Февральская оттепель.

«Пока есть чай — есть надежда» — Дос-кун! Мне надо уйти по делам. Я скоро вернусь! Это были последние слова, которые услышал Фёдор, прежде чем Николай опять сгинул в непонятном направлении, оставив после себя пару широких рубашек и потрёпанный альбом. Дни отдыха стремительно шли на нет, а Фёдор начинал всё больше сомневаться, знает ли Коля лексическое значение слова «скоро». Прошло где-то три дня, а абонент был всё ещё «выключен или находится не в зоне доступа сети», а квартира Гоголя пустовала, в чём, вскоре, Федя убедился лично. Не вытерпев тотального игнорирования, он агрессивно накинул на себя верхнюю одежду и направился к квартире Николая, вытаскивать сего индивида из плена собственных заморочек. На улице было тепло, ярко светило солнышко и блестел, переливаясь, свежий снежок. Достоевский только сильнее нахмурился, стараясь скрыть глаза от слепящего света и быстрее преодолеть путь. Но, как ни странно, звонок в дверь и лёгкие постукивания костяшками результата не дали, а напротив, вызвали ещё большее непонимание. До слуха донеслось эхо этого самого звонка, что звучало в абсолютно пустой квартире, так непривычно одиноко, что ли? Брюнет чуть потоптался на пороге, нервно кусая костяшки измученных пальцев и обдумывая сложившуюся ситуацию. Да, никто не спорит, что где-то за день до того, как Гоголь ушёл, он вёл себя странно, но Федя не придал его поведению внимания, хотя бы потому, что… нет, ну, а что можно ожидать от человека с биполярным расстройством, который периодически забывает пить таблетки? На самом деле, всего, что угодно. Хотя, теперь Федя начал заметно жалеть, что не выпытал у Коли причину его беспокойства. Блондин то и дело издавал нервные смешки, осыпал темноволосого шквалом чёрного юмора и обеспокоенно поглядывал на телефон, но… Кто же знал, что может произойти нечто подобное? Дост тихо вздохнул и вытащил из кармана сигарету. Щелчок и дым обволок сознание, пробрался в лёгкие и ядом просочился под кожу. Всё-таки, стоит позвонить Гону. Действие не заставило себя долго ждать и на другом конце провода вскоре верещали о том, что: «Неужели Демон о ком-то волнуется? Завтра начнется оттепель?» Парень устало сел на лестничные ступеньки, обнимая одной рукой острые колени, а другой придерживая телефон. — Он пропал… да, в квартире его тоже нет. На несколько секунд повисло молчание, нарушаемое только шуршанием стиральной машинки и задумчивым мычанием Вани. «Приезжай. Я Сашу позову.» Дост буркнул нечто непонятное и бросил трубку, не сдвинувшись с места. Брюнет смотрел в одну точку и курил, потихоньку стараясь понять, как же он докатился до такой жизни. Безжизненный взгляд аметистовых глаз стал совсем стеклянным и холодным, словно лёд. Разум посещали далеко не радужные мысли. Бросил… оставил… одиноко… опять не нужен… Боль в висках вспыхнула резким огнём и в горле образовался непонятный, мерзкий ком. Как же глупо… Фёдор так долго жил один, отгораживаясь от других неприступной стеной, а что сейчас? Пропал всего один человек, один грёбаный человек, а его мир уже рушится, колется на части, превращаясь в безжизненную пустыню. В пу-сто-ту. Почему за такой короткий срок может всё измениться? Буквально за секунду рушатся и строятся новые идеалы, словно бумажные города. Один взгляд, одно коротенькое слово делает тебя совершенно другим, заставляя измениться, как внутренне, так и внешне. И всего лишь один человек оживляет и убивает за такой короткий срок, что меньше даже ничтожной секунды. Почему Фёдору просто не забить? Уйти в свою квартиру, сесть за ноутбук и начать писать какой-нибудь рассказ, который вскоре сам же удалит, посчитав бездарным? Почему он сидит на этих грязных ступеньках, курит ненавистные сигареты и надеется, что вот-вот появится Коля, виновато улыбнётся и придумает глупую отговорку? Зачем он с болью в измученном сердце думает о печальном исходе их… Лю… Симпатии? По-че-му? Достоевский буркнул нечто невнятное себе под нос и достал телефон. Брюнет быстро нашёл в контактах знакомое «Придурок» и нажал на вызов. Пошли гудки. Протяжные, долгие, они вызывали непонятное чувство в груди, которое Федя неохотно окрестил страхом. 10 секунд… 30… Слух уловил приглушённую мелодию, играющую за дверью ненавистной квартиры. Парень поднялся на ноги и приложил ухо к холодной поверхности, схватившись одной ладонью за ручку, как бы пытаясь открыть закрытый механизм. Ну, действительно, любимая Колина песня, от которой у любого нормального человека давно бы начался нервный тик. Фёдор ещё сильнее нахмурился, сдвинув тёмные брови к переносице. Быстрым нажатием большого пальца парень скинул вызов и бросил тлеющий окурок в лестничный пролёт. Да плевать, блять. Хоть всё гори алым пламенем. Вдруг, со стороны соседей квартиры послышался громкий голос и входная дверь распахнулась. На пороге стоял молодой парень с длинными, светлыми волосами. Они были какие-то странные, что по цвету, что по виду. Спереди короткие, неровные, а сзади длинные и собранные в высокий хвост. Серебристые глаза парня сверкнули любопытством, и он доброжелательно улыбнулся. — Вы знакомый Коли? — мягко спросил незнакомец, навалившись спиной на дверной косяк. Фёдор утвердительно кивнул, разглядывая новую персону. Ещё чего не хватало… — Немногословный.- насмешливо фыркнул парень и кинул взгляд на закрытую дверь.- Он уехал дня три назад. Спешил ужасно, забежал ко мне в квартиру, кинул в лицо кошку и ключи, приказав позаботиться. Ты что-то от него хотел? Да, хотел. Прям очень хотелось врезать по наглой морде Гоголя и крикнуть в лицо о возврате нервных клеток. Или компенсации, в виде… так, ладно, в голову ничего изощрённого не приходит, но это дело времени — придёт. — Нет.- хриплым голосом ответил Федя, замечая, что около ступней парня валяется та самая кошка, и играется помпончиками на домашних тапочках. — Хотя… да. Хотел объяснить значение слова «скоро».- Федя слегка повёл плечами и протянул незнакомцу руку.- Можно взять у вас ключи? Светловолосый удивлённо распахнул глаза, а потом замялся, нервно потирая затылок. — Ну не знаю… Вы близкие друзья? Достоевский криво усмехнулся, и в аметистовых радужках блеснул недобрый огонёк. — Соулмейты. Этого достаточно? Парень издал приглушённый смешок и быстро кивнул. — Конечно. — парень отошёл с прохода, приглашая зайти.- поиски могут затянуться. Вот незадача, совершенно не помню, куда я их положил. Светловолосый обеспокоенно огляделся, шаря в ящике тумбочки и нервно закусывая пухлые губы. — Я подожду.- спокойно произнёс Дост, решив воспользоваться данным ему временем и получше разглядеть парня. Прямой, чуть вздёрнутый нос гармонично смотрится на худом лице, а губы ярко контрастировали с общей бледностью, наливаясь нежно персиковым цветом. Телосложение парня было худощавым, но не лишённым мышечной массы, подтянутым и не слишком изнеможённым. Да уж, вечно из-за выходок Гоголя приходится попадать в подобные ситуации. Тем временем парень искренне старался отыскать ключи, которые только утром видел на этой самой тумбочке. Но факт остаётся фактом: ключей на ней не было. У бедняжки аж пот на лбу выступил от стараний. Фёдор обречённо вздохнул и оглядел коридор на присутствие данного предмета. — А это не они? Дост кошачьей походкой обошёл парня и нагнулся, поднимая с пола блестящий предмет. Светловолосый широко улыбнулся и кивнул. — Да, это они… слушай, может зайдёшь на чай? У тебя усталый вид.- светловолосый склонил голову чуть в бок, дожидаясь ответа. Фёдор задумчиво посмотрел на парня, на лежащую в его ногах кошку, и вновь вздохнул. — Хорошо. Кстати, я Фёдор. — Приятно познакомится. А меня зовут Сигма… Прозвище.- парень издал тихий смешок и пошёл на кухню. Достоевский снял с себя верхнюю одежду и направился следом, разглядывая маленькую квартирку. Какие-то картины, криво висящие на стенах, на тумбочках разбросаны игральные карты, а вместо абажура висящие на оголённых проводах лампочки. М-да. — Так… Николай что-то тебе говорил по поводу своего… внезапного отъезда? — шелестящим баритоном спросил Дост, присаживаясь на низкую табуретку. Кухня была уютная и маленькая, со встроенными в стену шкафчиками и цветами на широком подоконнике. Взгляд почти сразу же привлёк огромный букет цветущих роз, стоящих в середине стола. Сигма что-то невнятно хмыкнул и пожал плечами. — Что-то с семьёй связанно. Я правда не знаю, Коля никогда не отчитывается за свои действия. — Вы… друзья? — Федя убрал с лица тёмную прядку выбившихся волос и проницательным взглядом впился в лицо парня. — Ну…- Сигма чуть замялся, барабаня пальчиками по столешнице.- Скорее хорошие знакомые. Он просто иногда просит последить за своей квартирой. — Ясно. Он не сказал, когда вернётся? — Дост даже сам удивился тому, что сейчас спросил. Почему ему это так важно?! — Нет. Ему, видимо, срочно пришлось уехать. — Понятно… — вдруг, на колени к Фёдору запрыгнуло нечто мягкое и пушистое. Чёрная кошечка тихо замурчала и заластилась к холодной ладошке. — Хах, ты ей нравишься.- Сигма аккуратно налил чай в белые кружки и поставил на стол. — Как её зовут? — холодно поинтересовался Федя, нежно почёсывая за пушистым ушком. Видел бы это Гоголь, точно бы в обморок упал от передоза милоты. — Эм… Дося, вроде как.- Сигма тихо хихикнул, замечая как брови брюнета на секунду взметнулись вверх. Ну Коля… об этом они с Достом поговорят отдельно. — Чудесно. Можно её забрать? — «Дося» уткнулась мокрым носом в руку Фёдора и начала аккуратно царапать ноготками ноги парня. — Ну, если ты хочешь, то конечно, не думаю, что Коля был бы против. Сигма присел на табуретку напротив и отпил душистый чай. Неплохое знакомство. *** Замочная скважина легко щёлкнула, впуская Фёдора в уже давно знакомую и, в какой-то мере, любимую квартиру. Только… сейчас в ней было как-то странно пусто и безумно одиноко, до такой степени, что из неё захотелось сбежать. Без Гоголя это не больше, чем просто помещение, просто одинокий дом. Федя снял ботинки и зашёл в зал, отмечая огромное количество вещей, разбросанных на полу. Куда же он так торопился? Книги, тёплые свитера, непонятные зарисовки — всё валялось на полу смятое и брошенное. Внутри у Достоевского творилось что-то не понятное, странное и пугающее. Он присел на пол и взял в руки любимый кардиган Гоголя — ярко жёлтый, с ядовито красными пуговками и нашивкой в виде червовой дамы. В душе бушевал ураган и сверкали яростным блеском молнии. Вдруг стало тягостно грустно и захотелось увидеть Николая. И всего на миг, поддавшись эмоциям, тонкие пальчики сжали вещь и поднесли к носу, вдыхая запах знакомого одеколона. Тёмные волосы упали на глаза и Фёдор болезненно прикусил губу, желая ошибиться. Желая быть неправым. Его же не могли… его же не могли бросить? На ватных ногах он прошёл в спальню и там же нашёл телефон личного несчастья. Ввести пароль не составляло труда, особенно когда пароль 1111* Да уж, как умно. На заставке стояла знакомая фотография: он, всячески закрывающий лицо, и знакомая мордаха Коли. А вот сообщений у Гоголя пришло дофига. От Пушкина, от самого Доста и от… кого? Фёдор слегка нахмурился и быстро нажал на нужный диалог. 22:36 «Коля, срочно приезжай! Ты мне очень нужен!» 22:40 «Я не шучу!!!» 22:46 «Николай Гоголь, если ты сейчас же мне не ответишь…» Федя перечитал сообщения на несколько раз, стараясь понять кто мог писать Николаю и звать его к себе. Прочитав ещё несколько яростных угроз и обещаний бросить с крыши он нашёл лишь одно сообщение, отправленное Колей: 23:42 «Скоро буду» Это было вдвойне непохоже на него. Обычно он строчил длинные сообщения с огромным количеством «воды» и рассказами как «однажды, когда мне было десять лет я нашёл мёртвого голубя». Достоевский устало вздохнул, потёр кулачками глаза и завалился на кровать Гоголя, решив никуда не ехать и остаться тут. Ваня будет волноваться — плевать. Перевод не закончен — всё равно. Брюнет нашёл край покрывала и укутался в него, беря в руки свой телефон. Секунда и режим «полёта» включен и Дост оторван от этого мира. Тёмные волосы хаотично разметались по подушке, а глаза замерли, смотря куда-то мимо всего материального, в пустоту. Федя сгрёб в охапку вторую подушку и уткнулся в неё носом, стараясь не думать о следующем дне. Он слишком устал… ему слишком непонятно, что происходит вокруг и почему его поведение стало так резко изменяться. За окном потихоньку зажглись фонари, и в комнате послышалось тихое, размеренное сопение. Ничего, завтра он обязательно во всём разберётся.