Гарри Поттер и магия Востока

Ильнур с тоской уставился на вид за окном. Сейчас там все было безрадостно серым, темным, тяжелым и мокрым, к тому же по стеклам хлестал снег вперемешку с водяными каплями дождя, и выходить куда-либо из замка не хотелось. Падма и Парвати тоже скучали сейчас рядом, и лениво обсуждали прошедший урок трансфигурации. — Девчонки, — неожиданно вклинился в разговор парень, — вам школьные сплетни еще не надоели?! — Да как они могут поднадоесть? — хором ответили вопросом на вопрос близняшки. — Тут же все самое-пресамое интересное! — Ладно… Меня кое-что тревожит, — окончательно перевел тему со сплетен на себя мальчик, — зачем нам подливают в еду зелья? — Ага… — Достало, — добавила к сестринскому согласию Падма свое. — Но мы, — переглянулась она с сестрой, — не знаем. — Я догадываюсь, зачем, — сказал Гарри-Ильнур уверенно, — директор считает, что я попал не в ту компанию и не на тот факультет. — Он хотел чтобы ты попал к львам?! — иронично спросила Парвати, прекрасно зная характер друга. — Он, что, правда так и думал?.. Ну, вот дает! Ты же от природы более любопытный, чем храбрый! Любопытство тебя гонит вперед, к изучению все новых и новых горизонтов и аспектов. Ты предпочитаешь тень — и находиться за спинами, а не свет и — «только вперед». — Придурок, — хмыкнула Падма. — Хотя… Ты же «Мальчик-который-выжил». Сирота… — Но у меня уже есть заботливые и любящие меня люди, — сказал Ильнур спокойно, — да и вообще — то, что я выжил тогда, во младенчестве — чистой воды случайность. Зачем я директору — этот вопрос пока без ответа… Девочки-близняшки синхронно пожали плечами. *** Некий… знак-полунамек Ильнур получил в День Всех Святых. Хэллоуин начался для них с запаха тыквы поутру. Сонно зевая и потягиваясь, мальчик заставил себя подняться с кровати и привел себя в надлежащий порядок. И одним из первых спустился в Большой зал, который был уже празднично украшен мигающими резными тыквами со свечками внутри и стайками летучих мышей. Девчонки тоже уже сидели за столом и завтракали. После случая с отравами блюд их отец озаботился такими же «подарочками» — что были и у Гарри в достатке, и сейчас все трое уже очень даже неплохо разбирались в подмешанных им зельях — и ели только то, что было «чистым». После всех школьных занятий они снова спустились в Большой Зал, на пир. Веселый шум, звуки передвигаемой посуды и столовых приборов, говор многочисленных голосов, шорохи и смех сопровождали большой праздничный пир. И это все длилось до тех пор, пока в зал не ворвался Квиррелл, их преподаватель по защите от темных искусств. Странный тип, — как едко характеризовали его и девочки, и сам Гарри-Ильнур, который пару раз ловил на себе странный взгляд его темных глаз. Квиррелл будто бы прикидывал что-то на его счет, высчитывал, и поэтому мальчику преподаватель сильно не нравился, и, к тому же, преподавал он плохо, чаще всего давая несуразные письменные работы и тесты вместо практики. Его фиолетовый тюрбан сбился набок, а на лице читался откровенный страх. Все собравшиеся в зале единодушно замерли, глядя, как Квиррелл со всех ног подбежал к креслу профессора Дамблдора и, тяжело опираясь на стол, выдавил из себя: — Профессор… там… там… Тролль! И «храбрец» распластался на полу, пребывая в глубоком обмороке. В зале быстро поднялась суматоха и паника. Кое-кто заорал от подступающего страха. Понадобилось несколько громко взорвавшихся ярко фиолетовых фейерверков-искр, вылетевших из волшебной палочки профессора Дамблдора — чтобы снова вокруг воцарилась тишина. — Старосты! — прогрохотал Дамблдор. — Немедленно уводите свои факультеты в спальни! Все бы хорошо — если бы сами старосты соблюдали все нужные правила, и пропускали бы «маленьких», то… А сейчас — каждый сам за себя. *** Гарри-Ильнур с девочками застряли опять-таки на чертовых лестницах, упрямо меняющих свое направление не туда, куда надо. Лестница поехала вбок, а не прямо, как должна, и ребятам пришлось сойти на не том этаже. Первой, кто сообразил, что они находятся на запретном третьем этаже, была Парвати. Падма вплотную прижалась к парню. Девушка начала дергать Ильнура за рукава ученической мантии и говорить, что отсюда надо бы уйти, и поскорее. — Да что такое?! — взорвался в конце-концов парень, и близняшка быстро проговорила: — Ильнур… кажется, мы в запретном коридоре… на том самом, на третьем этаже. Мальчик быстро оглянулся; стены темнее и пыльнее, чем в обыкновенных коридорах, а еще вдобавок плохо освещен. Факелы на стенах чадили и испускали дымные следы, едва давая пламя. Но тут трем юным колдунам стало не по себе — откуда-то послышались незнакомые, тяжелые шаги, и дети побежали… *** Они добежали до конца коридора, и уперлись в большую, массивную дверь. Та не поддавалась, несмотря на совместные усилия троицы. В итоге, Гарри-Ильнур с помощью заклинания Алохомора смог распахнуть ее. И они с облегчением ворвались вовнутрь и закрыли ее за собой. Но почти сразу они все поняли — почему школьникам категорически запрещалось входить в этот коридор. Им в глаза смотрел гигантский нескладный пес, заполнивший собой весь коридор от пола до потолка. У него было три головы, три пары вращающихся безумных глаз, три носа, нервно дергающихся и принюхивающихся к незваным гостям, три открытых слюнявых рта с желтыми клыками, из которых веревками свисала слюна. Ильнур, как и близняшки Патил, оцепенели от шока. Они в жизни еще не встречали цербера или кербера… И они поступили, разумеется, как и все дети — дружно заорали от ужаса и шока, и рванули прочь из коридора со всех ног, забыв и о тролле, и о преподавателях, возможно готовящихся их поймать и наказать снятием баллов… Сломя голову, они пролетели по коридору, снова вступили на движущийся пролет лестницы, и та двинулась вверх. *** Отдышались все трое лишь в гостиной. Все студенты колледжа перенесли угощения и напитки сюда, и сейчас празднование закипело с новой силой. Гарри-Ильнур даже не смог вспомнить с первый попытки — лаял им в спины пес или нет… — Вы видели? — первой нарушила молчание Парвати, — пес охранял люк под ногами! — Ага, — мальчик, хоть и смутно, припомнил о том, на чем стоял цербер. Тогда его интересовал немного не пол, а острые зубы в трех мощных пастях. — Но, знаешь ли, это не наше дело. — Да, — закивала с жаром Падма, — меньше знаешь — крепче спишь. Парвати чуть надулась, но настаивать на своем не стала. Гарри и сам почувствовал себя неловко, когда девушка упомянула люк. На миг в нем вспыхнуло любопытство, но здравый смысл внутри победил, заткнув сладкий голос, ведущий к неприятности — зачем ему лезть туда, куда не просят, и, к тому же, подвергать себя и друзей опасности! Он не такой. Тем более цербер… Зачем он в школе, полной детей? Почему? Кто его привел сюда?! Ответ напрашивался один, и очень нехороший.