Уродство

      Она проснулась очень рано. Мэт постаралась тихо зайти в квартиру, но Хелин пугал каждый шорох. Поэтому она подорвалась, как только та кинула ботинки рядом с дверью.       — Тебе уже лучше? — командир посмотрела на нее.       — Кто-то еще умер?       Мэт тяжело вздохнула и начала снимать кобуру. По ней было видно, что сил остается только на рывок к кровати, а не на отчет солдату. Поэтому Хелин подошла к тумбе и взяла бумажку с номером. Она далеко не дура, чтобы не сопоставить череду так называемых совпадений. Эрик хотел видеть ее в своей квартире. Слишком импульсивное решение.       — Я пойду к Эрику, — девушка помахала листком. Кто бы говорил об импульсивности.       — Стоило бы и раньше догадаться, — устало ответила Мэт. Она сняла последний элемент одежды и рухнула на кровать. — Эрик уже оправился.       Хелин захлопнула за собой дверь. Пустынный коридор в этом чертовом муравейнике вызывал одну тревогу. Хотя и доносившийся топот из лестничных пролетов тоже не воодушевлял. Никакого смеха и громких голосов. Для тренировки или завтрака слишком рано. Видимо, дежурные. Дойдя до другого конца коридора, девушка подошла к злосчастной двери и посмотрела на номер. На кой черт ей запоминать цифру?       В комнате так все и стояло на своих местах. Как будто не прошло столько страшных событий за все эти дни. Даже Лидер спал в том же положении, что и при первом ее появлении здесь. Его спина мирно вздымалась вверх, а рука касалась пола. А может это все один длинный кошмар?       Подойдя ближе к кровати, она услышала шепот:       — Джо… Ты где?       Не может быть. Джорджия снилась ему. Но почему он плачет?       — Господи, Эрик, — прошептала Хелин. Она погладила его по напряженной спине.— Как же она на тебя повлияла.       — Джо… ты жива, — Лидер резко перевернулся на спину. Брови нахмурены, на лбу проступил пот, который смешался со слезами. — Вернись ко мне.       Ревновать к мертвой — это уже через чур. Но что уж тут поделаешь? В груди начал образовываться сдавливающий ком, подступающий к горлу. Нет, она не будет плакать. Не из-за мертвой девчонки. Даже не из жалости к Эрику. Она просто уйдет. Девушка еще раз посмотрела на спящего мужчину и вышла из комнаты. Он все равно не проснется еще достаточное количество времени, как и Мэт. Поэтому она переоделась в нормальную одежду и захватила с собой куртку и нож.       Куда с этим набором можно было отправиться? К черту на рога? Возможно. Идти сейчас к Мире практически через весь город было безумием. Да, и у нее острой потребности это не вызывает. Пойти на склад и еще раз посмотреть на место происшествия?       — Ей, стоять! — голос одного из Лидеров — Алика— заставил ее дернуться в сторону. — Зал закрыт, столовая тоже, — он стал перед ней, скрестив руки на груди. — Лучше бы тебе вернуться обратно в квартиру.       — Что вы сделаете с останками? Закапаете? — Хелин проигнорировала команду.       — Не твое дело, — Алик шагнул вперед, нависая над ней. Кожа, как у трупа, сосуды в глазах полопались. Ночка выдалась не из легких. — Или ты специально интересуешься? Боишься, что не вернешься обратно после задания? Правильно делаешь. Но можешь быть спокойна. Кремация — достаточно быстрая процедура.       Хамло. Самое настоящее. Было в его поведении что-то мерзкое и ехидное. Господи, все Лидеры с одним набором качеств выбираются? Или они каждую неделю получают рассылку журнала «Стань гнидой и командиром менее чем за 30 дней».       — Смотри, — Хелин усмехнулась, — как бы тебя не пришлось ей подвергать.       Он покачал головой и отвернулся от нее:       — Иди за мной.       — Зачем?       — Ты же хотела узнать, что мы сделаем с ними. Или уже боишься?       Видимо, Алик вспомнил, что Эрик в своем роде покровительствовал над ней. Ну, или просто о ней говорил. Хрен его знает. А может просто пожалел. Или правда хочет показать ее будущую участь.       Во всяком случае, уже через пять минут Хелин лицезрела из окна внедорожника просыпающийся город с его пустынными улицами.       Крематорий оказался в Восточном квартале. До Черты было где-то километров 10. Здание было похоже на заброшенное: отвалившиеся кремовые плитки превратились в пыль у входа, ворота знатно поржавели. Вместо окон были металлические пластины или натянут брезент.       — Внутри еще лучше, — Алик въехал через ворота, которые на вид могли обрушиться на них в любую секунду. Он был очень уставшим, но спокойным. Такое чувство, что это не Эрик несколько лет курировал кремацией, а он ездил сюда каждый чертов день.       — Да куда уж? — прошептала девушка. Она даже повышать голос не хотела. Как будто из-за этого могла осыпаться штукатурка.       Эрик каждый день наблюдал за сожжением. Что с ним стало? Такая работа оставляет след. Как и люди, которые привели его к этой работе. Внутри Алик шепотом рассказывал Хелин об этом месте. Иногда он останавливался, чтобы показать кое-какие места.       Крематорий был незамысловатый и сделанный на скорую руку. Скорее всего, здание до этого служило очередным Складом или Стоянкой. Он состоял из Приёмки, Жаровни, Передних и Задних ворот. Сам процесс проходил по сплошной линии.       Вот они двое прошли через Передние ворота. Внутри здание было наполовину освещено лампами, только центральная часть. Остальное же помещение иногда подсвечивалось огнями от печей, которые открывались по назначенному времени. Через каждые полтора часа они открываются, и начинается все тот же отработанный процесс: сбор пепла, передача его, погрузка тела, поджег. Все движения работников доведены до автоматизма. Когда Жаровня заканчивает кремацию, они выгребают пепел в контейнер и отгружают в машину. Прах к праху. Никто никогда не найдет твою умершую собачку или подругу. Их увезет грузовик в Кратер, где земля стала серой от количества сгруженного пепла.       Хелин смотрела на мертвые тела, которые казались ей светлее рисовой бумаги. Неужели это прежние жильцы этого города? Может это их восковые копии? Они слишком неподвижны.       — По городу расположено 3 Кратера, — Алик повел ее к Задним воротам, где уже грузили прах. — Обычные жители называют это местом захоронения. Братской могилой. Все настолько сентиментальны, — он махнул караульным. — В скором времени, думаю, мы перероем кладбище и сожжем останки захороненных. Вместе с гробами.       — Но зачем тревожить мертвых? — девушка остановилась. Ее отец. Он же будет среди них.       — Им уже все равно.       — Но…       — Ты знаешь, сколько могил разрывают афракционеры за неделю? Советую обратить внимание на городское кладбище. Окинь взглядом пространство, а потом приди через время на то же место. Поверь, ты увидишь много чего… интересного. Раскрытые гробы, раскиданные кости. Часть вещей разодраны в клочья или украдены. Как думаешь, твой отец все еще в земле?       — Хватит, — она задыхалась. Ее мысли, как и она сама, проваливались в пустоту.       — Ты еще и части не услышала, а уже падаешь, — Лидер схватил ее за локоть и дернул вверх. — Они настолько обнаглели, что уже крадут тела, которые уже на пути в Крематорий. Так что, думаю, раскопать могилу для них проще простого. Пошли.       Она следовала за ним, не проронив ни слова. Ее пугало заявление Лидера. Он был жесток, но правдив. Не согласиться с ним был бы признак непослушания или идиотизма, а может быть того и другого.       Отец не хотел такой жизни ни для кого. И все люди в его окружении поддерживали его стремления к лучшей жизни. Но как могла врать ему любимая женщина все эти совместно прожитые годы?       Мира вела двойную игру и не боялась запачкать руки в крови. Да, такая война многих поднимала на пьедестал. Но не в этом случае. Народ не станет подчиняться вандалам, которые сошли с ума, и принимать во внимание такую диктатуру.       Хелин и Алик дошли до ворот. Работники заканчивали погрузку.       — Там пропавший состав, — Хелин посмотрела на грузовик с пеплом. Алик кивнул, скрестив руки. — Мы едем на Кратер?       — На сегодня достаточно. Тебе пора готовиться. Тем более тебя кое-кто ждет.       На последнем слове он усмехнулся. Ну, конечно. Он уже всем разболтал. Их девчачья тусовка теперь обо всем в курсе и уже злобно потирает руки.       Многие утверждают, что мужчины и женщины абсолютно разные. Небо и земля. Вода и огонь. Так можно продолжать до бесконечности — суть остается та же. Но все эти критики и моралисты безоговорочно считаются сплошными балаболами. Мужчины и женщины похожи друг на друга. Каждый из страждущий находит в противоположном поле свое отражение. Такого же страдающего, измученного и требующего любви к себе человека. Но разве этого она ищет? Понимания и любви? Скорее всего, нет. Ибо она не собирается стать сиделкой для душевнораненых. Постоянно слышать нытье Эрика о сумасшедшей покойнице она не собиралась. В конце концов, у нее тоже есть душевные раны, которые причиняют боль. Но Хелин старается идти дальше и не ковыряться в запретных темах. Старается быть сильной и требует этого от своего «отражения».       Хелин, выйдя из заднего двора, направилась к станции вечно живущего поезда. Проходя мимо свалки у Крематория, она наткнулась на блестящий предмет.       — Медальон смерти, — прошептала девушка, нагнулась и подобрала два серебряных кулона. Он был в крови. Имени невозможно было разглядеть. Только на задней стороне проглядывался огонь — символ Бесстрашных.       Хелин сжала медальон в руке. Она видела такие только у разведгруппы. Для них это была необходимость. Теперь же и ей нужно его сделать. Чтобы Мэт смогла найти хотя бы останки.

***

      Из-за долгого перерыва в тренировках, Хелин вышла из зала только под вечер. Даже элементарную тренировку пришлось растянуть на несколько часов.       Была еще одна причина, по которой она впахивала на тренировке как проклятая. А если быть абсолютно честной, то две, но не хотелось даже на секунду вспоминать о Мире. Поэтому она переключила все свое внимание на Эрика. Она боялась встретить его в коридоре? Точно не сегодня. Сейчас первостепенной задачей каждого высокопоставленного лица выступает дежурство, потом отчет. Также не забываем о физиологических потребностях. Да, именно поэтому она встретила его в Столовой. Лидер сидел со своей компашкой и активно что-то обсуждал. Да, там была и Мэт. Все, кто обладал полномочиями командования, теперь даже во время трапезы говорили о работе.       Эрик заметил ее только, когда они пересеклись в коридоре жилого отсека.       — Красивый кулон, — он потянулся к Медальону смерти на ее груди. На удивление Хелин, ее инициалы слишком быстро выбили на серебряной бирке. — Смотрю, ты основательно готовишься.       — Лучше перестраховаться, — она отступила от него на шаг. В голове крутилось тысяча мыслей и только одна правильная: Подожди, Хелин, вам нужно все обсудить. Держи дистанцию.       — Завтра у меня выходной, — Эрик замялся. — Потренируешься со мной?       — Лучше тебе отдохнуть, — Хелин старалась смотреть на что угодно, но только не на него. — Набраться сил перед дежурством.       Разговор все больше начал смущать двоих.       — Макс, отменил усиление и вернул прежний график. Теперь могу готовиться к вылазке. Макс дал указания готовиться двум группам.       — Дай угадаю, — она прищурилась, — на случай если я перейду на сторону Миры, а группа Мэт будет в заложниках?       Он попытался снова к ней прикоснуться. Его пальцы подрагивали. Знал бы, что утром она наблюдала за ним.       — И это тоже. Но в первую очередь, чтобы поймать шайку с поличным. И чтобы я смог забрать тебя поскорее.       С нее хватит. Как Хелин, после всего увиденного и услышанного, перейти на сторону каннибалов?! Или она злиться совершенно не из-за приказов начальства?       — Я буду тренироваться вместе с солдатами. Как и положено, — сквозь зубы проговорила девушка. — Ты больше не мой инструктор, а я не неофитка. Моя командир — Мэт. Я слушаю ее указания.       Пара минут молчания. Лидер топтался на месте, как маленький провинившийся мальчик.       — Алик провел экскурсию по Крематорию. Зачем? — его желание уцепиться за любую новость, чтобы продолжить разговор, одновременно выводило и било прям в сердце.       — Хотел показать, что ждет меня, если я предам вас, — девушка посмотрела на него. Смущенный, не понимающий, обеспокоенный. Таким его видела Джорджия? — Расстрел, а потом сожжение.       — Хелин, — шаг навстречу.       —Эрик, нет. Со мной все в порядке. Иди в квартиру. И да, — она порылась в карманах и протянула ему бумажку. В голове слышны только стук сердца. — Думал, я не догадаюсь?       — Нет…       — Я не хочу жить с тобой.       Он начинал злиться, но держался изо всех сил, или просто был уставшим.       — Можно хотя бы услышать одну причину?       — Да хоть десять, — девушка тоже начинала злиться. Она не обязана отчитываться, мать вашу! — Я не собираюсь быть твоей нянькой. Эрик, пойми, я не смогу перевоспитать тебя. Быть волшебной феей, которая по щелчку пальцев заставит забыть о Джорджии. Я не та, которая будет терпеть твои ночные кошмары и крики ее имени. Нет, это невыносимо. Ты должен разобраться в себе сам. Если не сделаешь ты, то уже никто не в состоянии этого сделать. Я не прошу измениться до неузнаваемости ради меня, но прошу стать прежним. Чтобы я смогла познакомиться и влюбиться в еще одну часть Лидера. В светлую и чистую часть твоего Я. Подумай над этим.       И она гордо ушла, как в дешевых мелодрамах, скрывая слезы. Эта правда была жестокой, но она служила толчком для Лидера. По крайней мере, Хелин надеялась на это.       Надеялась всю неделю, что он подойдет первый, переступив через свою гордость. Что она будет стоять, с высоко задранным носом и внутренне радоваться, что он под нее подстроился. О таком многие мечтают. И девушки, и парни. Но они забывают, что у их предмета воздыхания тоже есть гордость, через которую он переступать тоже не намерен. Эффект зеркала.       Столовая, зал и квартира Мэт. Хелин каждый день проживала по единому расписанию подготовки. Солдатов готовят на четыре ближайшие вылазки, которые будут проходить на разных сторонах города.       С каждым днем становилось все страшнее и страшнее. Момент полного осознания наступил в день самой вылазки. Всю ночь она не смогла сомкнуть глаз, хоть и понимала, что возможность нормально поспать в ближайшее время не представится. Утром на сборах она была дерганной и нервной. Какой же ужас ее ждет впереди?       Страх за Эрика схватил ее за горло только в поезде. Она не попрощалась с ним. Даже не посмотрела на него в последний раз. А что если он умрет сегодня и она больше его не увидит?       — Все помнят? — Мэт была сосредоточена. — Нам нужно успеть до закрытия ворот в Бесстрашии.       Впереди 10 увлекательных часов. Мэт очень хорошо подготовилась. Она позаботилась о каждом из членов группы. И вот сейчас командир с волнение в глазах спросила своего солдата, что же случилось.       — Мэт, я боюсь за Эрика, — Хелин смотрела вдаль.       Командир обняла ее и прошептала:       — Ты вернешься к нему сегодня и поговоришь с ним. Он ждет тебя.       Сомнения не покидали Хелин. Она уверена, что ему до сих пор снится Джо. Можно ли выдержать эти крики? Постоянно поддерживать его? Настолько сильно она его любит? А любит ли вообще?       — Да, поговорю.       Проверить все оружие уже в сотый раз, затянуть ремни на кобуре, надеть респиратор от пыли и прочей дряни — все это нервировало еще больше. Солдаты, с которыми первый раз Хелин оказалась бок о бок за пределами Бесстрашия, уже не раз ездили к афракционерам. Они знали все закоулки в заброшенных кварталах. Но было видно, что они, как и новобранец, боялись. Тоже перепроверяли все по нескольку раз, нервно смотрели друг на друга и вздыхали. Командир в первые десять минут старалась поддержать команду, но потом тоже поддалась нарастающей панике.       Они высадились на нужной станции и стали всматриваться в разбитые окна и выбитые двери. Тишина подействовала на них успокаивающе, и Хелин, как и многие из солдат, вышли из оцепенения и направились вперед.       Мэт и другие командующие выдвинули предположение, что Мира будет ждать свою дочь на центральной стоянке Северного отсека. Раньше это место было площадью, куда сходился митингующий народ, но годы и обстоятельства взяли свое. От места осталось одно название. Дорога усыпана пылью и ямами, везде валялся мусор. Вонь стояла невыносимая, и даже респиратор не мог справиться с количеством пыли. Дышать становилось все труднее.       — Ну и где она? — Хелин стояла рядом с Мэт и четко слышала в голосе страх. Хотя, она была в курсе второй группы, которая дежурила в нескольких километрах от них, но это спокойствия не прибавляло. Эти кварталы — дом для бесфракционников. В любую минуту они могут обвести вокруг пальца разведчиков, если уже этого не сделали, и подать на обеденный стол.       — Быстрее. Солдатики должны повезти мясо через два часа.       Писклявый мужской голос резал уши. Говорящий и его подельник выходили из бывшего Дома Правды. Мэт среагировала мгновенно, и все в долю секунды вскинули оружие и сняли оружие с предохранителя.       — Солдатики сами сегодня приедут к нам, по словам Главной, — голос второго был еще более неприятен слуху. Оба вышли из главного входа и, увидев группу, переглянулись.       — У них мясо свежее, — продолжил второй и усмехнулся. Они не боялись оружия, направленного им в сердце. Означать это может только одно.       — Сдавайтесь, солдатики, — первый достал из кармана небольшой нож. — Вы окружены.       Никого не было, но Хелин могла поклясться, что за ними наблюдали из разбитых окон и открытых подвалов и не с пустыми руками.       — Мы не будем стрелять, — Мэт все еще не опускала оружие. — Мы хотим поговорить с вашим главарем.       — Главная не принимает солдатиков, — второй стал хромать в их сторону. Он был весь согнут. Одной рукой опирался о колено. Волосы были спутанными, во рту недоставало зубов.       — С ней хочет увидеться ее дочь, — Мэт сделала шаг назад. Двое по прежнему медленно приближались к ним.       — Мы можем повести только одного человека к Главной.       — Мэт, — Хелин подошла к командиру.       — Нет, мы все пойдем.       — Послушай меня, — девушка придвинулась еще ближе к ней. — Я включу браслет и ты все отследишь и запишешь на свой. Весь наш диалог. Сама говорила, лучше потерять одного, чем целую группу.       — Мы никого не потеряем. Я не брошу тебя.       — Я иду к своей матери, — бесфракционники посмотрели на Хелин и широко улыбнулись. Так вот она, дочь Главной. — А ты будь начеку здесь. Так будет гораздо лучше.       — Правильно говоришь, девочка, — первый подошел к ней вплотную и попытался взять за локоть. Она отпрянула. — Пойдем.       Мэт готова была разрыдаться на месте. Солдаты все старались усмотреть других афракционеров, притаившихся за стенами. А Хелин вошла в здание Дома правды, выкинув респиратор у самого входа — он забился окончательно и только усложнял дыхание. Оружие все еще было снято с предохранителя, все мышцы были напряжены. Она старалась запомнить все повороты и коридоры. Здание слишком большое и ее точно вели не по прямой. Вот коридор первого этажа с кабинетами, коридор к столовой. Девушка успела заглянуть туда: кости в одной стороне, мясо в другой. Трое бесфракционников складывали капельницы и пустые пакеты в один мешок. Следующий коридор заканчивался лестницей на второй этаж. Огромный зал и три двери. Вторая с лева и еще один длинный коридор. И так еще пять комнат. Такое ощущение, что это не закончится никогда. Хелин ведут к заднему входу кухни. Да, она была в этом уверена. Миры здесь нет и не было. Это коллективная галлюцинация.       — А вот и пришли, — хромой снова улыбнулся и открыл перед ней дверь. — К вам пришли, — он посмотрел вглубь кабинета и поклонился.       — Дочка, — Мира встала и сняла с себя какую-то серую накидку — видимо подаренную Сухарями. — Я ждала тебя ближе к ночи, — она подошла с распростертыми руками к девушке.       — Мы пришли сюда не чай пить, — Хелин отошла к окну, который выходил на задний двор, и включила браслет. — Ближе к делу. О чем ты хотела поговорить? И почему только меня пустили сюда?       С их последней встречи прошла неделя. У матери и дочки было много времени, чтобы вспомнить их жизнь до чертового спектакля. Хелин все время кажется, что она не была той маленькой девочкой, которая воспитывалась Мирой. Нет, то была другая Хелин. Другая девочка оплакивала мать и смотрела на слезы отца. Думала о своей матери и ставила ее в пример. Мама умела любить, сопереживать, судить по справедливости. И вот сейчас, в этой пошарпанной комнате, стоят совершенно два незнакомых человека. Обстоятельства изменили их до неузнаваемости. Это пугало Хелин. Неужели два родных по крови человека могут стать врагами?       — В целях моей безопасности встреча происходит с глазу на глаз. Садись, дочка. Первая наша встреча была слишком спонтанной, — она улыбнулась. Передние зубы почти сгнили. Волосы не мылись уже очень давно и кишели вшами. В морщины забилась грязь. Ногти были обгрызенными и синими. На кистях рук проступили вены. Все остальное скрывал балахон. Мира слишком быстро постарела.       — Ты чуть не убила нас, — Хелин все еще стояла у окна, обхватив себя руками. Ей было не по себе рядом с этой женщиной. Она не смогла вызвать и долю тех теплых чувств, которые испытывает дочь к своей матери. Только отвращение и зарождающаяся ненависть.       — Ты знаешь, что это не так, — Глава афракционеров старалась быть дружелюбной. Между матерью и дочкой зияла огромная пропасть. Они из разных миров. Отстаивают свои интересы.       — Давай ближе к делу, Мира, — ее имя было очень тяжело произносить и слышать. — О чем ты хотела поговорить со мной?       — Я хотела просить твоей помощи, — она прошла к своему столу, сколоченному на скорую руку. Видимо, этот кабинет используется в первый раз. Все для того, чтобы Хелин во второй раз не нашла ее точного местоположения. Ловушка для наивного солдатика. — Ты можешь спасти сотни людей.       — Мне кажется, или вы отлично справляетесь. Еда и оружие в достаточном количестве. Вы побеждаете в борьбе за Черту у Восточных ворот. Город вас боится. Что тебе еще нужно?       — Мы хотим жить с вами на равных правах, Хелин. Мы тоже часть города и нас нельзя игнорировать.       — Вы считаете себя равноправными, но сами ж не знаете своих прав. Нарушаете их и хотите выдвинуть свои. Бесфракционники не часть города.       — Ты говоришь так, потому что находишься во фракции. Стань на наше место. Прочувствуй все, как это сделала я.       Хелин была возмущена и не решалась подойти ближе к импровизированному стулу и столу. Ей было страшно. Даже собственная мать могла напасть.       — Тебя никто не принуждал бросать свою фракцию, мужа и дочь. У тебя был выбор остаться с нами и вместе с отцом бороться за равноправие. Но ты почему-то решила, что инсценировать смерть — это более правильное решение. Теперь ты живешь в нищете, питаешься останками и вынашиваешь план переворота власти. Чего ты хочешь? Стать Главой Чикаго? Что тогда сделаешь, когда рядом с тобой сядут эти прогнившие люди? — девушка указала на дверь. Она была уверена, что их подслушивают.       Женщина смотрела на свою дочь и улыбалась. Видимо, углядела черты своего характера в ней. Противна сама мысль об этом. Но Хелин должна собрать доказательства для приговора.       — Твой отец был прекраснейшим человеком… Он хотел поддерживать равновесие в этом городе. Но его работа была слишком медленной. Я разговаривала с Альтруистами и Дружелюбными. Они каждый день помогали афракционерам, которых становилось все больше и больше. Они изнывали от голода и жажды. Каждый из них помогал своей фракции, был верен ей. Но сейчас им ничего не остается, как приспособиться и сплотиться.       — Даже загнанная в угол крыса способна атаковать, — прошептала Хелин.       — Да, это так. Эти люди оказались в тупике, и я больше не смогла оставаться в стороне. Мне пришлось уйти от вас, ничего не говоря отцу. Он всегда любил тебя больше, чем я. Он старался дать тебе все самое лучшее. Я же стала матерью для остальных. Собрала Базы и пообещала им вернуть их права.       — Мира, ты выбрала не тот путь. Вам никто не протянет руку помощи. И единственное место, которое вас примет, это Крематорий. Слишком много законов было нарушено.       — Смертная казнь грозит всем, кто участвовал в изгнании. Так диктует закон. И если Главы не хотят соблюдать его, то произойдет переворот. Обе понимали, что если до этого дойдет, то крови прольется много. И город может не вернуться в прежнее состояние, как и управление. А если власть перейдет в руки к этому отребью, тогда уж точно несдобровать.       В дверь кто-то постучал. Хм, у афракционеров осталось понятие о манерах? Может они еще и во время ужина столовыми приборами пользуются?       — Пора бы тебе познакомиться с моей помощницей.       В комнату зашла высокая черноволосая девушка. Жизнь на улице подпортила ее красоту, но еще не успела забрать молодость. Она выглядела жизнерадостным ребенком, хотя и была по виду одногодкой Хелин. Может она под наркотой?       — Проходи, Джорджия, — Мира улыбнулась зашедшей и указала на стул.       Внутри все оборвалось. Как? Ее же сожгли. Эрик лично провел церемонию. Значит, он обманул. Это была не его девушка. Но как же Мэт? Она тоже врет? Вся фракция врет? Они все погрязли во лжи.       Девушка села напротив своей предводительницы и посмотрела на Хелин.       — Когда-то и я была в разведке, — она улыбнулась самой дружелюбной улыбкой. Если бы Хелин не знала ее, то была бы уже покорена таким обаянием.       — Знаю. Тебя оплакивала вся фракция. Ты — девушка одного из Лидеров. Тебя считали мертвой.       — Та Джо мертва. Ее действительно больше нет. Благодаря твоей матери я нашла себя.       — Мира ведет вас всех на настоящую смерть. А ты слепая, если думаешь, что она дает тебе лучшую жизнь.       — Это ты не до конца осознаешь, кому нужно помогать в этой войне, — Джо была спокойной. Речь ее была растянутой. Складывалось ощущение, что она повелевает временем, заставляя его замедляться. — Мама права, мы должны добиться равноправия.       Хелин молила всем силам на Земле и под ней, чтобы этот разговор закончился побыстрее и она покинула это злосчастное место. Что может быть еще хуже? Не последние люди во фракции инсценируют свою смерть и переходят на сторону афракционеров.       — Значит, у вас один путь этого добиться, — Хелин снова достала свое оружие и сняла его с предохранителя. Женщины подорвались. — Через войну. Вам никто не поможет. И если вы еще раз позволите сунуться ко мне домой, то я лично прострелю тебе колени, Мира.       Девушка покинула кабинет, оставив двух изумленных афракционерок. Они явно надеялись на положительный для них исход. Мира, скорее всего, уже наплела всем, что они меньше чем через неделю будут въезжать на грузовиках в город под овации и аплодисменты дружелюбно настроенных людей.       — Мэт, уходим! — Хелин выбежала из здания к группе. Те, стояли у здания в полной готовности.       Мира, видимо, все еще питает чувства к дочке. Поэтому не отдала приказа пускать в ход огнестрельное оружие. Группе попалось на пути к поезду только тройка разъяренных мужчин, которые приняли их за обед. Хелин первая выстрелила в них, прострелив колени двум изгоям. Отдача от пистолета на секунду отрезвила ее и заставила ужаснуться. Она первый раз стреляла в живого человека. У них было только холодное оружие, которое валялось рядом с ними, пока они держались за место раны и кричали от боли.       — Пошли, — командир дернула ее за плечо, вырвав из оцепенения. — Дома корить себя будешь.