Уродство

      — Хелин! — улыбка отца заставила сердце затрепетать от радости. Так и хотелось обнять и почувствовать этот запах дома и тепла.       — Папа, — срывающимся голосом прошептала дочь.       — Берегись, милая, — отец продолжал улыбаться, но смотрел уже не на нее, а прямо.       — Мама? Мама, нет, — девушка наблюдает, как женщина поднимает пистолет.       Выстрел. И тело валиться на землю.       — Нет, — девушка идет к отцу. В руках оказывается пистолет. Взвод, выстрел. Мать и дочь одновременно падают на землю. Одна в крови, другая в слезах.       — Папа.       Маленькая слеза стекает по щеке и впитывается в подушку. Ты ничего не чувствуешь, когда сидишь перед инструктором и выслушиваешь его ругань о том, что ты бездарность и никогда не пройдешь данный этап. Но ты за один день по нескольку раз проходишь пейзаж, а потом засыпаешь с картинками перед глазами, тебе уже становиться страшно. Потому что снятся твои страхи. Ты просыпаешься, плачешь, снова засыпаешь и видишь их, и так до наступления утра.       — А у нас такого не было, — Мэт зевком растянула конец предложения. Совещание, видимо, закончилось не очень хорошо. — Мы проходили только один раз в день.       — Помнишь же про сокращенные сроки? — Хелин потерла глаза и направилась в сторону столовой. Срочно нужно выпить кофе, иначе она уснет прямо в «кошмарном» кресле.       — Не думаю, что увеличить сроки первого этапа, а второй сократить вдвое, это круто.       Они сели за стол и приступили к завтраку. На удивление, аппетит у неофитки не пропадает. Остальные же, после каждого похода в столовую блюют в ванную. Увидев такое зрелище впервые, Хелин с выпученными глазами и морщинами на лбу стала пользоваться ванными услугами Мэт.       — И все же я против всего этого, — скривилась командирша, она отставила в сторону вялый из-за соуса салат.       — Да, мешать салат с этой жижой — идея не из лучших, — Хелин полезла вилкой в тарелку подруги и тут же пожалела.       — Инициация. Она бессмысленна в этом году. Да и во всех последующих. Пока мы не закончим с этими бандами, вам тут делать нечего.       — Пять душ может спасти целое человечество, — девушка нашла глазами автора данного высказывания.       Эрик с энтузиазмом жевал свой завтрак и не собирался поднимать глаза на чем-то недовольного Алика. Походу, второй не сильно уж и посмеялся над очередной шуткой Лидера и теперь благополучно выедает тому мозги. По словам Мэт, Эрик сейчас только и может, что выделяться среди всех при помощи колких фраз и ничего большего. Он совсем не в состоянии собраться и работать.       — Что ты делаешь сегодня вечером? — Хелин перевела взгляд на командиршу.       — Готовлюсь к вылазке, — девушка сразу погрустнела. Каждая такая операция могла окончиться маршем и несколькими выстрелами в небо. — Хочу проверить северный отсек.       — Он не поедет?       — Макс не отпускает, — коммандос проследила за взглядом неофитки. — Говорит, ему нужно за вами следить.       Эту фразу Хелин уже слышала и не раз. Макс как только и не старается угодить Эрику — ничего не получается. Вечно ему что-то не нравится. Крематорий, куда он так рвался, разонравился, инициация и вылазки тоже. Что дальше? Ему жить расхочется?       — Думаешь, сможешь ему помочь? — Мэт, выходила со столовой и уже взглядом выискивала свою группу.       — Слишком уж он жалок, — девушка подмигнула ей и поморщила нос. Она не собирается таскаться с ним, как с маленьким, но один метод стоит попробовать. Ибо кто, если не она? Звучит заезжено, да. Но вот перекладывание на других, как раз в наши дни считается единственным выходом.       Пожелав удачи и отправив Мэт в путь, Хелин пошла «протоптанной дорожкой» за последние пару дней.       — Ты опоздала.       — Часов нет. Подаришь? — Хелин легла в кресло и стала наблюдать за привычной процедурой, которую проводил Эрик. Заряд шприца специальной сывороткой, настройка компьютера — все это заставляло одновременно паниковать и расслабляться.       — Остра на язык, —усмехнулся Лидер. Он со всей силы вогнал ей сыворотку в шею.       — Спасибо, учитель, — девушка не дернулась ни единым мускулом. Хотя, было такое ощущение, что в кость гвоздь вогнали. — Кстати, что вы делаете сегодня вечером?       — Вас таких уже вагонов десять. С малолетками не встречаюсь, — он отвернулся от нее и стал что-то клацать в экране.       — Да ладно тебе, — Хелин чувствует, как сознание ускользает, — выпьем немного, а потом разойдемся баиньки по разным комнатам. Тебе разве не говорили, что девушкам отказывать — это признак свинства?       И все. Хелин уже летела камнем вниз в черную пропасть.       Земля оказалась слишком мягкой и вонючей. И почему небо заключено в прямоугольник? Резко сев, она понимает, где находится. Яма. Вырытая яма. Для нее? После второй попытки, на руках тело подтягивается и выбирается из нее. Рядом гроб и надгробная плита. Шум льющейся воды начинает создавать панику.       — Нет, нет, — она начинает судорожно оглядываться в поисках источника звука. Она помнит, что во время похорон ее отца был дождь. Но почему-то сейчас он не лил с неба. Был только звук.       Оглянувшись по сторонам, она решила заглянуть обратно в яму. Как только ее голова наклонилась, в лицо ударила резкая струя воды. Секунда, вторая и она уже не может вздохнуть, только и может барахтаться в этом потоке.       — Ты справишься, — отец стоял рядом, точнее плод воображения, и улыбался ей. — Просто найди выход.       Хелин просто всматривается в воду и делает глубокий «вздох».       Вода наполняет легкие и начинает жечь их изнутри. Дело сделано.       Теперь она сможет опуститься на дно.       Земля оказалась слишком мягкой и вонючей, но такой приятной. Вода уже совсем не чувствуется.       Так хочется закрыть глаза и уснуть.       — Хелин! ХЕЛИН!       Голос раздается очень далеко. Опять паника и суматоха. Неофитка только и успевает подняться и тут же упасть обратно на гравий. На сухой гравий и такой знакомый, который устилает улицы Чикаго.       — Мэт?! — девушка ползет в сторону дома и старается понять, что происходит.       Автоматная очередь, кровь и крики.       Она выглядывает из укрытия и тут же видит, как ее подруга падает замертво буквально в двух метрах от нее.       Первый импульс и тело Хелин бежит вперед.       Падает от ранения.       Умиротворение на лице командирши говорит о многом.       Не нужно бояться.       Нужно действовать.       Кровь сплевывается будто бы на гравий, но уже на мраморный пол. Зал Правдолюбов. Зал суда. Опять никого. Только она и…       — Хелин! — улыбка отца заставила сердце затрепетать от радости. Так и хотелось обнять и почувствовать этот запах дома и тепла.       — Папа, — срывающимся голосом прошептала дочь.       Нет, такое выдержать невозможно. Выше ее сил. Что-то сильно оттягивает карман в куртке. Пальцы нащупывают металл. Взвод. Выстрел и кошмар заканчивается.       — Я. Так. Больше. Не могу. — после каждого слова вздох. Комната плывет перед глазами, мысли никак не хотят собираться в кучку.       — А другие могут, — Лидер продолжал сидеть спиной к ней. Его напряжение передалось Хелин.       Она стала еще больше задыхаться из-за непослушания собственного тела. Оно медленно сползает вниз на пол. К холоду. Пот бежит ручьем, руки трясутся, зубы стучат. Она не пройдет этот этап. Уже мысленно представляет, как окажется на столе у бесфракционников. Чистый белок всегда в почете. Особенно у голодающих гурманов.       — Хватит тебе комедию ломать, — Эрик незаметно для нее оказался рядом, пиная ее носком ботинка куда-то в ребро. — Тебе нужно выпить.       — Неужели сам командующий мне это говорит? — пропыхтела Хелин, когда Лидер перекинул ее руку через плечо и помог встать на ноги. — Очень мило с вашей стороны, сэр, что вы не даете даме умереть от панической атаки.       Они оба усмехнулись на данное заявление.       Что может быть лучше, чем распивать Рыжик на балконе у Лидера фракции?       — Так что, говоришь, это за дрянь? — Хелин морщится, отпивая в очередной раз их металлической кружки. Запах спирта перебивал все остальное, и девушка боялась сжечь себе всю глотку, вместе со слизистой.       — Химик гонит эту, как ты выразилась, дрянь из апельсинов. Договаривается с Дружелюбными, те поставляют ему всякие фрукты и веточки. Мешанина и химия — это его призвание. Конечно, в бою тоже не промах, но любит мешать все подряд.       — И как часто, ты у него берешь исходный продукт, не боясь отравиться? — Хелин посмотрела на Эрика снизу вверх.       — Достаточно, — он сел рядом с девушкой и сделал крупный глоток из своей кружки. — Не тебе меня судить.       Намек был направлен в сторону седативных:       — Я и не собираюсь…       Обстановка располагала как раз для нужных вопросов, ответы на которых знали все.        — Кто такая Джо? — девушка посмотрела на Лидера. Этот вопрос как будто замедлил время. Вот ветерок медленно проходится по коротким волосам, глаза моргают и смотрят вдаль. Рука сжимает ручку кружки, дрожит нижняя губа.       — Откуда ты ее знаешь? — медленный вдох и поворот головы в сторону.       — Мет постоянно мне говорит про нее, — под руку попалась тарелка с непонятной закуской. Хелин стала плести из сладких ниток что-то на подобии косички. — Типа, она вместе с ней проходила инициацию. И еще то, что она отомстит за нее, — сахарная косичка падает на бетон.       — Так и знал, — кружка сжимается уже двумя руками. — Она тоже не успокоилась. И что же ты знаешь про нее?       — На самом деле, немного, — она посмотрела в серые глаза. — То, что она помогала всем и вся. И тебе в том числе — без нее ты не прошел бы инициацию. То, что она любила тебя, а ты не хотел ее хоронить должным образом, и что именно из-за нее ты пошел в гробовщики.       — И что же ты хочешь узнать от меня? — он смотрел «сквозь» неофитку и сжимал кружку все сильнее.       — Твою версию.

Эрик

      Переход в другую фракцию казался самым верным решением, которое было принято за всю его жизнь. Но вот, уже спустя неделю, он стал сомневаться в собственном решении.       — Ну что, новичок. Как тебе у нас?       Эрик сидел у того злосчастного моста, с которого час назад сбросился Чик. Совсем крыша поехала. У него. А Эрик не смог помешать. Опять.       — Это пример для вас всех, — сказал инструктор. Его наглая рожа уже снится в кошмарах. Неофит представляет, как расквасит ее в кровь. — Страх не должен победить над вами, — шепот у уха заставил Эрика еще больше вдавить ногти в ладони.       Это его тактика. Добить и смеяться. Но Эрик осмелился предположить, что его тактика так-то хреново работает. Гибнут, конечно, единицы, но вот хандрят все. То ли это из-за ненужных и импульсивных переводов многих неофитов, то ли из-за слухов, которые взбаламутили застоявшийся воздух в Чикаго.       Новая власть скоро придет.        Вот что было написано на стенах зданий, когда Эрик возвращался после импровизированного боя. Сливки общества, правда, никакого шума не наводили. Поэтому уже через пару дней мозги обычного народа смогли занять их обязанности.       — Держи, — мягкий голос, который сейчас дрожал, зазвучал справа. Джорджия присела рядом с ним и протянула ему бутылку с мутной жидкостью.       — Я не хочу покончить с собой, — Эрик не поворачивал голову в сторону нее, а лишь краем глаза посмотрел на отраву.       — Нет, — она отпила от бутылки, — Химик послал меня с этой бодягой. Переживает за тебя.       — С каких пор? Когда ты спасла его задницу от вылета? — Эрик взял бутылку.       Он всегда удивлялся, как она способна держаться в такое время? Что в ней такого есть?       — Знаешь, может, он сейчас в лучшем мире? — ее голова была опущена вниз, на поток воды. — Этот мир не подходит для морального успокоения… Поэтому нам нужно держаться вместе, — она заглянула своими серьезными глазами прямо в душу. — Поодиночке мы не вытянем.       — Да что ты, — крупный глоток. — Это ваш еще один план урожденных-неофитов. Так вы решили нас устранить? Чтобы мы упокоились в лучшем мире? Да его вообще не существует, чтобы ты знала.       Никто точно не узнает, как он проходил инициацию. Ибо столько ошибок еще не было ни у кого. Эрик параноил, как сумасшедший. После этих самоубийств, он боялся, хоть и не признавал, что урожденные начнут тихую борьбу против них. Они хотят дойти до финиша в полном составе. А что им остается делать, как не убивать грязнокровок?       — В тебе слишком много жестокости, Эрик, — он почувствовал, как теплая рука коснулась предплечья.       Она стала помогать ему. Морально и физически. Поддерживала, обучала и никогда не осуждала. Только толкала вперед к будущему.       — Ты справляешься и без меня, Эрик, — улыбка была теплее солнца в Калифорнии. — В тебе есть внутренняя сила.       Он сам не заметил, как втрескался в нее.       Как последний придурок стал ревновать ее к каждому. Потому что она находила общий язык даже с немым. И это нервировало и бесило, но потом он вспоминал, что так она смогла помочь и ему. Она спасла его. Была тем самым выходом из смертельной ситуации. Но смог ли он спасти ее? Дать то самое спокойствие здесь.       Все можно было назвать прекрасным ровно до того момента, когда она показала свою сущность. Днем девушка, а ночью — урод. Она была неконтролируемой с наступлением сумерек. Мысли о самоубийстве накатывали волнами. Поначалу Эрик думал, что Джорджия не выдерживает такого психологического потока, общаясь с неофитами и солдатами, которые просто приходили за моральной поддержкой.       Он разогнал всех. Ибо тут вам не психологический центр помощи. Но и это не помогло.       Все продолжалось. Кошмары, крики, конвульсии и попытки прекратить все это. Джорджия металась как в бреду по квартире.       Он переехал к ней. Ничего не помогало. Разве что, только прерываемых попыток стало больше.       Он держал ее у ванны, которая была набрана, с длинных волос лилась вода ему на футболку, а грудь нервно вздымалась из-за недостачи кислорода.       Он плакал и говорил, чтобы она не делала такого. Джо вместе с ним проливала слезы, но параллельно смеялась и придумывала новые способы покончить с этим.       — Так будет правильно, — плакала она. — Отпусти меня. Я хочу быть свободной.       Она не понимала, что рабство обеспечено Эрику, если тот отпустит ее к Харону в последний круиз. Тут обязан поступить как последний эгоист. Это спасет их отношения.       — В тебе много силы, — слезы Эрика стекали на подушку. — Ты справишься, — он вдыхал запах девушки. Руки плотно прижимали ее к себе.       Засыпать было страшнее всего.       Эрик дошел до высшей лиги и стал Лидером фракции. Бок о бок с сильнейшими он смог отвлечь Джо при помощи разведки. Он думал, что помощь главному делу поправит ее здоровье.       Удар постиг всех неожиданно. Никогда еще в Яме не было так тихо. Все просто смотрели вверх, на темные тучи и думали: Малышка точно в раю. И даже если его не существует, кто-то точно, черт возьми, его построит. Специально для нее. Потому что она достойна.       Но на самом деле достойна она только Чистилища. Вечного испытания ее воли и внутренней силы.       Лидер знал, что ее душа не упокоилась, но тайно верил в это.       Он не смог дальше жить среди этих угрюмых сумасшедших. Просто сбежал от них, чтобы не смотреть на скорбящие лица и не слышать ее имени в грустных речах.       Такое пережить возможно. Человеку никогда не даются трудности, которые он не сможет преодолеть. И Эрик надеялся, что своим трудом в крематории он отдаст дань памяти.       Хелин скребли кошки на душе.       — Эрик, я…       Сказать нечего. В голову ничего не приходит. Только притянуть к себе и поцеловать. Мягко и не настойчиво. Чтобы заполнить пустоту в воздухе. Пусть уж лучше его голова будет занята роем вопросов, начинающихся на «почему и зачем». Пусть уж лучше, его руки уронят кружку и зароются в футболку и волосы. Губы плотно прижмутся, а язык начнет участвовать в таком приятном деле.       Еще пара секунд и пора остановиться:       — Возьми себя в руки, — Хелин отдышалась и уже смотрела на Эрика. — ТЫ должен идти дальше и помочь своей фракции. Тем самым ТЫ упокоишь ее душу и свою совесть в том числе. Если продолжишь в том же духе наплевательски относиться к своему месту, то собратьям придется бороться против ТЕБЯ.       — Все вы говорите одно и тоже. Легко вам, — он снова потянулся к спирту.       — Хватит, — она кинула кружку за балкон. — Нам легко? Это, интересно, кому? Может, неофитам, которые сейчас задыхаются от паники? Или обычным командирам, которые уже не знаю кому молиться, лишь бы их отряд вернулся живым? Или легко семьям, которым говорят, что их близкий человек был украден бесфракционниками? Или же тем самым жертвам, которые лежат на разделочном столе у каннибалов? Кому легко, Эрик? Все стараются держаться. И ты, будь добр, последуй их примеру.       Они смотрели друг на друга уже слегка пьяным взглядом. Что-то в словах неофитки было правильным.       — Твоя взяла, — он закрутил крышку бутылки и кинул ее в след кружке.