После дождя будет радуга

      Открыв доску объявлений, Павел ввёл в фильтр запрос и прислушался — в квартире стояла подозрительная тишина. Не в силах сдержать любопытство, он вышел из комнаты и, прокравшись на цыпочках по коридору, замер у неплотно прикрытой двери на кухню, откуда доносился приглушенный голос отчима.       — Зиночка, я его боюсь, — жаловался дядя Сёма, — он меня сегодня изнасиловать хотел, я еле успел от него убежать и спрятаться.       Маман расхохоталась, весело, от всей души, Пашка аж заслушался — она всегда смеялась заразительно и очень красиво, высоко и переливчато, как перезвон хрустальных колокольчиков.       — Ой, не могу! Сёма, ты на себя в зеркало давно смотрел? — спросила она, отсмеявшись.       — Но это правда, Зиночка! — воскликнул тот в ответ.       Паша заглянул в щель и увидел, как отчим для пущей убедительности выпучил глазёнки и задрожал губёшками.       — Ты ври, да не завирайся. Я твою натуру знаю, не прекратишь парню под шкуру лезть, однажды огребёшь по полной. — Зинаида нависла над муженьком, загораживая Пашке обзор своим крупным телом: — А я буду рядом стоять, чтобы потом против тебя свидетельствовать.       — Зиночка, как же так? Неужели ты меня совсем не любишь? — заскулил Семён в попытке надавить на жалость.       — Люблю, но, если придётся выбирать между тобой и Павликом, даже думать не стану. Мой сын для меня дороже всего на свете.       — Он же дефектный, Зиночка, как ты можешь? Он же не мужик и внуков у тебя никогда не будет. Позор иметь такого сына, — возразил Семён и схватил её за руку. — Мы же ещё не старые, давай нормального ребёночка родим и исправим твою ошибку.       Маман вырвала ладонь и вкрадчиво так спросила:       — Ошибку? Какую ошибку?       Даже Паша понял, что дядь Сёма перегнул палку — агрессивная поза супружницы не предвещала ему ничего хорошего. Её голос стал настолько ровным и угрожающе ледяным, что подглядывающий парень и сам непроизвольно поёжился. Семён промолчал, но Зинаида уже разошлась, не остановишь:       — И кого это ты дефектным назвал? — продолжала она давить на муженька. — Уж кто тут дефектный, так это ты! За всю нашу жизнь не то чтобы пожрать приготовить, гвоздя в доме не забил! А Павлик за месяц всю квартиру в порядок привёл, все розетки и краны подтянул! Так кто в этом доме мужик, а кто позор?!       Сделав глубокий вдох, она продолжила свою отповедь:       — И правильно боишься. Я защищать Павлика не стану, он сам за себя постоять может, и будешь к нему цепляться, он тебе косточки пересчитает. — И тяжело опустив ладонь на стол, так что сахарница с заварничком жалобно звякнули, прошипела, как ядовитая гюрза: — Если мой Павлик для тебя позор, так я не против, собирай манатки и вали на все четыре стороны. — И, рявкнув напоследок: — Спишь сегодня на полу! — вылетела из кухни.       Натолкнувшись на сына, отпрянувшего от двери, Зинаида злобно сверкнула глазами, но тут же опустила напряжённые плечи и ласково улыбнулась:       — Павлуша, не переживай, всё наладится. Семён время от времени нуждается во встряске.       — Мам, я плов сварганил, ты бы поела, — предложил Пашка, виновато улыбаясь. Он чувствовал себя так, словно его поймали на месте преступления, а ещё корил за то, что не сдержался, нажаловался и стал причиной разлада в семье.       — Спасибо, чуть позже, — ответила она и, погладив сына по голове, направилась в ванную с намерением принять душ и смыть с натруженного тела усталость прошедшего дня.       Паша вернулся в свою комнату и снова уселся за стол. Автоматически листая ленту объявлений, он думал о своём: о том, что к концу дождливого августа готов был сойти с ума от однообразных будней, вечного присутствия желчного Семёна и туманного будущего без перспектив наладить личную жизнь, а сердце изнывало от тоски, ему хотелось взаимной любви и простого человеческого счастья. И о том, что Семён никогда не примет пасынка нетрадиционной ориентации и, если отчим уйдёт из дома, маман снова останется одна, а этого Паша допустить не мог, зная прекрасно, что одиночество страшная вещь. Конечно, мать у него ещё молодая, ей всего-то сорок шесть, но трудно ей будет найти мужика, способного смириться с её жёстким нравом и властной натурой. К тому же и у Семёна есть положительные качества, он, хоть и курил, как паровоз, но совсем не употреблял горькую, да и Зинаиду действительно ценил и уважал. Кроме того, не таким уж он был и козлом, ведь когда-то давно, до тех пор, пока не узнал, что Пашка не такой, как все, он и к нему относился с отеческой заботой.       Уставившись взглядом на одну из фотографий, Паша поначалу и не понял, что его зацепило, а присмотревшись, присвистнул от восторга, начисто позабыв о семейных проблемах. Взглянув на цену, засомневался, слишком уж она была низкой, но кликнул по объявлению и перешёл к описанию.       Стильный дизайн довольно большой комнаты, обставленной модной мебелью, его сразу очаровал. Взглянув на количество просмотров, он снова присвистнул и принялся вычитывать сопроводительный текст, в котором говорилось о том, что чудо это сдаётся одинокому мужчине возрастом до тридцати лет. Требования к квартиранту — порядочность и чистоплотность, запрещено заводить животных и приводить гостей. Вот и всё. В контактах же указывался только адрес электронной почты и более ничего.       Пашка прикинул: по возрасту он подходит, в гости ему водить некого и засранцем его назвать нельзя, почесал подбородок, открыл майл и, в надежде на актуальность объявления, настрочил: «Добрый вечер, насчёт комнаты на проспекте Победы, цена указана верно?».       Ответ получил через пару минут. Текст входящего письма гласил: «Да. Заполните и вышлите анкету».       Открыв прикреплённый файл, Павел пробежался по нему взглядом и саркастично хмыкнул, всё это было слишком похоже на какой-то развод. «Вам не кажется странным принуждать заполнять анкету потенциального квартиранта? Я же не на работу устраиваюсь и не в брачное агентство обращаюсь», написал он в свою очередь.       Ответное письмо содержало: «Что странного в том, что я желаю ещё на начальном этапе отсеять неподходящие варианты? Паломничество из желающих посмотреть-прикинуть мне ни к чему».       Паша подумал, что в этом есть резон, и принялся отвечать на обычные в общем-то вопросы: дата и год рождения, рост, вес, образование, место работы и так далее. Отправив заполненный документ, совершенно не надеясь на быстрый ответ, залез в Одноклассники, чтобы убить время перед сном. Но буквально минут через десять пикнул сигнал, сообщающий о новом входящем. Открыв письмо, он прочитал: «Ты подходишь. Когда планируешь посмотреть комнату?».       Подивившись тому, как быстро хозяин квартиры перешёл на «ты», а в том, что переписывается именно с мужчиной он почему-то был уверен, Паша настрочил: «Того, что я видел на фото, достаточно. Готов переехать хоть завтра», и замер в ожидании.       Через минуту прилетело ответное письмецо: «У меня есть условие. В своей комнате можешь делать, что хочешь, на остальной территории убираешь за собой сам. Беспорядка не потерплю. И самое главное, я не лезу к тебе, ты не лезешь ко мне. Если согласен, в 14:00 жду по адресу: пр-т Победы, 89/23. Договор аренды с испытательным сроком месяц».       «Буду, как штык. Как к тебе обращаться?», — написал Пашка и получил в ответ краткое: «Игорь. На воротах домофон. Второй подъезд, третий этаж. Не опаздывай, я этого не выношу».       «Надо же, какие мы деловые», — с улыбкой буркнул Павел и отправился на поиски маман. Обнаружив её ужинающей на кухне в полном одиночестве, наложил себе ещё тёплого ароматного плова и уселся за стол.       — Мам, я завтра съеду.       Она взглянула на него удивлённо:       — Как это? Куда? Если из-за Семёна, то не стоит, он больше не будет к тебе цепляться. И, вообще, почему ты мне раньше не рассказал о его придурях?       — Не хотел тебя огорчать, — ответил Паша, прожевав ложку рассыпчатого риса, — но дело не в нём. Вернее, он тоже имеет отношение, ты и сама понимаешь, что он ярый гомофоб и меня никогда не примет. А мне не хочется быть причиной вашего разлада, например, как сегодня.       — Павлик, я со всем разберусь…       — Мам, не начинай, я уже всё решил, не надо меня останавливать.       — Ты хорошо подумал? — спросила Зинаида, сын лишь кивнул в ответ. — Жить-то один сможешь? — озабоченно поинтересовалась, вставая из-за стола и убирая пустую тарелку в мойку.       — У меня будет сосед.       — Ну что ж, попробуй, — согласилась Зинаида, пытливо вглядываясь в серьёзное лицо драгоценного сына, — и помни, если что, здесь твой дом.       — Помню я, помню, — с облегчением хохотнул Пашка и, закинув последнюю ложку в рот, преисполненный энтузиазма, предложил: — Ты иди отдыхай, я уберусь.       Утром Пашка проснулся на удивление бодрый и в приподнятом настроении. После пробежки и освежающего душа позавтракал и закрылся в своей комнате, где до обеда маялся дурью. Садиться за работу смысла не было, будучи в предвкушении перемен писать он не мог, а чем ещё себя занять, не знал, оттого сотню раз перетряхнул коробки со своими шмотками, из тех, что выслал ему Женька буквально на следующий день после разрыва трёхлетних отношений, выудил одёжку по сезону, запихал в объёмный рюкзак. Тысячу раз перепроверил, всё ли собрал, что хотел, и ближе к двум пополудни засел за ноут, выискивая в сети наилучшие способы добраться до нужного ему дома.       Изучив карту города, Пашка плюнул на свои привычки и надумал вызвать такси. На тачках кататься он был не любитель, предпочитая разумную экономию бесполезным тратам, но мысль о том, что теперь он одинок и зарабатываемых денег ему хватает с лихвой на безбедную жизнь, привела его к выводу, что бессмысленно отказывать себе в комфорте и удобстве.       И вообще, пришла пора подумать и о себе любимом: за последние годы, поглощённый мечтой о собственном жилье, он слишком много работал и совсем оторвался от жизни. Пришло время выйти в свет, пройтись наконец по клубам и попытаться понять, что в них хорошего. К тому же парень он видный, далеко не дурак, теперь ещё и свободен, как ветер в поле, так что нечего протирать портки за компьютером, а пора вплотную заняться поисками партнера.       Мысли о личной жизни всколыхнули сожаление и тоску, что до сих пор вынуждали его выть на Луну от тупой изнуряющей боли, размазанной мутным пятном где-то в груди. Он изо всех сил старался не думать о Женьке, но против воли вспоминал те дни, когда сам любил и, казалось, был любим в ответ. В такие моменты ему хотелось вскрыть себе вены или биться головой об стену, до тех пор, пока черепная коробка не лопнет с оглушительным треском и мозг не забрызгает всё вокруг. Но и злость в тандеме с обидой в такие моменты взрывались кровавыми всплесками горечи, и, стиснув зубы и сжав кулаки, Пашка беззвучно кричал сам себе: «Не дождётесь, суки!».       Тряхнув головой, отгоняя непрошеные мысли, Паша вызвал такси, закрыл ноут, сунул его в портфель и, подхватив рюкзак, вышел из комнаты. В коридоре он постоял пару секунд, размышляя, стоит ли попрощаться с Семёном, но не желая видеть гнусную рожу отчима, натянул любимые кеды и молча покинул квартиру, преисполненный надеждой, что ещё не скоро вернётся назад.       Автомобиль с проспекта свернул во дворы, поплутав по узким дорожкам, остановился у кованых ворот, за которыми виднелись ухоженный газон, ярко раскрашенная детская площадка и новомодная высотка этажей в десять. Павел рассчитался с водителем и вышел из такси. Убедившись, что это нужный ему дом, он отыскал взглядом домофон, нажал на цифры два и три, кнопку вызова и приготовился ждать, но почти немедленно клацнул автоматический замок и ворота слегка приотворились.       В подъезд он проник беспрепятственно. Поднявшись пешком на третий этаж, Павел не обнаружил звонка и постучал в дорогущую на вид дверь, единственную на лестничной площадке. Та тут же распахнулась, являя ему диво-дивное, чудо из чудес — сногшибательного брюнета, приблизительно его возраста, может, чуть старше.       Хозяин встретил своего квартиранта в плотно обтягивающей майке, не скрывающей стальные мышцы, и шортах до колен, дающих возможность детально рассмотреть прокачанные ноги с тонкими лодыжками. Он был выше Пашки на голову, казался не то чтобы худым, скорее поджарым, смотрел на него пристально серыми, как туман, глазами из-под прямых и аккуратных, словно нарисованных бровей. Бледность матовой кожи подчёркивала тёмная чёлка, небрежно спадающая на красиво вылепленный лоб. Высокие скулы придавали его лицу утончённость, волевой подбородок и чуть крупноватый нос не портили общей картины, а сжатые в жёсткую складку губы говорили о том, что он не намерен заводить с кем бы то ни было доверительных отношений.       Пашка аж вспотел от волнения: если он и видел красавчиков в своей жизни, то этот однозначно достоин главного приза. Машинально вытерев ладонь о бедро, он протянул её бесподобному мужчине, широко растянув губы в благодушной улыбке:       — Будем знакомы, я Павел Денисович Плиев. Можно просто Паша.       Тот посмотрел на Пашкину руку, как на мерзкое насекомое, проигнорировав жест радушия, коротко приказал:       — Разувайся и иди за мной, — и двинулся в глубь квартиры, указывая рукой и открывая по пути двери с короткими комментариями: — Там общая зона. Здесь можешь готовить, если хочешь. Это ванная. Это подсобка, стирай и гладь, если нужно.       Пашка шёл за ним, озираясь по сторонам. Квартира, оказавшаяся двухуровневой, и впрямь поразила его до глубины души, с первого взгляда было понятно, что над ней потрудился профессиональный дизайнер и денег в неё было вложено очень немало.       Слева от входа будто воздушная лестница делила пространство на две половины: сразу за ней зона отдыха, справа кухня с обеденным столом в центре и стилизованными под старину стульями вокруг. Все объединено общей тематикой, дизайн и обстановка придавали помещению некую лёгкость, панорамное окно во всю стену не сдерживало солнечного света, заливающего квартиру, зонированную удивительно гармоничными уступами из натурального дерева.       На импровизированной возвышенности уютно расположились два светло-серых дивана, заваленных неисчислимым количеством мягких на вид подушек. На белой стене, отделанной декоративной штукатуркой, матовым прямоугольником чернел телевизор, чуть поодаль висела картина с непонятной мазнёй, напоминающей женский профиль. Напротив окна — электрический камин, рядом стильная декорация до потолка в виде поленницы и какие-то изумительные икебаны.       В целом, всё вокруг было светлым, пронизанным воздухом и удивительной чистотой, такой, что у Пашки складывалось впечатление, что это вовсе не жилой дом, а выставочный образец на какой-то ярмарке.       В кухонной зоне они задержались. Игорь показывал ему подсобное помещение, в котором скрывались стиральная машина, гладильная доска с утюгом, пылесос и прочие необходимые в хозяйстве вещи. Пашка же, бросив короткий взгляд в его сторону, принялся рассматривать современную кофеварку, а затем и встроенную технику:       — У тебя здесь ничего, кроме минералки и пива, нет, — закрывая дверцу холодильника, прокомментировал увиденное, и поинтересовавшись: — Ты, вообще, что-нибудь ешь? — ответа не получил, так как Игорь уже поднимался на второй уровень. Пашка поспешил за ним.       Лестница заканчивалась в небольшом коридорчике с двумя комнатами напротив. Распахнув одну из дверей, Игорь сухо проронил:       — Это твоя, располагайся, — и вознамерился спуститься по лестнице, но Пашка его остановил:       — Подожди. Мне интересно, почему ты выбрал меня?       Игорь обернулся, скользнул по квартиранту равнодушным взглядом:       — Давай объясню, если ты ещё не понял. Дружбу с тобой я заводить не намерен, ты здесь живёшь и только, ко мне не лезешь, личных вопросов не задаёшь. Вся квартира в твоём распоряжении, но в мою комнату не заходишь никогда и ни под каким предлогом. Два раза в неделю приходит домработник, я вас потом познакомлю, всё остальное время ты поддерживаешь порядок, убираешь за собой сразу, потёков на унитазе, грязной ванны, крошек на кухне, немытой посуды и тому подобное я не потерплю. Гостей не приводишь, никого и никогда, никаких родственников, товарищей и подруг. Если понял, разбирай вещи, ключи на столе. — И всё же спустился по лестнице, так и не удовлетворив любопытства квартиранта.       Оставшись в одиночестве, Пашка осмотрелся. То, что предстало его взору, полностью соответствовало фотографии на доске объявлений. Дизайн был выдержан в шоколадном, бежевом и белом цветах. По правую руку шкаф во всю стену, с дверцами, отделанными натуральным темно-коричневым шпоном. Напротив широченная кровать со встроенными бра в спинке-изголовье и монолитными тумбочками, застеленная бежевым постельным бельём. Над изголовьем размещалась конструкция в виде короба из оргстекла с внутренней подсветкой и изображением одуванчика, теряющего свои пушинки, отражающегося в двухуровневом потолке с глянцевой нишей над кроватью.       Между кроватью и окном, занавешенном шторами в тон постельному белью, разлапилось огромное растение, название которого Пашке было не известно. По левую руку прилипла к стене большущая плазма, под ней низкая длинная тумба протянулась почти от входа и до небольшого рабочего столика белоснежного цвета и удобного на вид стула. Столик этот казался инородным, но, как ни странно, вписывался в интерьер очень гармонично. Положив на него портфель с ноутбуком, Пашка стянул с плеч лямки рюкзака, бросил его на пол и рухнул плашмя на кровать, удобный матрас принял его в свои объятия, даруя расслабление и покой.       Раскинув руки в стороны, парень блаженно вздохнул и закрыл глаза. В голове, словно тучные пчелы роились вопросы, которые он не рискнул бы задать недружелюбному Игорю. Ну вот скажите, пожалуйста, кто-нибудь, зачем хозяину такой шикарной квартиры сдавать комнату неизвестно кому, к тому же за номинальную плату? И фактор одиночества здесь не прокатит, с первого взгляда Пашка понял, что компаньон хозяину был не нужен, он вообще личность странная и, похоже, в друзьях не нуждается. Почему из всех претендентов на это чудо он выбрал именно Пашу, рядового парня без особых заслуг? И почему не обмолвился ни словом о договоре и не потребовал денег вперед? В чём здесь подвох? И если это просто везение, то не может Пашке так повезти, он и в лотерею-то никогда не выигрывал, а тут сразу джекпот.