Предупреждение! Особо впечатлительным и лицам не достигшим возраста 18+ НЕ ЧИТАТЬ!!! Лучше со следующей главы.....
......
Первые солнечные лучики робко заглянули в окно её спальни.
Она не видела ни солнца, ни его лучей, но чувствовала их своей кожей. Тепло. Так приятно ощущать его. И снаружи, и внутри. Тело и душа пели в унисон, наконец обласканные любовью. Спустя столько лет горького одиночества. Такое новое и непривычное чувство. Невероятное!
Казалось, что эта ночь ей лишь приснилась. Как один из тех снов, что являлись ей в периоды особой депрессии, когда она валялась в постели до полудня, не желая возвращаться в этот мир, наполненный жестокостью и криминалом. В мир, который стал куда лучше после завершения Столетней Войны, и возможно, виделся так обычным жителям. Но ей — Шефу Полиции — приходилось пересекаться с этой «действительностью» ежедневно и выслушивать кучу рапортов о невзрачных реалиях этого мира.
И ведь страшнее всего, что прикрыться от всего этого можно лишь коркой безразличия, черствости, а порой и жестокости. Спрятать свой уютный ранимый мирок внутри, как и нежность. Тоф трудно обмануть, но себе она лгать любила. Придумывать, прятаться за масками, внушать желаемое, выдавать очевидное за иллюзию и наоборот. Правдовидение для нее скорее было наказанием, чем преимуществом, ведь она лично и ежедневно убеждалась насколько прогнил мир и насколько лживы люди. А эти сны… Там все было так мило, и так безопасно. Там ее любили и ласкали… Но эти сладкие сны приходили лишь в позднерассветные моменты, когда весь остальной город уже давно был на ногах. Многие считали Тоф соней, но ей нужны эти иллюзорные моменты счастья, как воздух.
«Эх, поваляться еще немного в беспечности и помечтать!»
В голове отголоски прошедшего празднества, сконцентрированные в словах Аанга: «Ух, ты, Тоф, так шикарно выглядишь сегодня! Именинницу, поздравляю от души! Но не совершеннолетие ли ты своё сегодня отмечаешь?!»
Пусть, когда поднимется с постели — поймет, что уже не так юна, что ей уже тридцать шесть. Пусть, по жизни одиночка. В мечтах и снах она может все изменить, так, как ей хочется. И пусть, все придумано. Как же не хочется расставаться с тем сном. Сном, где она любима. И Аангом, и его юным сыном. Сном, где добилась желаемого. Сначала Буми приласкал ее и ушел, а потом она с Аангом играла в догонялки. Ух, и надогонялись! Ух, отрвались по полной от грешной земли, переплюнув твердь в своей греховности… Приснится же такое!
«Не просыпаться, даже если подадут обед. Который час, интересно? Нет, нет! Прочь реальность! Пусть, весь мир подождет!»
Но сейчас температура и смазанный угол лучей говорили ей о том, что утро очень раннее. А тело пело о том, что всё было… и было реально, хотя хмельной дурман еще не отпустил её. И в комнате кто-то был кроме нее. Неужели снова напилась и дозволила себе лишнего?! Много-много лишнего…
Гораздо больше, чем пять лет назад?!
Тоф уже морально готовила себя к всякому. Пять лет назад она очнулась в полицейском участке после лихой ночки.
Что в этот раз?
Да уж, необыкновенный выдался День Рождения. Ну, и подарок был бы впечатляющий, если бы хоть капелька сна была реальной.
Всё ещё тяжело дыша и зябко вздрагивая, она потянулась и сказала:
— Можешь считать, что продержался до утра…
Во рту пресохло, очень хотелось пить, с алкоголем Тоф явно перебрала. Собственный голос она едва расслышала из-за бешеной пульсации своего сердца. Никогда она не знала, что от удовольствия можно даже оглохнуть, окончательно потеряв ориентацию в мире, что ноги могут быть такими приятно ватными, что ими пошевелить почти невозможно, а любое малейшее движение может вызывать новую волну эйфории и растекание в сладкой истоме и неге. Похоже, это была лучшая ночь в её жизни!
— В Храме Воздуха даже не хватились моего отсутствия, — послышался голос Аанга, сдобно приправленный хрипотцой и едва заметной горчинкой.
Так это был не сон?! Тоф сдавила виски. Рано или поздно это должно было случиться. Все предрешено и предсказано. Все же не зря она столько лет дожидалась этого Воздушного Кочевника. Это празднество, его комплименты, ревность Катары. Все смешалось в кучу эмоций. Голова гудела то ли с похмелья, то ли от переполняющего счастья. Наконец он был её! Её Твинклтос! Сладкая выдалась ночь!
Тоф потянулась чтобы обнять его. Но на кровати его не оказалось. Хотя она чувствовала, что он где-то рядом в комнате. Ах, эти кровати! Как же не любила она их за то, что они «лишали ее зрения». Слава кротобарсукам, помимо сейсмозрения у нее был отличный слух. Только сейчас, когда шум в ушах и сладкая истома стали утихать, она поняла, что он тихо всхлипывает где-то недалеко внизу.
— Что-то не так? — переспросила она. Всхлипы только усилились.
— Отпусти… — прошептал он. И до неё дошло, что он всё ещё закован в металлические наручники по ногам и пришпилен к каменному полу.
— Какая бабочка в моей коллекции! Тебе не нравятся мои игрушки, Летун? — усмехнулась она. — На что ты рассчитывал, пытаясь сбежать от Шефа Полиции?!
— Вот для работы и оставь, — последовал дерзкий ответ.
Голос Аанга был каким-то нервным и почти срывался на фальцет. Наверное ему тоже не верилось, что все же отважился на измену. Одно движение пальцев, и она освободила его.
— Агась, увлеклась. Ну, ты шибко не обижайся. Я ведь не делала тебе больно? Мы так… поиграли немного.
Она улыбнулась.
— Делала… — хмыкнул он. — Не понимаю, почему ты так жестока со мной?!
Жестока? Она с трудом, но припоминала, что на своем крылатом кабане играла с ним снова в догонялки, но в этот раз была преследователем. И догнала! И повязала!
— Если бы ты не сбегал от проблем… — добавила Тоф, глубокомысленно, как всегда поучая своего бывшего ученика: — Дурная привычка! Сколько раз мне повторять, что проблемы надо встречать лицом к лицу, и решать на месте, здесь и сейчас, а не искать «обходные пути»…
— А это? Теперь можно убрать? — тихо спросил он, указывая на что-то между ног.
— Это?! Ах, да… — поняла она о чём речь, и послушный её воле браслет из метеоритной почвы вернулся на своё законное место на её руке. — Можешь считать, что это было временное решение твоей проблемы…
— Решение? Проблемы?
— Агась! Перетяжка! От скорострельности…
— А-а-а, — простонал Буми. Дрожа, он приподнялся с пола и, согнувшись пополам, встал на колени, усердно растирая между ног. Всхлипывая и чуть не плача, добавил: — Я знаю, что это не должно было быть так быстро… Но может, не стоило так кардинально? Что ты сделала с ним?
— Ой, можно подумать, Катара не делает то же самое, только своей магией Крови, — отмахнулась Тоф, его нытье начинало утомлять. «Какой же всё-таки Аанг плакса и размазня! А ведь пока не ноет, с ним так же весело, как с Соккой!» И она усмехнулась, добавив: — У меня своя магия!
— Ты уверена? А иначе точно было нельзя? — переспросил он. — Впервые вижу такой способ укрепления плоти.
Тоф разразилась смехом. И даже от этого волны удовольствия всё ещё растекались по её телу.
— Нам же надо было как-то довести дело до нужного мне конца, после третьего раза, когда ты буквально взорвался во мне преждевременно?! И как-то дотянуть до утра…
До неё донесся всхлип, словно он вот-вот разрыдается. «Ну, вот опять!»
Срывающимся на плач голосом он пробормотал: «Ты ожидала большего? Я разочаровал тебя, правда? Никому никогда не говори, ладно?!»
Он прижался к ней так по-детски, наивно и тепло. Она невольно приобняла его и улыбнулась, прикрыв глаза. Так мило, что аж сама смутилась от своей нахлынувшей мягкости. Она не привыкла к такому, и позволяла себе подобное лишь в юности. Когда вся их команда «БумерАанг» — были подростками. Но те времена прошли. Она не должна позволять себе такое! Опять… Она боялась оказаться без этого «панциря жесткости» ещё большей «плаксой и размазней», показать себя настоящей. Слишком чувствительной, а следовательно и ранимой… Глаза уже были на мокром месте. И следовало взять себя в руки…
«Конечно, ожидала большего. Агась, размечталась… Буми мне тут такого наговорил, как ты с Катарой до утра развлекаешься. А когда и сутками напролет. Но ты же человек… А я не маг Крови» — хотелось сказать ей. Но она не решилась. Да, и если быть честной с самой собой, она понимала, что после стольких лет воздержания изголодалась по ласке и плотским утехам, потому взяла все возможное, как только предоставился случай. Она упивалась этой ночью, как изможденный путник пустыни наконец добравшийся до оазиса после мучительно-долгого пути. Как же он хорош!
Кажется, Твинклтос не разделял с ней восторга. Снова стал растирать между ног и всхлипывать.
— Да, ладно-о-о у тебя еще будет шанс удовлетворить мой голод на усладу, правда учти, что с годами я все ненасытнее. Возможно, будь мне шестнадцать, всё сложилось бы ина-а-че… — нараспев сказала она. Теперь она была уверена, что стоило затеять все раньше. Столько времени было упущено!
— Но сейчас ты зрелая, рожавшая женщина. И тебе было с кем сравнивать, — вслух размышлял ее новоиспеченный любовник. — Я легко возбуждался и быстро восстанавливался, но ещё пока не умею сдерживать своё перевозбуждение. Прости, мне есть к чему стремиться.
Тоф усмехнулась, припоминая, что коронной фразой Аанга всегда была: «Мне еще многому стоит научиться». Она наклонилась чтобы поцеловать возлюбленного. От его губ пахло алкоголем.
— Всё приходит с опытом! Это лишь начало, — шепнула она ему, оценивая неплохой потенциал любовника. От физически тридцатишестилетнего Аанга она и впрямь ожидала большего. Видимо, в его расхваленной любвеобильности чары Катары все же имели место быть. Возможно, и алкоголь был не лучшим помощником для самоконтроля… «И всё же ты был лучшим…» — чуть не сорвалось с языка. Но
говорить людям гадости было привычнее ей, чем комплименты.
— С-скажи с-с каждым р-разом у меня п-получалось ведь дольше и лучше. П-правда? — немного заикаясь от волнения пробормотал он и, как ей казалось, с надеждой посмотрел на неё.
— Можно и так сказать, — непринужденно кивнула Тоф. — Но я не собираюсь играть в эти игры, как Катара: «Мне надо привыкнуть», «Давай не будем торопиться и подождем друг друга», «Нужно время и постепенность, чтоб научиться контролировать себя». Эти мягкие методы не для меня.
При этом она постаралась скопировать голос юного Аанга и Катары. Это было забавно с одной стороны и совершенно неприятно с другой. Ей неоднократно приходилось выслушивать это и сгорать от ревности.
Он что-то пробубнил несвязное, чем сразу же напомнил ей Сокку. Это заставило её вновь рассмеяться.
— На всю ночь не хватает многих, ты уж поверь… — попыталась она всё же смягчиться и успокоить новоиспеченного любовника. — Я слышала много россказней о ночах любви напролёт, о неимоверной страсти. Если честно, пока мне не повезло таких встретить. А мне так хотелось этого, хотелось быть страстно и беззаветно любимой. Чтобы любили меня больше жизни, рисковали ради меня, спасали меня. Хотя я сама не беззащитна и даже опасна. Ты не первый, кто немного разочаровал меня. Не первый, с кем мы попробовали это уладить и как-то исправить. Правда, тогда была тесьма. И было не так жестоко, но действенно. А сегодня у меня была тиара в волосах… Браслет и моя магия тоже сгодились для «перетяжки»… Это
исправило твою скорозапальность. Перетяжка сделала тебя настоящим брутальным мужиком с крепким фаллосом.
У неё аж дух перехватило. Давно она не произносила таких длинных и пламенных речей. Это было не в её характере. Обычно она ограничивалась лишь колкими фразами. Тут словно прорвало. Словно её корка отчуждения дала трещину. Это была Правда! Правда была и в том, что после подобных экспериментов ни один мужчина не вернулся к ней. Но это она предпочла не озвучивать, вовремя прикусив язык. И лишь вздохнула с сожалением.
— Но ты уверена, Тоф, что не покалечила меня? Он распух и твердый как камень до сих пор…
Зря… Смысл последней фразы полностью перекрыл значение первой. «Твердый как камень до сих пор!» Хищная ухмылка вернулась на её лицо:
— Может, ещё разок попробуем?
Ничего не отвечая, Буми метнулся к двери. Но каменный пол поймал его снова. Он упал на колени, и руки его тоже заковало камнем.
— Не убегай, пока сама не отпущу. Мы хорошо позабавились, но твои впечатления обо мне не будут полными, пока ты не поймёшь весь мой потенциал, что копился во мне все эти годы. Я столько ждала… Я могу дать фору всем этим смазливым глупышкам, что могут окружать тебя. Я могу затмить всех женщин в мире. И не только женщин… — Тоф прошествовала к нему и положила руку на его голый зад. Мысленно добавила: «Только не бросай меня…»
— Ты показала достаточно! Ты делала мне больно!
Она хохотнула и оскалилась в кривой улыбке.
— Неженка! Как многие мечтали добраться до этой сочной упругой попки… — прошептала она, придавая своему браслету фаллическую форму и сжимая его мошонку, покрытую первым пушком, словно птенчика выпавшего из гнезда: — Я знаю, тебе понравится… Знаешь, я способна на многое. На очень многое, благодаря своей магии! Тебе ни к чему искать новых впечатлений! Я тоже люблю эксперименты…
— Опять? Не надо! Хватило уже! — закричал он, голосом, граничащим с истерикой. — Мне надо вернуться! Домой!
— К своей Катаре… или к Зуко?! — не менее истеричным голосом завопила она, словно возвращаясь назад в прошлое. — Ты не бросишь меня опять!
Буми уставился на неё с недоумением.
Очередное воспоминание всплыло в её гудящей с похмелья голове…
***
— Как ты можешь, Твинклтос, жить с той, что вечно указывает, что делать, устанавливает свои правила и лезет не в свои дела? Да, она тебя даже как мужчину никогда не воспринимала! Аанг, зачем ты женился?
— Я не женился, я заключил союз… Свободный Союз, традиционный в моей нации. Это древний обычай Воздушных Кочевников и я дал клятву духам. Соединяющиеся в союз были духовно связаны теснее, чем просто муж и жена. Свободный Союз это ещё сложнее, чем брак. Мы ничем не обязаны друг другу, но духовно близки и желаем быть вместе. И кроме того быть друг другу интересными. Так было заведено. В хаосе и многоликости мира, встречая такое многообразие возможных партнеров, нужно было многое знать и уметь, чтобы удержать внимание Спутника Жизни. Но наши девушки воспитывались так, что идеально подходили Кочевникам, а юноши — Кочевницам. Они могли позаботиться о себе, но заботились друг о друге. Права и обязанности не делились на мужские и женские (в отличие от Храмов). В нашем обществе царило равноправие. Да и вообще не было обязанностей, кроме желания, чтобы твоему Спутнику было с тобой хорошо…
И знаешь, мне хорошо с Катарой, даже несмотря на то, что своей чрезмерной заботой и опекой, она лишила меня Свободы!.. Но думаю всё уладится, когда родятся дети. Катара прирожденная мать…
— Бла-бла-бла… Но пока не родила. Вы вместе с самой победы, вот тебе уже двадцать, а детей нет. Только учти, ведь любая может родить тебе, если это Свободный союз и ты ей ничем не обязан… Я знаю, тебе всегда нравились девушки постарше… Но сейчас я… — она поправила свою теперь довольно пышную грудь, затянутую в корсет, заправила локон за ушко. — Мы выросли… Ты сказал, что я хорошо выгляжу сегодня, и ты сказал это искренне…
Действительно, в тот день он так обрадовался их встрече, так сердечно обнял её и сказал, что скучал. Она думала, что вот — он тот момент, когда мечты его о женитьбе на Катаре исполнены, запретные ранее для монаха плоды вкушены, медовое время давно позади, но главная его мечта о наследниках пока так и не исполнена, а Катара уже залюбила его своей материнской любовью, … именно сейчас стоило признаться в своих чувствах и показать другие горизонты. Возродить цивилизацию Воздушных Кочевников он мог легко и быстро, а для этого не стоило ограничиваться лишь Катарой…
— Всё гораздо сложнее, Тоф. Теперь я не должен иметь отношения с другими Женщинами! Это мой принцип.
— Бла-бла-бла… Я знаю твою принципиальность. Ради своих принципов ты готов ставить целый мир под угрозу. Но я знаю и то, что ты любитель обходных путей.
— Каких это ещё? Я не собираюсь изменять Катаре с другими женщинами! Ни ради детей, ни ради удовольствия. Либо я монах, либо верный муж! Женщины другие для других!
Твинклтос умел выводить Тоф из себя как никто другой. Он порождал в ней самые сильные эмоции. И плохие, и хорошие. Иногда их «камневые отношения» начинали напоминать пылевую бурю. Когда она теряла свою устойчивую фундаментальность, то начинала «марать его в грязи».
— Думаешь, я не замечу… Ты делаешь акцент на слове «женщинами» не случайно, я слышала от Сокки, кое-что, и как твоё сердце пропустило сейчас удар. Из всех правил есть исключения, не так ли? Ты знаешь, что я знаю… Любовник Катары…
— Они никогда не были любовниками!!! — повысил Аанг голос. Забавно, что он не уточнял кто именно, хотя стоило, ведь Катара была той ещё вертихвосткой. Но все они знали, что та неровно дышала к Зуко. Маг Воды и Лорд Огня были так же «противоположности, которые притягиваются», как и Аанг с Тоф.
И Тоф решила бить по больному.
— С чего ты это взял?! Да она же самоисцеляется! Катара могла переспать с кем угодно и никто бы не смог упрекнуть её в потере невинности до брака. А ты никогда не был её Вожделением. Сам ведь знаешь. И ты никогда не посмеешь спросить её, боясь услышать ложь. Ты правдовидец, как и я. И все мы были свидетелями её интрижек с Зуко. И не только. Но ты нашёл отличный способ ей отомстить. Ты знаешь, что я знаю… Любовник Катары…
— Никогда так не говори! — прошипел он и больно сжал её руки. И впервые она узнала, насколько стальными могут быть эти «нежные» руки… Он мог делать ей больно, не только морально.
— Твой… — на последнем дыхании, выдавила она, вдруг ощущая внезапную нехватку воздуха. Легкие истошно напряглись. Виски сдавило, сердце глухо ударило невпопад. Ступни её оторвались от поверхности, контакт с родной стихией пропал. И со всем миром тоже. Осталась лишь его ярость в бешеном клубке вихрей.
— Никогда так не говори… — повторил он сквозь стиснутые зубы, но уже более спокойно. И воздух вновь наполнил её легкие, сердце гулко забилось, Аанг отпустил её онемевшие руки. — Я уже не тот наивный монашек, что не смел убить Озая. И на боль научился отвечать болью. Подавлять вспышки ярости тоже. И Зуко помог мне в этом. Уже это делает его больше, чем другом. Больше Другом, чем ты! Можешь думать обо мне что угодно. Но в мои отношения не лезь больше. Какие угодно отношения. Если тебе так занятно копаться в грязных сплетнях, считай, что Зуко отдает мне долг чем может. И Катара в этом списке. Можете обсудить это с Соккой на досуге. Вывалять меня в очередной раз в грязи.
Слеза скатилась по её подбородку.
— И возможно, ты подала мне отличную идею… — усмехнулся Аанг, продолжая моральный поединок. Грязным приёмам словесного унижения он обучился быстрее чем магии металла. — Если я и изменю Катаре, то точно не с тобой, а с моим Горячим Человеком! Поэкспериментирую. Все равно об этом уже трещат за спиной даже близкие друзья.
В тот день она раскурочила и разнесла в дребезги липовую аллею в родовом поместье БейФонг. Он лишь посмеялся над ней и ушёл к Катаре. Возможно, он лишь ответил так в ответ на ту грязь, в которой Тоф его вываляла. И тема была закрыта. Дружба с Зуко лишь крепла. А к ней Аанг относился снисходительно, как и полагалось бывшему монаху. Все приличия давней дружбы соблюдались, словно никаких ссор и не было. Но у её обид не было срока давности…
***
— Я тоже умею отвечать болью на боль так же хорошо, как и ждать… — процедила сквозь зубы Тоф, мысленно возвращаясь к происходящему здесь и сейчас в этой комнате. — Кто бы мог знать, что ждать придётся так долго?!
— Я долго ждал, но совсем не этого… — простонал Буми фальцетом, срываясь навзрыд. Он ничего не мог противопоставить ей, только извиваясь ужом. — За что ты так со мной?!
— Зуко же тоже любит так играться. Чего не стерпишь ради того, чтоб тебя любили?!
— При чем здесь Зуко?
— Не прикидывайся глупее, чем есть. И расскажи о боли кому-то другому, Твинклтос! Вы не додружились еще до такого?! Ну зато новый опыт, экспериментатор ты наш!
— Что ты сказала, Тоф? — с недоумением переспросил Буми.
— А ты думал он с тобой только так «дружит»?! Нет, наш Зу-Зу совсем плохой мальчик! Мне приходилось стерпеть от него и не такое. Приревнуешь или побежишь жаловаться к своей мамочке, Аватаришко?!
Минутная тишина звенела в ушах. Или это еще пьяный дурман не отпустил?
— Я не он! И терпеть подобное не намерен! — выкрикнул Буми.
— И что же ты сделаешь?
Любовник приложил максимум усилий, чтобы вырываться из каменных оков. Она слышала как скрипят кости в суставах. Мог бы и магией Земли воспользоваться. Тоф едва могла контролировать свою магию, он же не пользовался совершенно…
— Отец расстроится, если узнает. Он очень высокого мнения о тебе, Тоф. Говорил единственная «не замаранная»… Что остальные друзья ещё хуже?
На миг Тоф опешила. Осознавая, что перед ней вовсе не тот кого она желала долгие годы слишком сильно, на кого обижалась и жаждала мести, за отказ. Не Аанг!
— Буми… — прошептала она, только осознав, что перед ней вовсе не Твинклтос из её снов и воспоминаний, протянула дрожащие пальцы к его лицу, убедиться в отсутствии окладистой бородки. Но тот боднул её больно и чувствительные пальцы лишь запутались в его густой копне волос, потому как он отвернулся.
— Если узнает мама… Она будет в ярости.
От происходящего хотелось и плакать и смеяться. Что не было никакой погони на крылатом кабане? И поймала она, и сношалась всю ночь вовсе не с давней своей зазнобой? Зато всплыли воспоминания о том, как юный воздыхатель вернулся к ней поздно вечером и они пили вместе, читая письмо Аанга.
О, духи! Она лишила мальчика невинности во всех смыслах, делая это отнюдь не ласково, можно сказать насильно. Как его еще хватило на всю ночь? Девственника? Пьяного?
Ей не было прощения.
Буми не оставлял попыток освободиться. Упрямый и отчаянный! Весь в отца… У Аанга хороший наследник. Но похоже он уже готов сбежать, оторвав себе с мясом руки, вырываясь из каменных наручников.
— Ты, конечно, тоже можешь уйти от меня к Катаре… Она лучший лекарь! — с наиганной издевкой произнесла она, освобождая его от оков. Но с содроганием в собственном сердце, потому что реальность произошедшего вдруг нахлынула на неё, смывая остатки ночного безумия. Перетянуть металлом член мальчишки и пользовать его до утра — это было не лучшим и слишком болезненным уроком. Для первого раза особенно! Захочет ли он после такого второй? Скорее никогда. После такого не захочется отношений ни с кем. Одним разом она исковеркала его не только физически. Это еще и моральная травма на всю оставшуюся жизнь. Возможно ли еще что-то исправить?
Может эта «нравоучительная мамаша» — Катара — в чем-то была права, и стоило мягче и с терпением относиться к таким «неженкам»… Но по-другому Тоф не умела! Так и не научилась. Да и не особо пыталась. Ведь и её метод дал плоды. Ведь благодаря стараниям Тоф Аанг покорил землю, накачал мускулатуру, стал мужественнее и упорнее, стал Победителем в конце концов!
Вот чего не стоило… так напиваться… чтоб запутаться во времени и иллюзиях. Хотя трезвой она бы никогда на такое не решилась. Не позволила бы себе… ни с Аангом. Ни тем более…
Буми — её Аангелочек, её «заботливый нянь». Он был тем милым добрым человечком, что дарил ей своё тепло и внимание. Тем самым, что удивительным образом сочетал в себе качества самых дорогих ей мужчин — Сокки и Аанга. Он был тем, кто мог бы сделать её счастливой. Хотя бы в тайне. Хоть мимолетно. Но вероятность этого, что была так мала прежде, сейчас буквально испарялась с той же скоростью, с какой отсчитывали мгновения разбивающиеся о каменный пол слёзы.
— Маме никогда точно не скажу.
Мне легче остаться инвалидом, чем рассказать ей.
Когда он разрыдался окончательно, она тихо с замиранием сердца спросила: «Ты когда-нибудь сможешь простить меня?!»
— …
Уйду и никому никогда не расскажу…— прошептал Буми, как клятву.
