***
А между тем, за тысячи километров от замка Кощея, в маленькой избушке, талантливо затерявшейся в чаще глухого леса, творилась магия. Нет, не так — Магия! Священное действо, требующее внешней сосредоточенности и внутреннего Дзена. Древнее таинство, доступное лишь избранным, не терпящее суеты и поспешности. Прекрасное в своей первозданности и незыблемое в своем великоле… — Тёть Ясь, а чё он такой страшненький-то получается, а? — сунулась под руку Васька, за что тут же огребла полотенцем по пятой точке. — Вот щас как порчу нашлю, сама у меня такая страшненькая станешь, мать родная не узнает! — Ярослава Матвеевна не терпела, когда ей мешали работать. — А я что? Я молчу! — Васька на всякий случай отползла в сторонку и снова покосилась на гигантский кусок сырой глины, которому тётя Яся несколькими небрежными движениями придала форму, отдаленно напоминавшую человеческую фигуру, и который теперь густо покрывала замысловатыми каббалистическими символами. — Нет, ты не подумай, что я придираюсь, но нельзя ли всё-таки сделать его чуть-чуть посимпатичней? Ярослава Матвеевна издала ехидный смешок. — Что-то я не пойму, Вась, чего ты так про внешность-то печёшься? Замуж за него собралась, что ли? — А чего сразу замуж? — обиделась Васька. — Я, тёть Ясь, за эстетику! Знаете ли, люблю, чтобы все было красиво! — Ишь ты, эстетка нашлась, — фыркнула Ярослава. — Ну, тут уж, извини, все претензии к родителям. — К чьим родителям? — не поняла Василиса. — Так лопуха вашего, который умудрился тело невесть где посеять, — тётя Яся закончила наносить очередной символ, утерла рукавом лоб, при этом оставив на коже глиняный след, и посмотрела на отчаянно тупившую Васю. — Что, не доходит, нет? А все почему? Потому что в школе учиться надо было, а не глазки строить, вертихвостка! — А чё сразу глазки-то? — надулась Вася. — Я, может, в это время болела! — Ага, воспалением хитрости! — хмыкнула Ярослава. — Так вот, болезная ты моя, если б уроки не пропускала, то знала бы, что голем после подселения ментальной сущности принимает облик, этой самой сущности наиболее близкий. Усекла? — Э-э, то есть, он будет выглядеть так, как захочет дух? — Не как захочет, балда, а как ему ближе. Разницу чуешь? Разумом-то дух может хотеть хоть Аполлоном Бельведерским выглядеть, хоть чёртом лысым, да только голем отражает истинную сущность носителя. Чаще всего — это один из прежних обликов. — А-а, — наконец въехала Васька. — И что, он будет прямо-таки как живой? — Именно, что как, — отозвалась Ярослава, вычерчивая последние знаки на лбу голема. — Внешне — человек из плоти и крови, кожа, волосы, глазки, зубки, все дела. Даже магия кой-какая… Но по сути, ни плоти, ни крови у него не будет. Глина, она глина и есть. Так, ну и чего стоим? Я почти закончила… — Так отлично! — обрадовалась Вася. — Чего отлично-то? — проворчала Ярослава. — Дух тащи! Стоит, уши развесила…***
А пока в одной части Руси-матушки были заняты художественной лепкой, а в другой — давали мастер-классы по синхронному переводу, в третьей (ох, и велика страна моя родная!), а именно в столице, трое незаменимых сотрудников органов правопорядка, а по совместительству неразлучных друзей устроили небольшой междусобойчик в одном из баров. Начальник боевого подразделения «Муромец» — Илья Владимирович Муромский, Глава налоговой инспекции Руси — Роман Никитич Добров — по кличке «Добрыня» и уже известный нам начальник пограничной службы — Алексей Сергеевич Попович — пользуясь отсутствием на рабочем месте вездесущего Зиновия Всеволодовича, собрались за кружкой пива, дабы обсудить текущее положение дел. То бишь последние сплетни. Алёша, как наиболее информированный, поведал приятелям о возмутительном факте нарушения границы, а заодно и о личности нарушителя, чем на некоторое время вогнал их в ступор. — Еще раз… как его звали? — Илья с подозрением покосился на кружку в руке Поповича. — Кажется, он сказал: Атлас Кексик… — неуверенно напомнил Роман. — Или нет, Крестик Бублик… Короче, что-то там… Лабрадор, правильно? — Да не! — отмахнулся Алёша. — Кактус Персик… Ой, не… Арбуз Рублик… чёрт, говорю же, имя идиотское, без пол литра не выговоришь! Но фамилия точно Бульдог! И посередине ещё что-то типа «Пряник»… — Ага. Арбуз Персик Бублик Пряник Бульдог, — констатировал Добрыня и иронично хмыкнул. — Лёх, признавайся, ты голодный был, когда подслушивал? — А чё я-то? — оскорбился Попович. — Я виноват, что эти англичане на всю голову ушибленные? — Погодите-ка, — вдруг подал голос Илья. — Арбуз Персик… что-то мне это напоминает… — Мне тоже. Рецепт тропического коктейля, — усмехнулся Роман. — Вспомнил! — Илья хлопнул себя по лбу. — Дамблдор! — Это что, еще какой-то экзотический фрукт? — Да нет, имя! Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор — директор Хогвартса и президент МКМ. Хотя, ты прав, он тот еще фрукт… Мне Аластор про него рассказывал, когда я в гостях у него был. Этот же самый Дамблдор с их местным Тёмным Лордом бодался, так сказать, возглавлял оппозицию. — Очень интересно, — протянул Добрыня. — А у нас-то он что забыл? — Так говорю же, — снова оживился Алёша, — он все у Горыныча младенца какого-то требовал! Бумажки в нос совал, ругался, вопил, что у него национального Героя утащили и всё в таком духе… — Это Гарри Поттера что ли? — Илья и Роман переглянулись. — Бред какой-то… А кто утащил, не сказал? — Так в том-то и дело, что сказал! Не то что сказал, суть есть обвинение предъявил! Вот меня Горыныч и послал к нему замок, разведать, что к чему, а там Учёный как раз в это время был… Ну, короче, похоже, правду Бульдог-то говорил, вроде как пацан тот действительно в замке у него… — Да у кого «него»-то? — не выдержал Илья. — Дык у многоуважаемого Константина Алексеича! — пояснил Алёша. — Прикиньте, это что ж получается, что он мальца таки похитил? — Кощей? — Илья задумчиво глянул на Добрыню. — Кощей мог. — Мог. Только, простите за мой французский, нафига? — озадачился Роман. — Ведь национальные герои-то, наверное, на дороге не валяются. Особенно те, на которых вся маг. Британия молится. Скорее всего, Гарри Поттера охраняли и охраняли неплохо… — Ой, не уверен, Рома, ой, не уверен, — протянул Илья. — Ты плохо знаешь британских магов, они те ещё раздолбаи… А впрочем, чего гадать? Смотаюсь-ка я к Алу по-быстрому, авось что-нибудь интересное разузнаю… — Ну, если по-быстрому, то давай, — одобрил Роман. — А я пока тут попытаюсь разузнать, что к чему. Ты, Алёша, вроде про Учёного что-то говорил? Кощей с Викентием старые приятели, наверняка он в курсе. На том и порешили.***
Тем временем где-то в алтайской глуши Тёмный Лорд Волдеморт, стараниями тёти Яси подселенный в голема, соизволил наконец завершить слияние с новой оболочкой и открыл свои ясны очи. Лучше б не открывал… Потому что первым, что он увидел, были два огромных янтарно-желтых глаза, маячивших прямо перед его лицом. «Василиск!» — мелькнула паническая мысль, едва не отправившая впечатлительного Лорда в глубокий обморок. К счастью, именно в этот момент откуда-то сбоку донеслось что-то вроде: — Timofey! A nu pshel proch, parshivec! И «василиск», протяжно мяукнув, спрыгнул с его груди, оказавшись обыкновенным черным котом. Волдеморт неуверенно пошевелился, с изумлением разглядывая вновь обретенные руки, ноги и прочие жизненно-важные части тела. Тело! Оно снова есть! Вот только знать бы еще, где оно, собственно, есть? Взгляд заметался по сторонам. Бревенчатые стены, паутина под потолком, пучки сушеных трав на стенах, угрожающего вида печь… Ах да! Русские… Но не успел он додумать эту мысль, как в поле зрения появилась та самая девица, сопровождавшая изловившего его в лесу колдуна, а следом за ней старушка — старухой кругленькую и румяную пожилую женщину назвать просто язык не поворачивался — которую он мельком успел увидеть прежде, чем очнулся в новом теле. — Кто вы? Что я здесь делаю? — с трудом ворочая отчего-то плохо слушающимся языком, спросил Волдеморт, грозно сверкнув глазами. Ну, так ему самому казалось, по крайней мере.***
— Чего он лопочет-то, а? — озадачилась Ярослава Матвеевна, которая, при всех своих талантах, иностранными языками не владела. — А фиг его знает, — отозвалась Васька, с интересом разглядывая молодого человека лет семнадцати-восемнадцати на вид с кудрявыми темными волосами и светлой кожей. — Слушай, а он ничего такой получился, да? Хорошенький! — Смазливый больно, — не оценила тётя Яся. — Не в моем вкусе. Но зато сущность его теперь видна как на ладони - мальчишки, они мальчишки и есть! До старости - дети! А спонтанно помолодевший Тёмный Лорд между тем продолжал возмущенно что-то бормотать на английском. — Эй, ну ты не нервничай так, не нервничай, — Василиса обаятельно улыбнулась, надеясь, что ее дружелюбный вид возымеет эффект. — Все окей, андерстенд? Май нейм из Вася! Энд ю — Том Реддл, окей? — Хоккей! — передразнила Ярослава Матвеевна. — Вот что, Васька, давай, забирай своего красавца и вали! И так на вас кучу времени угробила! А Кощею, пню старому, передай, что за ним должок, ясно? Я к нему скоро в гости наведаюсь. — Ой, тёть Ясь, может, не надо? — испугалась Василиса. — Меня ж дядь Костя убьёт! — Ничего, как убьет, так и подымет, чай не впервой ему, могильщику хренову, — сурово заявила Ярослава, скрестив руки на груди. — Ну, что стоим, кого ждем? Эй, добрый молодец, хватит валяться, тут тебе не сеновал! А ну, слезай со стола! Живенько, живенько! Новоиспеченный «молодец», хоть и не понял ни слова, но красноречивым жестам тёти Яси внял и послушно стек со стола, с трудом удержавшись на слегка подрагивающих ногах. — А чего это он шатается-то, а? — забеспокоилась Васька. — Он у меня по дороге не развалится, часом? — Не боись, не развалится, — фыркнула Ярослава. — Это по первости только. Легко ему, думаешь, к телу-то новому привыкать? Ничего, через пару часов пообвыкнется, бегать будет! — и она от души хлопнула Тёмного Лорда по плечу, едва не уронив. — Хотя, конечно, хилые нынче злодеи пошли, хилые. Вот в мое время… — Ладно, пошли, злодей! — быстро сказала Васька, не дожидаясь, пока тётя Яся ударится в воспоминания, и протянула Волдеморту руку. Тот в первый момент шарахнулся, явно не испытывая к ней особого доверия, но Василиса проворно ухватила его за локоть. — Пошли, пошли! Я тебя с дядь Костей знакомить буду! Уж как ему не терпится тебя изучить!.. Владей Волдеморт великим и могучим русским языком чуть лучше чем никак, на слове «изучить» непременно насторожился бы. Но он не владел. А потому позволил голосистой и страшно болтливой девице увлечь себя в воронку аппарации. Не то чтобы у него был особый выбор, конечно… Но он все-таки предпочитал думать, что «позволил».