Все ради государства и династии.

Эйрис бежал по запутанным коридорам Красного замка. Меховая мантия развевалась, хлопала как при сильном ветре, эхом разносились частые шаги. Во дворце было пусто, словно все его многочисленные обитатели рассыпались прахом, и его унесло ветром. Но за стенами кипел бой, как сквозь плотный туман доносился грохот, звон стали и страшные крики умирающих. Огненные отсветы плясали на стенах замка, над городом заходилось кровавое зарево пламени. В другое время король был бы заворожен этим зрелищем, устрашающим и притягательно прекрасным, но не сейчас. Столица горела, и король ничего не мог сделать. Колокола септы Бейлора звонили, переливаясь в единую песню, от которой голова словно раскалывалась, а по коже шел мороз. Эйрис знал – армия Ланнистеров окружила город, а Черноводную перекрыли их же корабли. Дракон оказался заперт в собственном логове, со всех сторон окруженный врагами. Король, едва не запнувшись, спустился по винтовой лестнице и замер у окна. Великая септа, охваченная огнем, рушилась, верно, погребая под собой сотни солдат. А колокола все звонили. Вот и Тронный Зал. Эйрис двумя руками распахнул тяжелые двери, бросился к трону и замер. На Железном троне сидел Рейгар в блестящем рубиновом доспехе и с королевским венцом на голове. Ледяной лунный свет и огненные всполохи битвы сошлись на нем. Эйрис зачарованно прошел вперед и увидел, что свет падает вовсе не на Рейгара, а на ребенка у него на руках. Младенец был совсем крошечным и словно светился изнутри. Молодая девушка с венком на темных волосах неслышно подошла и встала возле трона. Король точно видел ее где-то, но никак не мог вспомнить где. - Ваша Милость, - из-за трона вышел Тайвин Ланнистер. Он был рядом, но голос доносился словно издалека. Только теперь Эйрис заметил, что не слышит больше звуков битвы, и колокола наконец замолкли. Рейгар кивнул Ланнистеру и повернулся к женщине, что-то шепча ей и указывая на отца. Тайвин медленно спустился по ступенькам, на ходу обнажая меч, зеленые глаза его в свете факелов отливали золотом, и дикий огонь страшно бушевал в них. Эйрис хотел отступить, но не мог двинуться с места, попытался крикнуть – голос осекся. Тайвин подошел почти вплотную и замахнулся. Король открыл глаза, подскочил, лихорадочно оглядываясь по сторонам, и откинулся обратно на тахту, переводя дыхание. Он был в своих покоях, а солнце еще высоко стояло над горизонтом. Эйрис медленно встал, опираясь на трость и прошелся по комнате, желая размять ноги и разогнать кошмар. После недавнего покушения король почти на неделю слег в постель, не выдержав потрясения. А от настоек, которыми новый мейстер выводил из организма яды, он совсем потерял силы и теперь даже ходил с трудом. Это усугублялось бессонницей и кошмарами, участившимися в последние недели. Стоило закрыть глаза, и перед ним представали картины одна хуже другой. И почти в каждом сне был этот проклятый ребенок. Король не верил в магию и предсказания, но знал семейные предания о том, как некоторым из Таргариенов во снах являлось будущее, и они так избегали больших бед. В двери постучали, и Селми доложил о приходе Россарта. После казни предателя Вариса Эйрис так и не назначил нового мастера над шептунами, просто не смог назвать человека, которому доверял бы безоговорочно, поэтому его обязанности временно исполнял Россарт, ему давно стоило дать должность при дворе. Пиромант вошел, низко поклонившись. - Говори, - король протер глаза. - Пришли вести из Дорна, - Эйрис заинтересованно поднял голову, - к сожалению, местонахождение леди Лианны все еще неизвестно. Впрочем, ничего нового. Дорнийцы неплохо сражались, оттеснив войска Запада из Простора, но не могли выполнить такую простую задачу. Эйриса выводила из себя такая неизвестность, и тревожные сны отнюдь не добавляли спокойствия в истерзанный переживаниями разум короля. Он все чаще вспоминал бесконечные разговоры отца-короля об обещанном принце, ставшем уже семейным преданием, и лихорадочные грезы Рейгара о нем же. Страх за будущее государства и своей семьи сводил короля с ума не хуже снадобий Пицеля. - Как идет следствие по покушению на Нас? - Среди имущества казненного изменника Пицеля и тех, кто помогал ему, - неторопливо начал Россарт привычный доклад, - были обнаружены письма, свидетельствующие… - Мы имели в виду Ланнистера, - прервал его король. - Молчит, Ваша Милость. Простите. Эйрис прикрыл глаза и откинул голову назад. Перед глазами снова потемнело, голову пронзило болью. Молодой Ланнистер крепко держался, отстаивая свою невиновность в заговоре. Эйрис хотел сам допросить его, но от душного спертого воздуха и смрада подземелий у него закружилась голова, и он едва не упал с лестницы. Сиру Джону Дарри пришлось под руки вытаскивать короля из подвала. Больше Эйрис не пытался поговорить с Ланнистером, лишь спрашивая о нем Россарта, в доказательствах его вины он не нуждался. Он с удовольствием скормил бы львенка своим огненным драконам, но больше не видел их. Мейстеры сказали, что это вероятно было эффектом дурмана, который подсыпали королю. Эйрис остался один, теперь былых любимцев, на которых возлагал надежды, он видел только в пламени костров, на которых горели предатели. - Донесения из армии, - Россарт вытащил откуда-то несколько свитков. - После, - король потер виски, дневной сон вместо блаженного отдыха принес кошмар и головную боль, накатывающую волнами. Россарт покорно убрал письма и неловко переступил с ноги на ногу: - Может позвать мейстера? Эйрис отмахнулся, и пиромант ушел. В свете последних событий король перестал доверять мейстерам, а того нового, что прислали вместо Пицеля он и вовсе видел всего пару раз. Уж лучше он сейчас полежит еще немного, а потом погуляет, все равно до государственных дел сегодня уже не дойдет. Завтра должен состояться Совет, будет много лордов, там и разберется. После позднего обеда Эйрис был в приподнятом настроении. Запеченные рябчики были хороши, и голова почти уже не болела, а потому он решил выйти в сад. Но на галерее он остановился, немного подумал и повернул на женскую половину дворца. Не помешало бы сегодня увидеть семью, ведь то, о чем завтра пойдет речь затронет и их. Глухо постукивая по плитам тростью, король зашел на половину королевы, отличавшуюся от его обилием легких тканей и света, льющегося из высоких витражных окон, сейчас распахнутых настежь. Стоило бы навестить Рейлу. Король не видел ее уже больше четырех месяцев. Королева повредилась рассудком после вести о поражении Рейгара в самом начале бунта, и когда успокоительные отвары перестали действовать, Эйрис был вынужден запереть ее в Девичьей башне. Мейстеры поили ее маковым молоком, и она большую часть времени спала, а когда не спала, громила покои и кричала так, что было слышно на другом конце замка. По донесениям, она не подпускала к себе служанок, отказывалась от еды и постоянно плакала, даже во сне. Было удивительно, что при всем этом она не потеряла ребенка – в прошлом выкидыши у нее случались даже из-за мелких переживаний. Визериса король у нее забрал – принц пугался состояния матери – да она про него и не вспоминала. Эйрис решительно направился к покоям принцессы Элии. Он давно не видел внуков, да и Визерис часто бывал у нее. У покоев принцессы на страже стоял сир Ливен Мартелл. Эйрис приставил его к ней несколько месяцев назад, решив, что Элию и детей никто лучше кровного родственника не защитит. Знаком велев ему молчать, король тихонько подошел к дверям и прислушался. Из покоев доносились звонкие женские голоса, приглушенный смех. Король нахмурился. В отсутствие королевы развлекать толпу придворных дам должна была Элия, а этим пустоголовым курицам было все равно, что за пределами столицы идет война, все бы им болтать о нарядах да подмигивать рыцарям. Эйрис еще мгновение постоял тихо, затем резко распахнул двери и едва не оглох от пронзительного женского визга. Не меньше дюжины знатных и не слишком леди, бывшие в покоях принцессы, спешно повскакивали с кресел и склонились в реверансах, пряча покрасневшие лица. - Все вон, - король не глядя прошел вглубь комнаты. Леди, подхватив юбки и едва не переходя на бег, покинули покои. Краем глаза Эйрис заметил, что одна из дам пытается спрятать в складках платья мелкую собачонку. Эти не слишком высокородные леди, заполонившие дворец, уже обнаглели настолько, что смеют пренебрегать прямыми приказами своего короля. Неплохо будет преподать им всем хороший урок и вышвырнуть ее вместе с шавкой из замка ближе к вечеру. Король опустился в глубокое кресло и поморщился от витавшей в воздухе смеси цветочных духов, махнул принцессе на кресло рядом, намеренно не обращая внимания на укоряющий взгляд. Элия неслышно села, сложив руки. - Где Наши внуки? - В саду, Ваша Милость. Их приведут, если угодно. Эйрис кивнул, и Элия шепотом отдала приказ служанке. Затем она притянула со столика рукоделие и погрузилась в него. Прищурившись, король рассмотрел рисунок вышивки: на черном шелке дракон Таргариенов. Кто бы сомневался. Только дракон был не красным, а ярко-золотым. Уж не для сына ли герб готовит? Дорнийский принц до последнего столь рьяно отстаивал права Эйгона на престол, что впору было усомниться в его верности трону. Бывало, что Эйрис сам сомневался в своих решениях, но подданным оспаривать их не пристало, иначе – измена, а измены он не терпел. Эта простая цепочка была основой всей его внутренней политики и работала безотказно. Король отставил трость и поудобнее устроился в кресле, предвкушая реакцию Элии. Ее вечное спокойствие и холодное достоинство раздражали короля, не шло это принцессе, невестке драконьей династии. - Столько времени прошло, а мы не говорили по душам, - неторопливо начал Эйрис. – Мы не оказали тебе поддержки в эти непростые дни. Скажи, что чувствует жена предателя? Ты ни разу не встала на защиту Рейгара, хотя должна была. Лицо Элии оставалось холодно-почтительным, как и всегда, но руки выдавали гнев. Она с силой, до побелевших костяшек, вцепилась в свою вышивку. Принцесса вообще не славилась дорнийской вспыльчивостью, но король знал, что ярость она может сдерживать сколь угодно долго. Порой ему нравилось выводить ее из себя едкими словами. - Мой муж совершил измену, - Элия не поднимала головы, - но я и мои дети всегда будут верны своему королю. Вам лучше знать, что бывает в таких случаях. - Конечно, Нам лучше знать, - Эйрис подался к ней, опершись на подлокотник. – Но сейчас Мы спрашиваем твоего мнения. От тебя сбежал муж. Променял на северную дикарку. Элия все молчала. - А теперь новая свадьба, с дочерью Тайвина. Ты же знаешь об этом? – Эйрис откинулся на спинку. – И они обе носят его бастардов, северянка наверняка. Элия вскинула голову. Лицо ее оставалось неизменно спокойным, но в черных глазах словно загорелся огонь. Эйрис довольно откинулся на спинку кресла. В минуты сдерживаемой ярости невестка преображалась. Тогда она напоминала Эйрису свою мать – гордую и жгуче прекрасную Дорею Мартелл. Старше Эйриса на пятнадцать лет, она была его самой сильной страстью в юные годы. Такой и должна быть принцесса, мать наследников королей-драконов. Элия только хотела ответить, как распахнулись двери, и в покои вошел сир Барристан: - Ваша Милость, пришли принц Визерис и … - Дедушка! – принцесса Рейнис вырвалась из рук септы и радостно бросилась к королю. - Огненная змейка, - Эйрис усадил девочку на колени и пригладил темные волосы, - расскажи Нам, что ты делала сегодня. Рейнис жизнерадостно лепетала что-то о цветах в саду и о строгой септе, которая не пускала ее играть, но король не слушал ее. Кивая внучке, он помрачневшим взглядом окинул вставшего у окна Визериса, явно старавшегося не привлекать к себе внимания отца. И Элия, сначала умиленно улыбавшаяся дочери, сейчас взяла на руки сына и прижимала крепко, будто боялась, что король заберет его. И основания для того были. Тогда Эйрис проводил очередной вечер с семьей. Рейла рано ушла, сославшись на слабость: она только перенесла очередную простуду. Король был в мирном и добром расположении духа. День тогда выдался славный: ему принесли дикий огонь в новых сосудах-яблочках, а на Малом Совете впервые за долгие годы не ныл о расходах и воровстве старый мастер над монетой. Эйрис почти задремал в глубоком кресле, сквозь веки наблюдая за играми детей. Визерис, кажется, хотел играть в Завоевателя, а принцесса отказывалась. Между ними часто возникали подобные мелкие ссоры, но принц все равно был очень привязан к маленькой племяннице, ведь она была его единственным товарищем по играм – других детей во дворце не было. Король не любил шума и детской беготни, и потому не брал воспитанников, хотя Рейла настаивала, что принцу нужна компания сверстников. Король не помнил, в какой момент рассерженный Визерис выхватил у Рейнис игрушку – дорогую красивую куклу в платье из тонкого шелка, совсем как у живых людей – и бросил в камин. Принцесса громко заплакала и, увернувшись от нянек, забежала в огонь. Служанки закричали, а в такт им заревел проснувшийся Эйгон, Элия, побелев как полотно, выронила вышивку, но Рейнис просто вышла из камина, не обращая внимания на загоревшееся платье. Эйрис подбежал к девочке, оттолкнув с дороги невестку и септу, рукой сбил пламя и неверяще осмотрел не пострадавшие ладошки принцессы. Он подхватил Рейнис на руки, взглядом велев служанкам не подходить, а принцесса снова расплакалась, прижимая к себе успевшую обгореть куклу. - Тише, внучка, - Эйрис не сразу понял, что впервые назвал ее внучкой, - разве драконам пристало плакать? Мы подарим тебе новую куклу. Вместе с накатившим волной облегчением от осознания того, что династия драконов не прервется на нем, у Эйриса тогда же появилась шальная мысль бросить в тот же камин и Эйгона, просто, чтобы испытать его. Эту мысль явно прочла в его глазах и Элия, с тех пор не оставлявшая сына без присмотра. Но ее сын Эйрису и не был нужен. Король стал часто проводить вечера с внучкой, как делал это много лет назад со своим дедом. Он сам рассказывал ей об истории драконов, давал играть с угольками, даже как-то раз попытался спеть старую валирийскую колыбельную, которую пела королева Шейра, но с годами голос его стал скрипучим. Это вызывало припадки злости у королевы, она к внукам стала относиться как к чужим. Прохладные отношения с невесткой и вовсе переросли в открытую неприязнь: Элия смогла сделать то, что у Рейлы так и не получилось – родить престолу дракона. За улучшением отношений Эйриса с принцессой последовала новая волна скандалов с женой. Эйрис встряхнул головой, отгоняя неприятные мысли о Рейле, и встретился с внучкой взглядами – глаза у Рейнис были лиловые, совсем как у него. Глаза были единственным, что она унаследовала от Таргариенов, потому то и невзлюбил ее поначалу король, уж очень сильна была дорнийская кровь. Эйрис недовольно покосился на ее брата в объятиях матери. Вот он был очень похож на своего отца-предателя: глаза светлые, фиалковые, серебристые волосы, и тихий такой же, даром что младенец. Петь будет, и на арфе играть наверняка выучится. Король почувствовал, как начинает закипать гнев. - Вы же не просто так пришли, государь? – Элия посмотрела ему в глаза. - Верно, - Эйрис отпустил внучку и поманил к себе Визериса. Принц подошел, ровно держа голову, но смотрел на отца настороженно. Эйрис раздраженно выдохнул, родной сын явно побаивался его – налицо тлетворное воспитание Рейлы. Ну ничего, теперь он сможет сам подготовить себе достойного преемника. - Мы приняли важное решение о дальнейшей судьбе династии, - король повысил голос, - и хотим сообщить его вам прежде Малого Совета. Мы посчитали за благо заключить помолвку принца Визериса, наследника престола, и принцессы Рейнис. Эйрис внимательно оглядел присутствующих. Дети робко заулыбались, но принцесса Элия едва заметно помрачнела и нервно сцепила руки. Король попытался усмирить поднимавшуюся ярость, предчувствуя возражения. Все это он уже сотню раз выслушал от ее вздорного брата Красного Змея. - Но Ваша Милость, Эйгон… - Мы все сказали, - благостного настроения как ни бывало. – Он сын изменника и не имеет никаких прав на трон. Никаких! Подрастет и пойдет в септоны, такова Наша воля. Эйрис встал и едва не упал обратно, покачнувшись от внезапного приступа головной боли. Тяжело опираясь на трость, он вышел из покоев, мимоходом потрепав по голове Визериса, и двери с грохотом закрылись. На другой день король чувствовал себя еще хуже. Несмотря на слабость и усталость, он не смог заснуть ночью, и голова кружилась от недосыпа, сильной жары и душного запаха цветущих в саду роз. Мейстеры опять пытались напоить его каким-нибудь дурманом, говорили о том, что это выходит яд, но Эйрис выгонял их всех, а последнему, самому назойливому, выплеснул горячий отвар в лицо. - Мой король, позвольте передать, что вы отменили собрание, - сира Барристана король любил более других гвардейцев, но его забота порой была излишней. Эйрис только отмахнулся и, надев корону, тяжелым кольцом сдавившую голову, медленно поднялся на ноги и вышел из покоев. Стуча тростью по красным плитам, король направился в Тронный зал – в замке сегодня собралось столько лордов и военачальников, что зал Малого Совета попросту не вмещал их всех. Шел он медленно, подбитые мехом одежды казались слишком тяжелыми, глаза неприятно резал даже неяркий свет факелов. На этом заседании Эйрис не мог показать слабость: и без того за стенами замка распространились слухи, что король тяжело болен, того гляди трусливые алчные бараны с громкими титулами побегут присягать Рейгару. Сейчас, когда бунтовщики уже почти на грани провала, он должен показать силу. Выровняв спину и высоко подняв голову, король вошел в Тронный зал и окинул собравшихся грозным взглядом. Едва не запнувшись о высокие ступени, он поднялся к Железному трону и сел, отставив трость в сторону. Гвардейцы и десница заняли места у подножия трона, и заседание началось. Первым вышел с докладом лорд Аррен, поднесший королю и Совету стопку писем, которые изменник Тайвин Ланнистер рассылал лордам от имени Рейгара. В том, что это был Тайвин Эйрис не сомневался, так как его сын по натуре своей был из тех людей, что, собрав войско один раз, идут с ним до конца. Но ход Аррена был верным: Эйрис заметил, как несколько лордов побледнели и уставились в пол. Видимо, несмотря на очевидное поражение, Рейгар еще мог притягивать к себе людей. Король хотел было приказать, чтобы их взяли под стражу, но слабость накатила такая, что он не смог даже встать. В зале поднялся шум. Смущение иных лордов заметил не только Эйрис, и теперь шумный сир Бельмор вцепился в бороду кому-то, обвиняя в измене, стражники бросились их разнимать. Эйриса забавляли подобные случаи, но сейчас каждый крик гулом отзывался у него в голове. Он до крови сжал подлокотник, чувствуя, как боль проясняет сознание, и наблюдая, как стража вытаскивает драчунов из зала. После зашла речь о флоте. Были слухи, пока не подтвержденные, что Ланнистеры, на суше терпевшие поражение за поражением, хотят одним махом закончить войну, взяв Королевскую Гавань со стороны Черноводной. Королевский флот, в свое время уничтоживший корабли Редвинов, сам сгорел наполовину вместе с капитанами и командующим лордом Веларионом. Мерривезер настаивал на привлечении Железного флота. Эйрис помнил Квеллона Грейджоя по войне Девятигрошевых королей, и тогда он казался надежным союзником, но сейчас лорд Грейджой постарел, а за сыновьями его водилась репутация разбойников. Именно это и высказал деснице молодой Станнис Баратеон, и король был с ним согласен. Эйрису нравился молодой лорд, так непохожий на погибшего брата. Станнис Баратеон прибыл в столицу в день казни изменника Пицеля и его пособников, и король был впечатлен его невозмутимостью при виде горящих людей. А еще в нем чувствовалась твердая, почти королевская стать. Он не унаследовал ни одной характерной черты внешности Таргариенов, но своим лицом и статью очень напоминал Эйрису портрет короля Мейкара, некогда висевший в Летнем замке. - Грейджои опытнейшие флотоводцы, не раз доказывавшие преданность трону, - Мерривезер настаивал на своем и обернулся к королю, ища поддержки. – Ваша Милость, неразумно… - Баратеон прав, - Эйрису надоел этот спор. - Призовите в Гавань флот Драконьего Камня, если железнорожденные начнут грабить побережья, Нам будет трудно их остановить. - Этим должен заниматься мастер над кораблями, - с лица десницы мигом пропало неудовольствие, стоило ему пересечься взглядами с королем. Эйрис тихо скрипнул зубами и сжал подлокотник трона. Мерривезер был покорным слугой, однако, увлекаясь идеей, мог иногда забываться, но выражать недовольство волей короля при подданных не смел никто. Давно стоило сменить его на кого-нибудь поумнее, возможно, на того же Аррена. - Лорд Баратеон, - Эйрис удержался чтобы не поморщиться от собственного громкого голоса, - Мы назначаем вас мастером над кораблями. Ваш отец и брат славно послужили Нам, будьте их достойны. Баратеон молча склонился, принимая королевскую волю. Эйрис кивнул ему, и от этого голова у него разболелась еще сильнее, на какое-то мгновение ему показалось, что он задыхается. Пора было объявить о главном своем решении и положить конец пересудам вокруг будущего династии. Он уже хотел велеть деснице зачитать приказ, как справа от трона раздался голос: - Есть еще одно обстоятельство, о котором вам нужно знать, государь. Король удивленно перевел взгляд на стоявших рядом Королевских гвардейцев. Поглощенный мыслями, он не понял, кто из них говорил, но жестом позволил продолжить. - Нам удалось найти леди Лианну Старк, - выступил вперед сир Джон Дарри. Сир Джон был новым лордом-командующим Королевской Гвардии, хотя в ней и осталось всего четверо человек. Традиционно новых рыцарей отбирали на турнирах, но в военное время проводить их было некогда. - Но как вы смогли… - выступил Красный Змей, оскорбившись за негодную дорнийскую разведку. - Где? – усталость на мгновение слетела с короля, он жадно устремил взгляд на рыцаря. - В Ночной Песне, Ваша Милость, - Дарри не отреагировал на слова дорнийца, - мы смогли связаться с сиром Освеллом. В зале поднялся шум, лорды живо обсуждали новость, многие громко вызывались немедленно ехать на юг и лично привезти изменницу, прибывший на Совет Брандон Старк так же громко пытался отстоять сомнительную честь сестры, завязались споры. От этого гвалта голова у Эйриса разболелась еще сильнее, он хлопнул ладонью по стальному подлокотнику, призывая к тишине. Дарри потирал руки, желая сказать еще что-то. - Продолжайте, сир Джон, - скрипучий голос короля перекрыл шум внизу, и лорды разом замолкли. - Сир Освелл еще написал, - он запнулся, - написал, что леди на поздних сроках беременности, государь. Эйрису стало тяжело дышать. Он обвел притихший зал взглядом, и ему стало совсем нехорошо. Байку об обещанном принце здесь знал, наверное, каждый: молодые наслушались от Рейгара и его соратников, старики еще помнили, как при дворе короля Джейхериса только об этом и говорили. - Сегодня, - Эйрис постарался прийти в чувство, - Мы хотим объявить еще об одном Нашем решении. Своим приказом, - Мерривезер поднял вверх бумагу, - Мы официально назначаем Нашего сына принца Визериса наследником престола. Кроме того, будет заключена его помолвка с принцессой Рейнис. Эйрис тяжело поднялся, держась за трон. Ноги не держали его, король никак не мог отдышаться, откуда-то взялся непонятный ужас. Этот ребенок, он никак не мог быть тем младенцем из его кошмаров. Эйрис пытался убедить себя в этом, но получалось плохо. Он еще даже не родился, а уже являлся угрозой Эйрису и его наследникам, даже если его матери хватит ума не лезть в политику. Король не мог позволить, чтобы на троне сидели дети изменника, не мог оставить им страну, что хранил столько лет. Он сделал шаг вперед, и все взоры устремились к нему. - Вы все сегодня же присягнете принцу Визерису как наследнику, - король пошатнулся и едва не упал со ступеней, - Мы не позволим мерзким предателям захватить государство. Гнев дракона настигнет каждого… - Ваша Милость? – встревоженный голос Дейна доносился откуда-то издалека. Все вокруг плыло, очертания людей стали размытыми. Эйрис попытался опереться о трон, но едва не проткнул руку насквозь лезвием, остро запахло кровью. Голова болела неимоверно, со всех сторон наваливалась липкая душащая тьма. Эйрис почувствовал, что падает, сквозь мглу увидел, как к нему бросились гвардейцы. - Позовите мейстера, - последним услышал король, прежде чем провалиться во тьму, - да сделайте же что-нибудь!