазой и пакостно скалящейся), издало протяжный заунывный звук (то ли боевой клич, то ли устрашающий вой) и рвануло прямо к нему, явно намереваясь захватить так удачно подвернувшееся тело. Но Кощей, который затылки в аренду не сдавал принципиально, успел среагировать быстрее, выставив перед собой руку с лежащей на ладони прозрачной сферой из зачарованного стекла. Резкий взмах посоха… И дух Ужасного Тёмного Лорда безо всяких вспышек, воплей на латыни и прочих спецэффектов втянуло в сферу, будто в шланг от пылесоса. Вот так просто — «ссюп» и нету. — Фигасе, — отмерла Васька, с подозрением разглядывая клубящийся внутри сферы дым. — А это точно он? — А есть варианты? — Кощей усмехнулся и постучал указательным пальцем по стеклу. — Эй, ваше благородие, вам там как, удобно? Тишина. Только злобно зыркнули появившиеся на миг алые змеиные глаза. — Обиделся, что ли? — Или просто в русском не силён…***
А между тем, в замке Кощея царили тишь, гладь, божья благодать. Надежда магического населения Британии, обзаведясь сразу тремя (счастливыми до соплей, что им удалось трудоустроиться) няньками, был вымыт, накормлен, обласкан и теперь, весьма довольный жизнью, носился под потолком гигантского зала (широким жестом Кощея выделенного под «детскую») верхом на заговорённом Тишкой венике, радостно хохоча и повизгивая. Сам Тишка (мысленно вознося благодарности заглушающим чарам) носился по той же траектории, что его подопечный (только по полу), и судорожно пытался сообразить, как бы теперь разговорить веник обратно. Баяна, тихонько напевая (завывая) себе под нос незатейливую песенку про омуты и утопленников, неспешно помешивала зажатыми в обеих руках половниками содержимое двух одинаковых кастрюлек. В одной — сомнительного вида варево (исключительно полезный травяной сбор!), а в другой — уникальный по своим убойным свойствам яд (потому что упырь в подземельях — это ладно, а вот крысы размером с кошку — не есть хорошо). Обретавшаяся тут же Айша кромсала огромным кухонным ножом сырое мясо, которое собиралась пожарить на ужин, периодически отправляя в рот кусочек-другой, и заодно следила, чтобы увлёкшаяся вокалом коллега не перепутала кастрюльки. Оставленный в этом дурдоме за старшего Викентий Иванович Кот по кличке Учёный — в далёком прошлом однокурсник Кощея, в чуть менее далёком прошлом — один из лучших боевых магов Руси, в просто прошлом — преподаватель Истории магии, в совсем недавнем прошлом — почётный директор Колдовстворца, а ныне — всеми уважаемый и почитаемый пенсионер на заслуженном отдыхе… Так вот, Викентий Иванович (пользуясь случаем) оккупировал кощееву библиотеку, в которую тот (аки запасливый хомяк) веками тащил со всего света мало-мальски ценную макула… э-э… литературу, и теперь активно производил там раскопки на предмет чего-нибудь, чего он ещё не читал. С учётом его весьма почтенного возраста и страстной любви к чтению — задача была практически невыполнимой, но Викентий Иванович не отчаивался. Кто ищет, как говорится… Вжух! Где-то в районе гостиной затрещало магическое пламя в камине, сразу за этим раздался чудовищный грохот (а ведь говорил Баяне, что натирать полиролью паркет прямо перед действующим камином — плохая мысль), сопровождавшийся трёхэтажным матом с до боли знакомыми оборотами (или показалось?), а затем… — ЕСТЬ КТО ЖИВОЙ?! А, нет, не показалось. Учёный, спешно выкопавшись из горы книг разной степени запылённости, поправил очки на носу и пошёл встречать гостей. — Что ж ты так орёшь-то, Алёша? — укоризненно поинтересовался он у здоровенного двухметрового детины (начальника пограничной службы безопасности А. С. Поповича), как раз в этот момент собравшего конечности в кучу. — Чай, не у себя в отделе. — О, Викентий Иваныч! — обрадовался ему бывший ученик, как родному. — А вы тут каким ветром? — Северным, Алёша, северным. Чему обязан столь неожиданному визиту? — Э-э? — гость слегка подвис. Учёный вздохнул. — Чего пришёл, говорю? — А! Так мои ребята на границе какого-то хмыря иностранного засекли! — И? — Ну, решили сразу не хватать, последить чутка, а то он больно странным им показался — на башке тюбетейка, сам в хламиде какой-то фиолетовой, борода длиннющая… Короче, дай, думают, посмотрим, чего он припёрся-то? — И? — А он взял и прямиком сюда рванул! — Куда? — Да тут, на бережке ошивался. Все палкой своей махал, бубнил чего-то не по-нашему… — Та-ак… — Вот, а мои ребята, как смекнули, что дело тут нечисто, сразу «невидимок» кликнули! Они-то этого хмыря скрутили, ну, то бишь, к Горынычу сопроводили, и тут такое выяснилось! — Что? — А то, что хмырь этот оказался какой-то английской шишкой! И председатель, понимаешь, и президент, и директор, и кавалер чего-то там!.. — А зовут-то его как? — с нескрываемым интересом спросил Учёный, одновременно пытаясь вспомнить, кого же ему напоминает описанный Поповичем образ. Чудилось ему во всех этих тюбетейках-бородах-званиях что-то смутно знакомое. — Ой, это вообще хохма! — заржал гость. — Имечко у него — еще длиннее бороды оказалось! Я всё не разобрал, вроде как Арбуз Персик Гульфик чего-то там Бульдог! Викентий Иванович ощутил, как у него медленно, но совершенно неконтролируемо отвисает челюсть. — Как-как? — Во, я тоже удивился! Ну, думаю, леший их знает, этих иностранцев, может, у них такое в моде… Так вот, я чего пришёл-то! — Чего? — слабым голосом спросил Учёный. — Да Персик этот Горынычу разорялся, мол, кто-то из наших у него дитё умыкнул! Бумажкой какой-то в нос тыкал, ругался! А на бумажке той, как есть, это самое место указано. То бишь, уважаемого Константина Алексеича замок. Вот Горыныч меня и попросил смотаться быстренько, да выяснить, что к чему! — Ах вот оно что, — задумчиво протянул Викентий Иванович, которого Кощей перед отъездом кратко ввёл в курс дела. — Всполошились, значит. Ну-ну. Попович моргнул. — Э, так чего мне Горынычу-то сказать? — А скажи-ка ему, Алёша, чтобы он сам ко мне на пару слов заглянул…***
Дамблдор был зол, как толпа оголодавших вурдалаков. Его — Величайшего Светлого мага двадцатого века! — посмели нагло послать какие-то вшивые русские колдуны! Нет, внешне, конечно, всё выглядело вполне прилично. Ну, почти прилично. Сначала добры молодцы из отряда «Витязь» вежливо и цивилизованно проводили (аппарировали) его в столицу магической Руси — Великий Новгород, где в старинном, скрытом от магглов здании его уже ждал их начальник со странной фамилией Gorynich и уж совсем непроизносимым именем. Высокий, очень худой мужчина с бледной кожей и крайне неприятным взглядом тёмно-серых глаз Дамблдору не понравился совершенно, чем-то напомнив Октавиуса Принца (первостатейного гада и редкую сволочь — мир его праху), с которым Альбус имел несчастье быть знакомым. То же непробиваемое хладнокровие, те же вкрадчивые интонации, тот же «я-вижу-тебя-насквозь» взгляд… Вот только в отличие от несдержанного на язык Октавиуса, русский колдун был безукоризненно вежлив. И вот в этой безукоризненно-вежливой манере он сначала битый час допрашивал Альбуса на предмет: что господин Верховный Чародей и прочая-прочая-прочая забыл в магической Руси, потом, получив под нос неоспоримые доказательства нахождения Гарри Поттера (Моего подопечного, между прочим! Между чем?) на территории этой самой Руси, куда-то испарился ещё на час (и даже чаю не предложил!), а вернувшись, все так же вежливо сообщил, что, мол, да, есть в указанном мистером Дамблдором месте скрытый чарами ненаходимости замок, принадлежащий многоуважаемому господину Кощееву. Вот только сам господин Кощеев в данный момент изволит в замке отсутствовать, а без его ведома, увы, попасть туда не представляется возможным. Поэтому придётся мистеру Дамблдору дождаться возвращения хозяина, и уже с ним решать все свои вопросы. Разумеется, после того, как мистер Дамблдор оплатит штраф в размере пятисот галлеонов за незаконное пересечение границы. Альбус попытался было возмутиться — в конце концов это русские начали первыми, похитив чужого национального героя! — но ему доходчиво объяснили, что поскольку никаких доказательств причастности лично господина Кощеева (или любого другого русского мага) к похищению Гарри Поттера у мистера Дамблдора не имеется, то и никаких обвинений он предъявить никому не может. И вообще — чужое преступление в любом случае не оправдывает собственное. Пришлось Дамблдору, скрежеща зубами так, что в Англии слышно было, раскошелиться на оплату штрафа и возвращаться в Хогвартс несолоно хлебавши. И вот теперь Светлейший метался по своему кабинету, проклиная, на чём свет стоит, русских магов в целом и Kosheeva с Gorynichem в частности. Да так разошёлся, что не сразу заметил подозрительно потемневший над его головой воздух, а потому яркая, кинжально-тонкая молния, внезапно ударившая прямо под ноги и оставившая красноречивую подпалину на ковре, оказалась для него полной неожиданностью, заставив схватиться за сердце. Ну не любил Зиновий Всеволодович неуважения в свой адрес. Особенно от всяких там сомнительных личностей.