Гарри Поттер и магия Востока

Гарри-Ильнур, заняв свое место за столом «вороньего» факультета, пожав руки всем желающим (многим по два раза), тут же принялся с интересом оглядываться по сторонам. Староста горячо поприветствовал «новое пополнение» колледжа, как и декан — невысокий профессор заклинаний Филиус Флитвик, отсалютировал мальчику бокалом. Мальчишечий взгляд упал на преподавательский стол где восседало множество пока еще неизвестных ему взрослых — учителей. В самом углу сидел великан Хагрид, который и привел первогодок в замок. В центре стола стоял большой золотой стул, очень напоминавший трон, на котором восседал Альбус Дамблдор — директор школы собственной персоной, длиннобородый и седой, чуть отдаленно напоминавший древнего восточного мудреца. Гарри не очень понравился «трон», так как выделение директора от основной массы студентов (по крайней мере у них) считалось нехорошим знаком. Их директор, Данис, всегда неукоснительно напоминал своим ученикам — они ничем от студентов не отличаются, так как пока ты стоишь и дышишь на этой земле, ты продолжаешь учиться — даже у камня под ногами или у ветра в вышине. Распределение медленно подходило к концу, и Ильнур, изрядно оголодав, уже с нетерпением смотрел в золотую тарелку. Помимо него на факультете рядом с ним будут учиться Энтони Голдстейн, Майкл Корнер, Стефен Корнфут и Кевин Энтвистле. С близняшками будут учиться Изабель МакДугал, Су Ли и Лиза Турпин. Наконец последний распределенный пошел к своему месту за факультетским столом, а профессор МакГонагалл унесла табуретку и Волшебную шляпу. А директор встал, чтобы официально поприветствовать учеников. Гарри-Ильнур ожидал всего, но не… —Добро пожаловать! — произнес старик, приветственно распахнув объятия. — Добро пожаловать в Хогвартс! Прежде чем мы начнем наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Все, всем спасибо! Ильнур «внутри» громко завопил от ужаса. А тут вокруг все засмеялись и зааплодировали, принимая шутку на свой счет. Но тут вкусные запахи наполнили весь Большой зал; повсюду раздался звон посуды, ножей, ложек и вилок, стук кубков, и мальчик отвернулся от преподавательского стола, и повернул голову к факультетскому столу. На столе, на сначала будучи пустых золотых тарелках, появилась вкусная, с пылу с жару, еда… *** Гарри положил на тарелку кусок любимой им бараньей ножки и приправил кисло-сладким соусом из соусницы. Затем провел над блюдом с едой рукой, на которой было надето кольцо-перстень с крупным изумрудом, и который просканировал снедь на наличие посторонних примесей, удовлетворился тем, что ничего не нашлось (и камень в кольце не поменял цвет), и начал есть. Подарок этот был знатным, и исходил от Наби. Хотя был и труден в изготовлении, но восточное отделение артефакторов постаралось на славу — определитель всех известных ядов и вредных веществ был готов как раз к его отъезду в другую школу. Триада учителей настоятельно советовала чтобы Ильнур носил это украшение постоянно. Как раз были съедены первые блюда, утолен первый острый голод, большинство присутствующих заговорили между собой. Факультет Райвенкло не стал исключением — все новенькие перезнакомились друг с другом и с факультетскими старшекурсниками. И сейчас говорили о семьях и о местах в Англии или в других странах, где все выросли или где путешествовали. Гарри-Ильнур не сдержался, и красочно рассказал всем о Стамбуле, о Востоке, невольно заставив при этом заслушаться своим рассказом полстола, но при этом скромно упомянул лишь о том, что воспитывался там тремя волшебниками-магами (без имен, конечно). И ни слова не сказал о Школе, при которой, собственно говоря, и вырос. Девчонки Патил поступили так же, как он — рассказали об Индии, об отце и матери тоже не пожелав обнародовать тот факт, что они часть школьной программы уже успешно одолели и закончили. Когда все наелись первыми сытными блюдами — в смысле съели столько, сколько смогли съесть и вместить в себя, тарелки вдруг опустели, снова став идеально чистыми и так ярко заблестев золотом в пламени свечей, словно на них и не было никакой еды — как и в самом начале вечера. Но буквально через мгновение на них появилось сладкое. Мороженое всех мыслимых видов, яблочные пироги, фруктовые торты, шоколадные эклеры и пончики с джемом, бисквиты, клубника, желе, рисовые пудинги… Ильнур тут же начал искать привычные ему турецкие сладости. Даже очень любимое им мороженое было проигнорировано — не хотелось. Найденный рахат-лукум больше всего устроил парня, и он начал наслаждаться вполне пристойно приготовленной сладостью. Гарри-Ильнур согрелся, наелся, размяк и ощутил, что у него начинают слипаться глаза. Похоже, это происходило и со всеми — постепенно все разговоры стихали, ребята сбавляли тон, зевая, и постепенно звуки сбавили свою мощь до минимума. Это заметил и глава школы: — Хм-м-м! — громко, демонстративно прокашлялся Дамблдор. Все нехотя обратили на него свое внимание. — Теперь, когда все мы, наконец, сыты, я хотел бы сказать вам еще пару слов. Прежде чем начнется семестр, вы должны кое-что усвоить. — Сейчас он походил не на главу, а на такого ласкового «папашу», порицающего и наставляющего своих детей. Но что-то внутри Гарри-Ильнура говорило ему о том, что старик с ними не искренен. — Первокурсники должны запомнить, что всем ученикам без исключения (!) запрещено заходить в лес, находящийся на территории школы. По просьбе мистера Филча, нашего школьного смотрителя, напоминаю, что не следует творить чудеса и заклинания на переменах. А теперь насчет тренировок по квиддичу — они начнутся примерно через неделю. Все, кто хотел бы играть за сборные своих факультетов, должны обратиться к мадам Трюк. И, наконец, я должен сообщить вам, что в этом учебном году часть коридора на третьем этаже закрыта для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью… Гарри внутри скептически хмыкнул: более прозрачного намека на проникновение на третий этаж он еще не слышал. Староста совсем рядом бурчал о том же — зачем «это» надо было говорить вслух?! — А теперь, — провозгласил еще более радостно Дамблдор, — споем школьный гимн… Гарри внутри, едва услышав первые, «драгоценные» ноты, пожелал провалиться куда поглубже в землю… *** С трудом выдержав это жуткое хоровое пение, Гарри-Ильнур с нетерпением ждал того момента, когда можно было покинуть сие сборище. И, наконец-то их начали собирать старосты, намереваясь отвести их в факультетскую гостиную. Они дисциплинированно поднялись по движущимся лестницам, затем на одном этаже прошли сквозь замаскированный под фальшивый гобелен потайной ход, потом поднялись вверх по винтовой лестнице. Так они оказались в башне, третьей по высоте в Хогвартсе после Астрономической и Гриффиндорской — или «львиной», как его называли студенты Райвенкло. Перед ними из бойниц открывался захватывающий вид на близлежащие темные горы и озеро которое сейчас отражало звезды и туманное ночное небо. Поднявшись по винтовой лестнице, новички оказались перед дверью, у которой нет ни ручки, ни замочной скважины: сплошное полотно из старинного дерева и рядом был бронзовый молоток в форме птичьей головы. Староста постучал дверным молотком по двери и таинственный голос спросил: — Без чего ничего никогда не бывает? Многие наморщили лбы, а Ильнур почти сразу выпалил: — Без названия. — Верный ответ, проходите… — откликнулся тот же бесплотный голос, и в двери появилась затейливая ручка. Староста, найдя в толпе новичков Гарри, приветливо кивнул ему и проговорил вслух: — Да, Гарри, молодец; чтобы войти в гостиную, вам просто нужно ответить на заданный вопрос. Если вы не знаете ответа, то стоит подождать того, кто знает. А теперь — идемте дальше. Стены в гостиной прорезывают изящные арочные окна с шелковыми синими занавесями. Куполообразный потолок расписан звездами. В нише напротив входа к спальням находится мраморная статуя Ровены Райвенкло. Строго и красиво. Еще везде стоят столики, пуфики и кресла. Староста показал путь девочкам в их спальню, и Гарри-Ильнур расстался с близняшками Патил. Затем они пришли в свою спальню, где практически молча устало разделись и улеглись в мягкие постели, оставив все вопросы до завтра. Гарри был среди тех, кто первым задернул полог. *** Поттер дождался, когда соседи захрапят, и зажег в ладони малюсенький огонек — достаточный, чтобы увидеть страницу, и недостаточный — чтобы разбудить соседей. Тяжелый том быстро перекочевал из чемодана на мальчишеские колени, и Ильнур погрузился в самое любимое — чтение восточных премудростей… *** Утром Гарри-Ильнур проснулся первый в спальне, и тихо, чтобы не разбудить соседей, привел себя в порядок, оделся, взял обувь и книги, и спустился в гостиную, где вчера заметил укромный уголок — место рядом с окном. Вид из арочного окна на алевшие в рассвете горы уже был сейчас такой, что дух захватывало, и мальчик, вместо чтобы прочитать новую главу, начал смотреть через стекло. Спальни постепенно пробуждались; первые, совсем еще сонные студенты, явно с трудом сбрасывали оковы сна и дремы, и будили соседей по койкам — чтобы те не проспали первый день занятий. Ильнур, слегка улыбнувшись, оторвался от созерцания утренней красоты природы, и уставился в книжку. Девочек он скоро сегодня не ждал, и поэтому двинулся на завтрак в полном одиночестве. Вторыми после него на завтрак явились Стефен и Майкл. Они вчера зацепились языками на почве квиддича, и даже сейчас оживленно обсуждали команды, командную игру и тактику. Но Гарри-Ильнур сейчас не стал вслушиваться в речь парней — Флитвик начал раздавать расписание…