Февральская оттепель.

Когда мы счастливы, мы так добры. Ф.М. Достоевский Какое ваше самое приятное воспоминание? Наверное, это вещи, которые вы любите ещё с детства. Запах мандаринов на Новый Год, именинный торт приготовленный мамой. Долгие, снежные вечера, дождливые летние будни. Волшебные сказки, беготня по глубоким лужам. Детство, одним словом. Я угадала? А вот у Фёдора этого всего не было. Ни праздников, ни дней рождений, подарков и тепла. Достоевский жил в маленькой «конуре» вместе со своими родителями и старшим братом. Спали в одной комнате, еды всегда не хватало и отец вечно пил. Его звали Михаил* и он был главным проклятьем Фёдора. Все, все его проблемы исходили от этого грубого, жестокого человека! Страхи, ночные кошмары… Он искренне ненавидел отца. Есть одна вещь, которую парень никогда никому не рассказывал. Он с детства до жути боялся темноты. Она влекла, притягивала, пугая маленького мальчика фигурами причудливых теней. Федя испуганно хныкал, скулил и зажимался в угол тесной кладовки. Отец что-то орал из комнаты, бил стёкла и бутылки, называя маму Фёдора шалавой. Мужчина рвался в тесное помещение, бил кулаками хлипкую дверь и обещал прирезать маленького Федю. А потом всё стихало. Отец, в хлам набухавшись, засыпал прямо на холодном полу, а старший брат редко ночевал дома. И тогда тени вновь оживали. Страшные чудовища, тянущие свои мерзкие отростки к до ужаса испуганному ребёнку. Маленький Достоевский утыкался носом в свои острые колени и забывался в беспокойном, удушающем сне. А утром приходила мама. Она проходила к тесной кладовке, где всё ещё дремал Федя, брала его на руки и клала на мягкий диван. Отец к тому времени уже уходил, в твёрдом решении вернуться только через дня два. Так медленно протекала жизнь. Мать Фёдора — Мария**, работала врачом в захудалой клинике на краю города. Получала за своё усердие мало, а вот ночных смен и нагрузки было очень много. Эта женщина была единственной, кому Федя мог по-настоящему довериться, проявить свою заботу и как ни странно — не чуждую ласку. Мальчик всегда жалел Марию, ведь никудышное здоровье унаследовал от неё. Частые простуды, постоянный кашель, головная боль… Нет, женщина не жаловалась — мальчик ещё с малого возраста научился читать по глазам. Мария лишь по-доброму улыбалась, гладила сына по голове и тихим, усталым голосом просила потерпеть. Ещё совсем чуть-чуть. Это «чуть-чуть» вытекало в недели, месяцы и годы. Отец не изменялся, брат сбежал из дома… В прочем… Дома как такового не было. Бордель, свинарник, жалкие трущобы и дыра — вот как можно описать это место. С возрастом приступы эпилепсии становились чаще, появилось холодное безразличие и глаза потухли. Для всех, кроме Марии. Столь тяжёлую болезнь Федя унаследовал*** от ненавистного ему отца. Ещё один минус в его копилке. Странно, но столь бедственное положение не влияло на учёбу Достоевского. Самый лучший ученик. Примерный и послушный ребёнок. Никто из учителей никогда и не догадывался что кроме всего этого пай-мальчик Фёдор успешно манипулировал своими дорогими одноклассниками. Сначала парня не замечали. Пустое место, стекляшка — обычный показушник. Но чем старше становился Фёдор, тем большее количество людей жалело о сказанных когда-то словах. Парень никогда никого не жалел. Слабый, хрупкий, но чертовски умный и расчётливый. Фёдор легко манипулировал, вводил в заблуждение своим холодным равнодушием и с удовольствием давил надоедливых пустолаек. Ещё в четырнадцать лет около него образовалась небольшая свора преданных «псов». Они были готовы грызть за своего ненаглядного хозяина глотки, не подозревая какой ад творится у сильного, но невозможно слабого Достоевского в душе. И в одно прекрасное мгновение всё это пропало. Фёдору мучительно надоели люди и их наглая ложь. Парень в них уже давно разочаровался. К 16-ти годам всё стало куда хуже. Мария слегла в больницу, поборенная каким-то ужасным недугом. Вскрытие показало, что женщина была больна туберкулёзом****. Врачи бегали вокруг неё, суетились, но Федя прекрасно знал — им всем было глубоко посрать. Лицемерные улыбочки, уверение, что скоро мама поправится — одна сплошная ложь. И Мария понимала. Точно так же, как это понимал сам Достоевский. С первого дня он прочитал в её ласково-измученном взгляде: «Я всё знаю» Врачи так и не смогли поставить верный диагноз и через несколько недель она умерла. Как можно ошибиться, видя, что человек захлёбывается в крови?! Бесплатная медицина. Дно. Федя всё это время был рядом, до самого конца не теряя надежду. Но она истлела. Эта псевдо-чудесная надежда. Мария просто закрыла глаза и нежно выдохнула — «Будь сильным», а утром так и не проснулась. Ушла, растворилась и точно стала светлым ангелом где-то на небесах. Отцу по-прежнему было плевать. Он методично пропивал свою жизнь, играл в карты и таскался с левыми шлюхами. Федя безумно любил мать. Горе захлестнуло и слева, в груди что-то оборвалось. Упало, раскололось, прямо у ног хороших, добрых людей. Кажется, это было доверие. Любовь? Чувства? Да, всё это вместе. Достоевский пришёл «домой» на ватных ногах и тихим голосом оповестил: «Она умерла.» Отец рассмеялся, а брат как обычно шатался по друзьям. Теперь Феде было нечего терять. …Рёбра срастались долго, синяки сошли лишь через два месяца. Он валялся побитой собакой у ног Михаила, а тот запинывал почти точно надеясь убить. Спас пришедший брат — побои разделили пополам. Брат обматерил, пожалел и увёз в больницу, сетуя на глупость Фёдора. Достоевский молчал, изредка откашливая вязкую кровь, и смотрел на него потухшим взглядом. — Её не стало, Миш. Брат промолчал, резко отвернувшись. По его щекам пролились горячие, горькие слёзы, и он впервые позавидовал Фёдору. Он всегда держался стойко. Михаил так не мог. *** В день смерти матери умер Фёдор. В груди что-то оборвалось, развалилось и на месте сердца появилось гнетущее «нечто». Не хотелось смеяться, плакать, кричать. Все и так всегда говорили, что он странный ребёнок. Странность стала психическим расстройством. Он положил на могилку Марии букет прекрасных нарциссов — её любимых цветов — и больше не вернулся домой. Вскоре объявилась тётя Аня. Искренняя, добрая, она долго убивалась горем, сетуя, что так и не смогла спасти сестру. Впрочем… У неё и так был огромный багаж проблем. Достоевского она забрала к себе, а вот Мишу устроить у неё не получилось. Он отказался и ушёл. С тех пор Фёдор его не видел, ограничиваясь редкими, холодными звонками. Что ж, это его выбор. Федя помнил тётю Аню жизнерадостной, весёлой женщиной. Жизнь её сломала. Временами она просто подходила к парню и обнимала, утыкаясь в плечо, горько всхлипывая и стыдливо пряча слёзы. В такие моменты Фёдор вымучивал из себя улыбку и говорил, что всё будет хорошо. Он в это не верил. …Когда Федя был маленьким, тётя Аня часто рассказывала ему разные интересные истории. Женщина приезжала редко, но искренне любила своего племянника. И однажды Фёдор спросил: — А почему люди падают с крыш? Разве они не хотят жить? Женщина тогда ласково улыбнулась и притянула мальчика к себе, крепко-крепко обнимая: — Они всего лишь хотят летать, понимаешь? Настрадавшись среди жестокости и хаоса, они только желают вернуться домой. Эти люди — ангелы. Они слишком добры, и холодность ранит их сердце. Когда-то давно эти люди упали, чтобы помочь другим, кто перестал видеть свет, но видно… Они забирают слишком много боли, и она их переполняет. Из-за этого эти люди страдают. Они ангелы, понимаешь?.. Она тоже стала ангелом. *** В квартире было холодно и пусто. Жить одному, без поддержки, без денег оказалось мучительно сложно. Голод, холод и страшные кошмары по ночам. Приступы болезни повторялись всё чаще, жизнь тянула на самое дно. Хотелось, чтобы кто-нибудь протянул руку и вытянул. Чуда не произошло. В последний раз Фёдор встретился с отцом, перед тем как поступить в университет. Не специально, а просто столкнувшись с ним на улице. В хлам пьяным и ещё более борзым. На этот раз парень отомстил родителю за всё. За годы унижений, страхов. За сломанную психику и испорченное детство. За маму. Михаил остался лежать где-то в подворотне, в луже из своей крови. Достоевский сломал ему челюсть, чтоб его поганый рот хоть на время замолчал. Впрочем… Он замолчал навсегда. Через недели две пришло известие — «любимый» отец скорчился от рук неизвестных преступников. Десять ножевых, переломанные кости и пробитый череп. За каждое преступление рано или поздно следует наказание. Фёдор пришёл на похороны Михаила. Пришёл с ироничной усмешкой на лице и плюнул на надгробье, тихо прошипев: «Суке сучья смерть. Гори в аду.» А потом ушёл, и больше никто не навещал этого забытого человека. Могила заросла сорняками и тростником, а плиты покрылись глубокими трещинами. Фёдор не жалел. Он добился всего сам, поднялся со дна и жил в гордом одиночестве, потеряв доверие к людям. Все прохожие казались угрозой, улыбки — диким оскалом, а смех — воем гиен. Жизнь научила через боль, не дав урока как с ней справляться. Достоевский загибался от новых приступов эпилепсии, мерзкой простуды и вечного гастрита. Никто не думал как этому безразличному человеку хреново. Все проходили мимо, спеша кинуть очередное клеймо — «ледышка.» А Фёдор банально боялся людей. Но стены имеют свойство рушиться, а лёд — таять. Гончаров был первым человеком, который действительно заботился о вечно хмуром парне. И Дост привык. С трудом, но всё же. Разве людей так трудно понять? Их безумие, страдания, холодность… у всего в этой жизни есть причина. Спокойствие — оболочка страдания. Холод — жажда тепла. Отторжение — боязнь принятия. Боязнь боли. Одиночество это ужасно. Неправильно, глупо и странно. Но одиночество — залог комфорта. Никто не предаст, не бросит и не вонзит нож в доверчивую душу. Оно обволакивает, затягивает, и тот, кто хоть раз познал это чувство, вновь и вновь будет ощущать эту бездну внутри. Это не плохо. Это как у всех.