Гарри Поттер и магия Востока

Ильнур оторвал свой взгляд от очередной страницы древнего трактата — чтобы посмотреть на заходящее за горизонт солнце. Закаты здесь были гораздо красивее, чем в Англии — когда он любовался ими с высоких хогвартских башен. Теперь на его груди висел полумесяц — ему наконец позволили сделать выбор, и он окончательно стал «своим» в Стамбуле. Сестры Патил, Падма и Парвати, уехали вчера, а он уже скучал по ним — таким веселым и озорным. Но он знал — они уехали готовиться к школе, к новому учебному семестру… да и ему самому, впрочем, тоже было пора собираться в дорогу. Осталось всего две недели. Лето стремительно кончалось. Наби, который тоже сидел рядом с парнем, и тоже, не отрываясь, глядел в книжный лист с печатными символами, все-таки заметил «краем глаза», что подопечный уделяет книге гораздо меньше времени, чем обычно. — Ильнур… — тихо позвал его мужчина-пророк. Называемый откликнулся не сразу. — Ильнур! — чуть громче проговорил прорицатель призывая его. Мальчик дернулся, и перевел свой рассеянный взгляд на мужчину. — Да, Наби? — Ты грустный… уже вторые сутки с отъезда девушек. — Заметил Наби. — Как мне не быть печальным — скоро снова в эту школу… — Магический контракт, смею тебе напомнить. Скоро, впрочем, ты сможешь от него отделаться… Подожди до третьего курса. Уже не долго осталось. — Два года… До-о-олго, — протянул с тоской мальчик, наконец-то откладывая книгу в сторону и закладывая в ней страницу на которой он остановился. — Ждать… — Весы хороши взвешиванием, а все остальное — вовремя.* — Мягко сказал мужчина. — Так что не горюй… Кстати, завтра мы отправимся за покупками, а через три дня — улетаем. — Хорошо… *** Как ни странно, Наби остался с ним — чтобы проводить прямо до поезда. Обычно мальчика смело оставляли одного, а маги уезжали, доверяя ему, но сейчас мужчина как никогда твердо был уверен в том, что с парнем что-то произойдет, и явно не хорошее, и сослался на то, что обязательно проводит Ильнура, и, если надо, последует за ним даже в школу. А сейчас они оба занимали гостиничный номер, коротая время за чтением книг и изредка гуляя по Косому переулку. *** Однажды они оказались рядом с магазином «Флориш и Блоттс» — нужно было докупить книги, да и Наби с удовольствием рылся в старых магазинных запасниках и хранилище. Подойдя к магазину, двое, к своему изумлению, увидели просто огромную толпу у входа, рвавшуюся внутрь. Причиной этому была, очевидно, огромная вывеска на двери и в витрине: «Златопуст Локонс подписывает автобиографию «Я — ВОЛШЕБНИК» сегодня с 12.30 до 16.30». Ильнур, с неудовольствием, развернул список книг, приложенный к письму из Хогвартса, мигом вспоминая о таких же пунктах (и книгах). — Ну, пошли посмотрим, — проговорил Наби ровно. Мужчина первым пересек порог книжного магазина. Ну и толчея! Магазин был забит покупателями — в основном это были женщины возраста «к сорока». У входа затюканный волшебник без конца повторял: — Спокойнее, леди, спокойнее! Не толкайтесь! Пожалуйста, аккуратней с книгами! Прорицатель самыми кончиками пальцев взял одну за корешок… пролистал… Скривился и быстро положил на место. — Пойдем, Ильнур, — все так же спокойно обратился к парню он, — не стоит тратить на это деньги… Купим лучше обычный учебник ЗоТИ за второй курс. Мальчик с готовностью кивнул, и они взяли обыкновенные школьные книги вместо «бульварного» чтива, иногда оглядываясь на автора. Автор — Златопуст Локонс, выглядел слащаво: длинные, волнистые волосы цвета спелой пшеницы, голубые глаза, придающие ему глупый вид, одежда — подобранная с изыском и вкусом, намеренно вычурная и богатая, подчеркивающая его значимость. Наби и Ильнур очень быстро расплатились за покупки — все в очереди ожидали получения автографа непосредственно от автора, и покинули стены книжного. Они вовремя покинули эти стены — как раз начиналась потасовка между семьей Уизли и семьей Малфоев… *** Через двенадцать дней они с Наби и чемоданом стояли на платформе. Предстояло пройти через ограничительный барьер между девятой и десятой платформой. Но тут выяснилась одна интересная вещь — барьер почему-то не пустил их! Это был теперь не барьер, а сплошная голая стена! Наби, хмыкнул, и пальцами сотворил какую-то хитрую вязь чар (или рун). Честно — Ильнур уже начал потихоньку паниковать. Но тут стена-барьер едва видно засветилась зеленым, и пророк удовлетворенно кивнул сам себе. — Ильнур, пошли. Теперь можно идти. Мальчик и мужчина теперь без помех прошли через барьер к поезду. — А что происходит? — не выдержав, полюбопытствовал парень. — Какое-то существо заблокировало проход, но ты более не беспокойся, — беспечно махнул Наби, — я его дезориентировал. — Ла-адно, — протянул Ильнур. В купе его уже встретили близняшки, и прорицатель покинул его, оставляя «в надежных руках». Происшествие на платформе тут же было забыто. *** — Как остаток лета? — поинтересовалась Парвати у мальчика. — Скучно, — честно сказал парень. — Книги в основном читал… Кстати… Они продолжили свой путь, коротая время за разговорами. Поезд нес их к замку, который снова станет им домом до июля. Зашел разговор их о и Косом переулке… о сцене во «Флориш и Блоттс». Оказывается, ее расписали в «Пророке». — Локонс повел себя безобразно, — сказал Ильнур, прочитав в старом номере о мордобое и «возлияниях» Локонса. — Мерзость. — Он, кстати, у нас преподавателем будет. Защиты от темных искусств. — Сказала Парвати. Ильнур тут же поперхнулся глотком бозы** и напиток попал не в то горло — Падма постучала ему по спине. Откашлявшись, он с изумлением уставился на девочку: — ЧТО-О-О?! *** Слова близняшки подтвердились: противного блондина он заметил за преподавательским столом. Впрочем, не он один выглядел мрачно — зельевар тоже, судя по виду, мечтал, как минимум, закатать позера в асфальт. Все прошло как обычно — распределили первоклассников, директор выступил с краткой речью и начался пир. Ильнур терпеливо стал выискивать на столе продукты, которые не запрещено есть религией. Но тут поверх говора многих голосов, звона вилок, ножей и ложек, шума и скрипа мебели мальчику послышалось еще кое-что… Случилось одновременно несколько вещей. Золотой массивный браслет на руке мальчика, предупреждавший хозяина (иначе — носившего его на запястье) об опасности, нагрелся и стал натирать кожу. И Ильнуру послышался вдобавок страшный шорох и шепот. Голос был такой… странный, так отличался от привычных ему, знакомых голосов, что у него по спине пробежали противные мурашки: — Иди… иди ко мне… дай мне схватить тебя… разорвать… убить… Вилка со звоном упала из пальцев, но так как вокруг было шумно, никто ничего особо не заметил. Ильнур сглотнул. — Ильнур, ты чего? — дернула его за рукав Падма. — Ничего, — парень быстро взял себя в руки, овладел собой, и снова взял вилку в руку. Браслет на руке был противно горячим, и кожа под ним противно зудела. — Показалось, наверное… Слышать чужие голоса — плохой знак. А еще, похоже, только он его и слышал — никто вокруг, как он, пристально не прислушивался к звукам извне. Решив, что это стоит написания экстренного письма на восточную родину, Ильнур снова налег на еду…