***
— М-да, — высказался Учёный, оглядев со всех сторон сферу с начинкой из Тёмного Лорда, и задумчиво поправил очки на носу. — Вечно ты, Кощей, всякую дичь в дом тащишь. Это ж надо умудриться себя до такого состояния довести. Шесть «якорей»! Удивительно, что от него вообще что-то осталось… — Главное, что осталось, а как — это мы выясним, — довольно потерев ладони, отозвался Кощей. — Вот нам бы с ним только диалог наладить… — Ну и налаживай себе, раз приспичило, — пожал плечами Викентий Иванович. — От меня-то ты чего хочешь? — Понимаете, Викентий Иваныч, — влезла в разговор вездесущая Васька, — он в нынешнем состоянии не то чтобы очень разговорчивый! Ему бы тело какое-нибудь соорудить! Брови Учёного поползли вверх. — Тело? — Ага, — кивнула Василиса и быстро затараторила: — Не, ну не обязательно чтоб прям настоящее, можно искусственное, и даже не обязательно человеческое, главное — чтобы говорить могло! А то дядь Костя хочет его в мертвяка временно подселить, а я говорю, ну нафига нам мертвяк в доме? Они противные и воняют, а у нас ребёнок, да и вообще — ну кто гостей в нежить подселяет, это как-то не комильфо, а он… — Я понял, — прервал её вдохновенную речь Учёный, насмешливо глянув на закатившего глаза Кощея. — Вам нужен голем. — Да! — обрадовалась Васька. — Нет! — одновременно с ней рявкнул Кощей. Учёный сунул в ухо мизинец и слегка потряс. — Еще раз. Вы хотите запихнуть этого бедолагу в тело — живое, искусственное, но голем вам не подходит? — Нет… — нахмурилась Васька. — Да! — радостно подтвердил Кощей. Учёный вздохнул. Разговор явно зашел в тупик. Василиса обернулась к Кощею. — Да почему нет-то? По-моему, голем — идеальный выход! — Да что ты говоришь, правда? — ядовито спросил Кощей. — Вот ты, радость моя ясноглазая, «краса и гордость» факультета Алхимии Колдовстворца, потомственный некромант в энном поколении, сможешь создать убедительный голем, который не развалится при первом же соприкосновении с ментальной сущностью? — Конечно нет! — уверенно заявила Васька. — Потому что для этого нужно помимо некромантии и алхимии разбираться в менталистике, к которой у меня склонности — ноль целых, фиг десятых, но вот ты… — И я не смогу, потому что я — стихийник, а стихия огня с магией земли, необходимой для создания голема, не сочетается даже по примитивным законам смертных, — благополучно обломал её Кощей и, кивнув на Учёного, добавил: — И он тем более не сможет, потому как ни разу не некромант. — Э-э, — Васька почесала затылок. — Но мы же наверняка можем найти кого-то, кто сможет? Не может же быть, чтобы у тебя, дядь, не было нужных знакомых! Кощей отчего-то с досадой поморщился, и тут вдруг ехидно ухмыльнулся Викентий Иванович. — А-а, кажется, я понял… — Умолкни, — буркнул Кощей. — Что? — Васька недоуменно переводила взгляд с одного на другого. — Что такое? — Да ладно тебе, Кость, столько времени прошло, — добродушно протянул Учёный, — ну честное слово… — Прокляну, — мрачно пообещал Кощей. — Эй, да в чём дело-то? — любопытство явно родилось раньше Василисы. — Ну, дядь Кость! Ты знаешь, кто может нам помочь, но не хочешь к нему обращаться? — Кхе-кх… ней…кхе, — выразительно закашлялся Учёный, пряча за добытым из кармана носовым платочком лукавую улыбку. И тут до Васьки наконец дошло. — А! То есть это… — Даже не думай, — грозно предупредил Кощей. — Я лучше десять мертвяков в дом притащу, чем пойду к одной… — Дядь, да ты не парься! Я сама обо всём договорюсь! — Нет! — Да всё будет в шоколаде, вот увидишь! — Вася, не смей! Васька! Но та уже пулей выскочила за дверь, напоследок прокричав что-то про «пользу дела». Кощей, шумно втянув воздух, яростно обернулся к Учёному. — Что-то я у тебя загостился, — быстро сказал Викентий Иванович, предупреждая его гневную тираду, — у меня, знаешь ли, столько дел, столько дел… Ну, бывай! — и он, сунув в руки Кощею сферу и похлопав по плечу, исчез. Кощей, не успевший высказать старому другу все, что о нём думает, только длинно выдохнул и так зверски глянул на сферу в своей руке, что дух Тёмного Лорда аж заклубился с перепугу. Но на его счастье как раз в этот момент пламя в камине вспыхнуло и окрасилось изумрудно-зелёным. Шагнувший в гостиную высокий брюнет в щёгольском белом костюме стряхнул с пиджака невидимый глазу пепел и чуть заметно поморщился. — Горыныч? — Кощей оглядел гостя с некоторым недоумением. — Каким ветром? Тот, заметив хозяина, иронично хмыкнул. — Не поверите, Константин Алексеевич, северным. Кощей с интересом поднял бровь. Шутка про ветер была своего рода шифром в духе «пароль-отзыв», случайно изобретённым им самим в соавторстве с Учёным ещё во времена босоногой юности, да так и прижившимся среди их общих знакомых. А учитывая, что знакомых у них было — добрых пол Руси, со временем приобрёл прямо-таки государственный масштаб. И в данном контексте «северный» ветер означал, что гость пришёл по делу.***
— Тёть Ясь! Тёть Яся-а-а! — Василиса настойчиво барабанила в дверь двухэтажного деревянного домика, затерявшегося где-то в алтайской глуши. — Тёть Ясь, открой, дело есть! Наконец (спустя полчаса!) её старания увенчались успехом. — Да какому ж дятлу там неймётся-то, а?! — раздался из-за двери скрипучий голос. — Вот щас кому-то перья повыдёргиваю! ХРЯСЬ! Дверь с нарисованной на ней живописной черепушкой распахнулась настежь, едва не сметя с крылечка замешкавшуюся Васю. — Ой-ёй, тёть Ясь, это я! — быстро проговорила она, заметив в угрожающе занесённой руке хозяйки дома дымящийся половник. — А-а, Васька, ты, — с некоторым разочарованием протянула появившаяся на пороге старушка с намотанными на бигуди седыми волосами и в цветастом переднике. — Чего надо? — Вот за что тебя люблю, так это за деловой подход! — Не подлизывайся, сплетница несчастная, — буркнула тётя Яся, она же Ярослава Матвеевна Ягелева, она же (с лёгкой руки Василисы) известная на весь славянский фольклор Баба-Яга, нехотя опуская половник. — Говори, чего надо, или проваливай. — Ну тётечка Ясечка, ты что, до сих пор дуешься из-за того дурацкого прозвища? Так я ж не специально, оно как-то само… — Само! — язвительно передразнила Ярослава Матвеевна. — А про то, что я младенцев ем и добрых молодцев в печи жарю — тоже «само»? — А вот тут я вообще ни при чем! — честно открестилась Васька. — Это всё смертные, им только дай повод ужастиков всяких понавыдумывать! — она сделала страшные глаза и тут же сменила тему. — Кстати, о младенцах, позарез нужен голем! Поможешь? — и, воспользовавшись временным ступором хозяйки (искренне пытавшейся уловить логическую связь между младенцами и големом), ловко просочилась мимо неё в дом.***
А тем временем в Хогвартсе Альбус Дамблдор хмуро разглядывал только что доставленное ему письмо. В котором до тошноты знакомыми вежливыми оборотами сообщалось, что многоуважаемый господин Кощеев К. А. соизволил вернуться на историческую родину, а потому, если у мистера Дамблдора всё ещё имеются к нему какие-либо вопросы, то он может прибыть в магическую Русь (желательно легально) и все их благополучно задать. И вот теперь сидел Светлейший и думу тяжкую думал. С одной стороны — он уже понял, что вернуть Гарри Поттера по-хорошему ему вряд ли удастся. С другой — ввязываться в конфликт с сумасшедшими русскими, не убедившись предварительно, что другого пути нет — себе дороже. И раз уж ему предлагают встретиться с этим их Кощеевым лично, то почему бы, собственно, и нет? Благо, время терпит. А уж потом, если переговорами обойтись не удастся…