***
Арсений не мог перестать улыбаться; он то и дело вертел в руках телефон, в памяти которого теперь хранился номер Антона. Но большую радость вызвало даже не это, а то, что Шастун не старался его избегать: да, он не воспылал дружелюбностью после пятницы, конечно, однако и убить не старался. Раз принял пари, значит, будет идти до конца. Как Арсений в этот раз благодарил его за упрямство! В аудитории было пусть и не многолюдно, но шумно. Ребята вспоминали вечеринку, делились новостями после выходных, выясняли расписание завтрашних пар и просто хорошо проводили время, потому что знали: Павел Алексеевич, как всегда, задержится минут на двадцать. Арсений любил социальную экологию, любил Павла Алексеевича с его интересной подачей материала и его умением смягчить любую острую тему шуткой, но чего он не понимал, так это того, почему каждый понедельник Павел не мог выползти из похмелья. И вроде ведь алкоголиком не был, — наоборот даже, — просто совершенно не умел пить, и уносило его с одного-двух бокалов вина или шампанского. Знал это, а в вечер воскресенья всё равно делал себе медвежью услугу, пытаясь расслабиться. Замкнутый круг какой-то, безвыходный лабиринт. Арсению Павла Алексеевича даже жалко было в какой-то степени. Он как-то слышал, что у того началась чуть ли не депрессия из-за постоянного одиночества. Вот тебе и главная несправедливость жизни: любишь — страдаешь, не любишь — всё равно страдаешь. Ужаленный собственной мыслью об этом, Арсений кинул быстрый взгляд на спину Антона, что сидел чуть впереди и левее него, и покачал головой. Как стать ближе к человеку, который тебя не понимает и не принимает, а однажды даже пидором обозвал? Антон тогда это на эмоциях выкрикнул, само собой, но всё равно... — Не улетай в грустные и мрачные дали, — рядом плюхнулась Алёна, обдав его ароматом свежих булочек и дождя. — У вас всё ещё впереди, и если ты голову сразу свесишь, то прозеваешь своё счастье. Улыбнись, Арсений, кто-то может влюбиться в твою улыбку! — Ты мне тут «Волчонка» не пародируй, — рассмеялся Арсений и на душе сразу как-то полегчало. — Стайлз милее всех, Лидия — горячее, — хмыкнула Алёна и принялась раскладывать на парте канцелярские принадлежности. — Ты вообще Тайлера Хёклина видела? — округлил глаза Арсений, — Да он вне конкуренции по степени секса! Алёна смерила его уничтожительным взглядом, а потом слегка ткнула в щеку ручкой. Спасибо хоть, что колпачок не сняла. Арсений обиженно потер место тычка, безмолвно спрашивая какого черта. — Ты мне объясни свою логику, милый. Слюни пускаешь на гору мускул, но западаешь на дрыщеватого быдловоза? Это как? Что за сбой в системе? — Он не дрыщ, — серьезно произносит Арсений, и Алёна тушуется под его взглядом. — Просто худой. И потом, предмет для слюнепускания - это предмет для слюнепускания, а Антон у меня такой один. Алёна тут же расплывается в коварной улыбке и придвигается к нему ближе, будто ядовитая змейка к кролику. — Это какой «такой», ммм? Ты у меня в романтики подался, что ли? Арсений слегка отстраняется от Алёны, заметив, что Антон кидает взгляды в их сторону. Своё имя услышал, что ли? Вот чёрт. Если он ещё и разговор уловил, то хана Арсению — от неловкости точно не сможет ему в глаза смотреть. — Такой, какой нужно. Отстань. — Ладно, мистер надутая булочка. Разговор не окончен, но он переносится на неопределенный срок. Едва лишь Алёна успела договорить, как дверь аудитории открылась и в неё бодрым шагом вплыл Павел Алексеевич. Студенты замерли: то ли трезвый, то ли наконец научился справляться с похмельем! — Всем доброго утра! Можете не садиться, родные мои, у меня для вас сразу новость. С сегодняшнего дня мы начинаем работать в парах. Я даю вам тему доклада, и через две недели вы обязаны выступить с материалом и презентацией, готовые к каверзным вопросам. Любой креатив приветствуется! Вашего мнения я не спрашиваю, потому что это обязательная программа, но я упростил вам задание: всё же работать в одиночку было бы труднее. А теперь я назову кто с кем будет работать и, следовательно, кто с кем будет сидеть. Серёжа моментально взметнул руку вверх. Павел Алексеевич, заметив это, тут же произнес: — Нет, Матвиенко, не по желанию, а по моему личному списку кто с кем. Я всё воскресенье вчера убил на составление, так что давайте без возмущений! Все еле слышно вздохнули, но спорить никто не стал: во-первых, потому что уважали Павла Алексеевича, во-вторых потому что были дружной группой, и ненависти внутри коллектива не водилось. Разве что подначки и игнорирование, — хмуро подумал Арсений, вновь мимолетно окинув взглядом спину Шастуна. — Так, Агеева Алёна, ты у нас идёшь прямиком к Димке Позову. Давай-давай, не зависай, милая. Матвиенко у нас с Ивлеевой, Илья Соболев пересаживается к... Арсений помог Алёне перенести вещи за парту к Диме и вернулся на своё место, мимоходом стараясь уловить своё собственное имя. Сердце замерло в груди, а руки похолодели: конечно же он желал лишь об одном напарнике, и если свершится его мечта, он сегодня же позовёт Антона в кафе! Вот прям вжух! и— — Шастун отсаживается к Попову, быстро, — бросает кроткое Павел Алексеевич. — и сразу. Арсений, будто в замедленной съемке, видит, как Антон закидывает рюкзак к себе на плечо, берет свои конспекты, учебник и разбросанные по всей парте ручки, оборачивается и замечает, что Арс на него смотрит. Мир приобретает нормальную скорость, Арсений поспешно отворачивает голову в сторону окна, мол, я не я, я тут вообще на птичек смотрю, и закрывает ладонью предательскую улыбку. Антон подходит к нему, с шумом сгружает весь свой малочисленный багаж и садится рядом. — Ты дозвон не сделал, — говорит вдруг Антон, — чтобы проверить тот ли я тебе вообще номер дал. — А ты дал не тот? — почему-то тоном разочарованного ребенка, у которого отобрали любимую конфетку, спрашивает Арсений. — Тебе настолько про— — Номер правильный, боже, — фыркает Антон и зачем-то толкает своим плечом плечо Арсения. — Не загоняйся так сильно, я ж не зверь. Дожили. Антон старается его подбодрить. Есть ли сказка прекраснее этой? Арсений возвращает внимание от окна к Антону, кладет руки на парту, чтобы больше не скрывать своей легкой улыбки. Шастун, правда, на него уже не смотрит: открыл тетрадь и как порядочный студент записал число и тему лекции, которую Арсений с легкостью пропустил мимо ушей. Павел Алексеевич вышел, видимо, за проектором для очередного познавательного фильма. Вот он: идеальный шанс! — Сегодня вечером прогуляемся до одного милого кафе? — интересуется он, и его голос предательски срывается под конец. За соседней партой Матвиенко подавился водой, а после умело замаскировал истерический смех под не менее истерический кашель. Настя заботливо так, с силой отхреначила его по лопаткам, и Арсений победно хмыкнул: так ему, говнюку, и надо. Друг называется. Антон же чуть задумчиво прокрутил ручку в своих пальцах (не думать о ебанных кольцах, блять, Арсений!), а потом спокойно встретил взгляд Арсения. Почему им так легко смотреть друг другу в глаза, блин? Это вообще-то что-то из разряда интимности. Не может такого быть между почти незнакомцами. Незнакомцы, которые сосались уже два раза, да, отлично, просто прелесть какие незнакомцы! Всем бы таких. — Ты спрашиваешь? — Антон мимолетно улыбнулся. — По условиям пари, я не имею права сказать «нет». Забывчивая ты графская кровь. — Не имеешь, — соглашается Арсений, — но я не совсем ещё умом двинулся, чтобы отвлекать тебя от возможных важных дел. Поэтому спрошу ещё раз: пойдешь, или у тебя уже планы? — У меня планы, — кивнул Антон, и едва только Арсений словил разочарование, добавил: — планы прогуляться до одного милого кафе с моим невыносимым одногруппником Сеней. Арсений задохнулся от возмущения, из-за чего Антон, запрокинув голову вверх, рассмеялся. Арс тут же забыл причину своей злости, залипнув на открывшейся шее с выделяющимся кадыком, на светлой коже с редкими родинками, на виднеющихся ключицах. Захотелось тут же податься вперед, языком попробовать на вкус солёная ли у Антона кожа, пройтись зубами вдоль линии пульса, расцеловать каждую родинку и оставить под скулами яркие метки. Сесть Антону на колени, чтобы было удобнее тянуться к манящей шее, чтобы было легче чувствовать дрожь наслаждения в теле под собой. У, сука. Зачем Антон такой красивый? Сплошной ходячий фетиш для Арсения Попова, ей богу. — А зачем именно в кафе? Оно какое-то особенное, для ЛГБТ-сообщества? — ворвался своим вопросом Антон в фантазии Арсения, разрушая их, как по щелчку пальцев. — Оно самое обычное. Просто там обалденный кофе и вкусная еда, и я люблю там зависать после пар, или наоборот перед ними. Антон непонимающе на него уставился. — Как это связано с тем, что ты должен привить мне понимание к лицам нетрадиционной сексуальной ориентации? — Ну, во-первых, я такое же лицо, — Арсений ухмыльнулся, погладив на пенале значок с флагом бисексуалов. — Во-вторых, я подумал, что нам сначала надо получше узнать друг друга, чтобы потом не случалось казусов. Идёт? В кабинет вошел Павел Алексеевич, и все как по команде замолчали. Однако перед тем, как проектор занесли в аудиторию, Антон чуть склонился к Арсению и прямо в ухо ему прошептал: «Идёт». Нет, ну эта каланча когда-нибудь нарвется!***
На улице активно шёл внезапный мартовский ливень, превращая остатки снега в непонятное невозможное нечто. Грязь хлюпала под ногами, как какой-то монстр из хоррор-фильмов: того и гляди восстанет и сожрет тебя без ботинок. Студенты с криками то ли ужаса, то ли веселья, выбегали из-под надежной крыши Университета, чтобы запрыгнуть в маршрутку или собственную машину, или, кому нечего было терять, чтобы прямо так добежать до дома. Арсений, как самый предусмотрительный, раскрыл над своей головой огромный темно-синий зонт и за рукав куртки притянул Антона ближе к себе. Тот не стал сопротивляться, даже наоборот: отобрал зонт у Арса, заявляя, что кто выше тот и держит. Спорить после этого не стали. Но едва они собрались спуститься по главной лестнице, им навстречу выпрыгнула симпатичная незнакомая девушка. Ну, для Арсения незнакомая: Антон приветливо ей улыбнулся и поздоровался. — Привет, Ир. Куда летишь? — Моя маршрутка скоро будет, — в противовес своим словам девушка останавливается так, будто никуда не спешит. Арсений изо всех сил старается не скрипеть зубами. — Сам куда путь держишь? Ой! — восклицает она, заметив ещё одного стоящего рядом парня: — Привет, я Ира. — Арсений. — П—приятно познакомиться. — Угу. Повисла неловкая пауза. Ира оглядела парней повнимательнее, заметила один на двоих зонтик и вдруг как-то покраснела вся, словно осознала, что отвлекла. — Вы, наверное, куда-то торопитесь, а я тут вас задерживаю своими пустыми разговорами! Ладно, я побежала. Хорошего вечера, рада была повидаться, Антон. — Пока! — Антон помахал ей на прощание, а потом чуть подтолкнул Арса вперед, чтобы тот отмер и тоже принялся спускаться по лестнице. — Чего нахмурился? Арсений выдохнул, заставив себя успокоиться. Так. Всё под контролем. Какая-то девчушка, которая явно собралась подбивать клинья к его Шасту, ещё ничего не решает. Нельзя этому позволить испортить потрясающее настроение. — Да как-то промозгло на улице, — соврал Арсений, показательно закутываясь в шарф. — Не люблю такую погоду. — Тогда ускорим шаг, — пожал плечами Антон, и, пока Арсений не успел среагировать, подхватил его под локоть и семимильными шагами потопал совершенно в противоположную от кафе сторону. — Не туда! — напополам с хохотом завопил Арс, цепляясь за Антона, чтобы не упасть при стремительном развороте. — До конца главного корпуса, потом направо до здания ТЦ, после перейдем дорогу и там кафе уже видно будет. — Вам виднее, Ваше Величество. Арсений только покачал головой на такое обращение, а потом вдруг понял, что ему как-то почти совсем и не капает на плащ. Удивленный, он кинул взгляд на левое плечо Антона и цокнул: всё мокрое. Дотронувшись ладонью до своей части зонта, Арсений надавил на неё в сторону Шастуна, силой заставляя держать зонтик ровно. Антон, опомнившись, перехватил зонт поудобнее, так, чтобы защищать их с Арсом от дождя одинаково. — Это не было романтической сценкой из фильмов, — хохотнув, произнес Антон, на что Арсений лишь кивнул. — Я правда не чувствовал наклона в твою сторону. — Для случайности ты слишком много оправдываешься, — улыбнулся Арсений и посмотрел Антону прямо в глаза, вновь наслаждаясь их темной зеленью. — Ой, Попов, просто помолчи. Арсений тихо рассмеялся, но согласно замолк. Дождь барабанил по ткани зонта, всюду сновали люди, противный мокрый холод пробирался аж под кожу, но Арсу было плевать. В его душе начал расцветать май.