"Родственные" чувства

По рассказам Джонни — люди умели удивлять. Мэвис никогда бы не могла подумать, что у неё под носом был такой мир, наполненный чем-то совершенно невероятным и потрясающим. Там каждый день можно было узнать что-то новое, такое интересное и непривычное. А Джонни был прекрасным рассказчиком, и девушка была невероятно, просто необычайно, рада тому, что он вернулся… Точнее его вернули. Вернул. Папа. Он сделал для неё невозможное — каждый раз делал. Всё только для того, чтоб она была счастлива и ни единой слезинки не пролилось из её глаз. Особенно из-за него. Папа был таким заботливым, чутким и понимающим, а объятия его — самыми теплыми и крепкими… Он был для неё всем, а она так глупо увлеклась новым, что совсем забыла о старом. О прошлом, когда были только он и она. Мэвис решительно толкнула оконную створку, вдыхая прохладный ночной воздух, и превратившись в летучую мышь, тенью юркнула в объятья ночи. Она собиралась все исправить, и немедленно. Сделав несколько кульбитов, и понежившись в мягких лунных лучах, Мэвис сделала резкий поворот, влетая в предусмотрительно открытое окно отцовской спальни. Дракула отвлёкся от каких-то бумаг лежащих на столе, и повернулся к дочери которая уже успела превратиться обратно. — Пап! Погода сегодня просто супер, может полетаем? Давно мы уже не оставались вдвоём… — Мэвис поперхнулась на некой двусмысленности последней фразы, но воодушевления не убавила. — Я…я сегодня что-то устал, мышка моя. Давай потом? — Дракула вздохнул, отворачивая от неё, такой весёлой и светлой, лицо, горько усмехаясь. Мэвис удивилась его реакции, и сделала шаг вперёд, касаясь его плеча. — Что-то случилось? Я волнуюсь… — Мэвис закусила губу, чувствуя боль и печаль от чего-то повисшие в комнате. — Нет, все хорошо, комарик, просто… — Дракула отошёл к кровати, присаживаясь на её край. Мэвис осталась на месте, не понимая в чем дело… А затем улыбка спала с её губ. Фиолетовая дымка окутала тело Графа, и вот уже на чёрном покрывале восседала, несколько потрепанная, аспидно-чёрная, летучая мышь. Вот только… Мэвис не сдержала судорожного вздоха — крылья её представляли один сплошной ожог, а перепонки были изорваны настолько, что живого места не осталось. Было заметно что прожженные раны уже довольно старые, но… — Почему они не зажили? Как же регенерация? — задохнулась вопросам Мэвис, неосознанно делая шаг вперёд. В груди её все сжималось от боли и жалости. — Пап… — в голосе её чётко были слышны слёзы. Это все из-за неё, она всему вина… — Слишком сильны увечья. Вампиры тоже не всемогущи… — Дракула, уже в обычном своём облике, стоял рядом с кроватью. На лице его читалось сожаления от того, что ей пришлось всё это увидеть. Он не мог тогда поступить иначе, так зачем сейчас ворошить старое? Что сделано — то сделано, и он не капли не жалеет. Все это ради неё, а значит оно того стоило… От мыслей его отвлекло мягкое прикосновения холодных рук к его плечу. — Я хочу посмотреть… — голос её был надломленным и в нем было сколько мольбы, что Дракула точно задохнулся, если бы мог. — Не в коем случае — на сегодня тебе и так хватит впечатлений, мышка моя, — он не хотел видеть её слез и слышать боль в голосе. Она не смела винить себя — это был его, осознанный, выбор. Но Мэвис лишь упрямо прижалась щекой к его спине, опутывая руками его талию. — Пожалуйста… — совсем тихо и жалобно. Руки её нежно гладили его ребра. — Прошу… — Дракула не выдержал. Не смог сопротивляться ей. Плащ с шелестом упал на пол, туда же последовали пиджак и рубашка, вырванные с корнем пуговицы с перестуком посыпались на пол. Мэвис содрогнулась от жалости, в груди её стало горько-горько, словно это на её спине и плечах тонкой паутиной переплетались жуткие шрамы, будто причудливое растение. Больно. Дракула устало опустился на чёрное покрывало, а Мэвис с ногами забралась позади него, не отрывая взгляда от шрамов. Мерзко? Нет. Противно? Ни капли. Жалко? Уже ближе. Мэвис коснулась пальцами, обычно гладкой, кожи, чувствуя как отец вздрогнул от её прикосновений. — Больно? — не в силах говорить громче, шепнула Мэвис — Страшный? — хрипло, горько, так…неправильно? Понимание от чего-то резко накатилось волной, словно чем-то тяжёлым ударили по голове. Вместо ответа Мэвис вдруг резко подалась к нему вперёд, ладонями исследуя прохладный рельеф мышц, чувствуя его боль. Это всё она, из-за её глупостей он лишился полётов. Летучая мышь без крыльев… Мэвис прижалась к нему ближе, покрывая спину лёгкими поцелуями, впитывая частичку его горечи. Самый лучший, самых любимый. Он подарил ей себя, отдаваясь до конца для неё. — Нет…нет-нет-нет, не говори так… — шептала Мэвис, словно в лихорадке. И совсем уж не в тему: — Я не смогу без тебя. Ты нужен мне. Я… –"Люблю тебя?» — но этого уже озвучивать не пришлось. Он и так все понял от её прикосновений, от её поцелуев, заботы, тоски. Он лишился своих крыльев. Ну и что? Это все ради неё. А она и сама не прочь стать его крыльями. И это гораздо лучше.