После дождя будет радуга

      Повалявшись немного на удобном матрасе, Пашка резко вскочил и тут же развил бурную деятельность. В первую очередь заглянул в шкаф. Обнаружив на одной из полок два комплекта постельного белья, точь-в-точь такого, как на кровати, он убедился, что остальные полки девственно пусты и, вытряхнув содержимое рюкзака, принялся аккуратно сворачивать и складывать свои вещички.       Управившись с багажом, Пашка полюбовался на дело рук своих, закрыл дверцы, прихватил пакет со средствами гигиены и, состроив испугано-глумливую рожу, вышел из комнаты, осторожно прокрался вниз по лестнице, стараясь особо не шуметь.       На последней ступеньке он осмотрелся: зона отдыха его не особо интересовала, а вот кухня — очень. Но прежде направился в ванную комнату, где разместил на свободном крючке полотенце, деловито поставил на полочку, рядом с хозяйским, свой стаканчик с зубной щёткой и пастой, тут же оставил мыльницу и гель-шампунь для тела и волос, а так же несессер с бритвенными принадлежностями. Восторженно пощёлкал языком: что ни говори, но в этом доме даже ванную комнату можно смело назвать дизайнерским шедевром, и только после этого решил навестить кухонную зону, где и приступил к инспекции без церемоний.       Обнаружив абсолютно новые, не побывавшие в обиходе кастрюли, сковородки и прочую утварь, хозяйственный Пашка одобрительно покивал головой. Проверив верхние шкафчики, саркастично хмыкнул: в них ничего, кроме почти пустой банки растворимого кофе и коробки с пакетированным чаем, не нашлось. В холодильник заглянуть даже не потрудился, и так зная его содержимое.       «Ну что ж, первым делом о хлебе насущном!» — позитивно подумал Плиев и, уже не скромничая, направился к себе — обживаться так обживаться.       В своей комнате он напялил ветровку, пусть сентябрь и был по-летнему тёплым, но в любой момент мог пролиться дождём, оттого на всякий случай захватил зонт, сунул ключи и кошелёк в карман и уже без стеснения, вприпрыжку спустился по лестнице. У порога натянул любимые кеды и выскочил из квартиры.       Замерев у кованых ворот, Плиев покрутил головой туда-сюда, район ему был совершенно незнаком, и он принял решение для начала просто прогуляться, осмотреться и присмотреться, что здесь к чему.       Через несколько часов, нагруженный пакетами с покупками, новоиспечённый квартирант ввалился в своё пристанище. Стянув у порога обувку, сразу направился на кухню, где, скинув ветровку и небрежно бросив её на спинку одного из стульев, принялся разбирать сумки.       Загрузив до предела холодильник и шкафы продуктами, с особым удовольствием подставив на одну из полок приобретённую кофемолку и сияющую латунными боками новенькую джезву, он сразу же принялся мыть и строгать овощи для салата.       Сложив наструганное добро в большущую миску, приправил специями, залил оливковым маслом, слегка перемешал и переключился на парное мясо, что купил на ближайшем рынке, здорово сэкономив в результате оживлённой торговли с таким же азартным, как Пашка-покупатель, продавцом. Особо мудрить над стейками не стал, по вкусу посолил, присыпал черным перчиком и, немного отбив деревянным молоточком, обнаруженном в одном из выдвижных ящиков, выложил крупные куски на шипящую маслом сковороду.       Несмотря на то, что Пашка не выдержал и перекусил хот-догом, пока шлялся по округе, маленькая сосиска в булке лишь раззадорила аппетит, и теперь он давился слюной, впитывая каждой клеточкой потрясающий аромат жареной свинины, в ожидании того благостного момента, когда вожделенный кусок можно будет снять со сковороды и в полной мере утолить волчий голод.       Наконец мясо покрылось румяной корочкой, Пашка выложил его на большую плоскую тарелку, рядом навалил приличную горку салата, налил в стакан апельсинового сока. Накрыв обеденный стол, расселся за ним, как фон-барон и, вооружившись ножом и вилкой, приступил к поздней трапезе.       Ещё не до конца прожевав первый кусочек, Плиев чуть не подавился от неожиданности — бесшумно, как привидение, перед ним возник хозяин дома. Сурово сдвинув брови и поджав губы, он молча пялился на Пашкину тарелку, через пару-тройку секунд, по-прежнему не произнеся ни слова, повернулся к квартиранту спиной и направился к лестнице.       — Игорь, — окликнул его Павел, — если хочешь, присоединяйся, я много приготовил. — Не получив ответа, пожал плечами, и продолжил уплетать свой обед и ужин — два в одном, расстроенно поглядывая, как хозяин квартиры скрывается из виду. Радушного Пашку действительно огорчало то обстоятельство, что Игорь категорически не желал идти с ним на контакт.       Расправившись с ужином, Павел тщательно прибрался на кухне, помня о правилах проживания. Взглянув на часы, он прикинул, что время позднее, и чтобы лишний раз не тревожить хозяина дома, отправился в ванную, где умылся-подмылся, хорошенько вычистил зубы, обернул бедра полотенцем и, схватив в охапку уличную одежду, осторожно поднялся на второй уровень.       Притормозив в коридорчике, он прислушался. Из хозяйской комнаты не доносилось ни звука. Пожав плечами в обычной манере, Павел проскользнул в свои хоромы, натянул на себя шорты и удобную домашнюю майку, на пузе которой красовался Вини-Пух с красным воздушным шариком, аккуратно сложил джинсы и тонкий джемпер на полку в шкаф, ветровку разместил там же на плечиках и довольный уселся за стол.       Вынув ноутбук из портфеля, первым делом открыл почту. Прочитав сообщение от нынешнего заказчика, он сделал необходимые поправки в почти готовом тексте. Удовлетворённо покачав головой, поднялся с удобного стула и щёлкнул выключателем. Комната погрузилась в леденящую сердце темноту. Схватив пульт, Пашка включил телевизор, убавил звук до предела и, рухнув на шикарную кровать, завернулся мягкое одеяло. Наблюдая за мельтешащими на экране фигурками, утомлённый насыщенным событиями днём, Павел Плиев незаметно провалился в глубокий сон.

***

      Почти целый месяц Пашка чувствовал себя так, словно в сказку попал — шикарная квартира, тишина, покой… настоящее блаженство. Игорь держался от него на расстоянии, всё их общение сводилось к коротким «да» и «нет». Пашка на более близком контакте не настаивал и с разговорами к нему лез, соблюдая установленные хозяином нехитрые правила. Правда, однажды всё же спросил, почему тот не требует квартплаты, получив в ответ: «Продержись месяц», — успокоился, пусть будет, как выйдет, и на том спасибо.       Конечно, недружелюбное отношение Игоря ему совсем не нравилось, но у Паши не было выбора. И если поддерживать порядок для него не составляло труда, тем более два раза в неделю приходил дядя Вова, добрейшей души человек пенсионного возраста, и наводил в квартире почти стерильную чистоту, то держать язык за зубами становилось всё сложнее и сложнее — загадочный хозяин вызывал у Пашки жуткое любопытство, а целая куча накопившихся вопросов требовала ответов.       Например, Плиеву очень хотелось узнать, чем занимается Игорь, как зарабатывает на жизнь? То, что в деньгах хозяин не имел недостатка, говорило буквально всё, начиная от шикарного жилья, заканчивая брендовыми шмотками, дорогущими аксессуарами и обувью. На высокооплачиваемого работника какой-то там фирмы он совершенно не походил, так как из дома уходил без расписания и возвращался в неурочное время, да и в костюме Паша его никогда не видел.       Игорь мог спокойненько заявиться домой в полдень, а мог и под утро. Неизменно закрывался в своей комнате и выходил из неё только для того, чтобы посетить ванную или намешать бурду из банки с растворимым кофе, тут же, сидя на диване перед телевизором в зоне отдыха, выпить жуткое пойло и, вымыв опустевшую кружку, снова спрятаться в своей берлоге.       Гостей хозяин в дом не водил, даже родственники к нему не заглядывали, и Пашка окончательно утвердился в своей догадке: друзей с приятелями и даже девушки у Игоря попросту нет. Хотя, чему удивляться, будучи таким букой, разве можно расположить к себе хоть кого-нибудь?       Несмотря на явные перемены, Пашкин образ жизни почти не изменился. Дом, в котором он теперь проживал, окружали такие же элитные многоэтажки, обнесённые заборами и опутанные асфальтовыми дорожками, подходящими для утренних пробежек. Оказалось, что бегунов, как Паша, здесь немало, и через пару недель он даже познакомился с некоторыми из них.       После пробежки — обязательный душ, затем Плиев готовил и вдумчиво поглощал сытный завтрак. После неизменная чашка, только что смолотого и сваренного крепкого кофе, с последним глотком которого запускался Пашкин мыслительный процесс, и он садился писать, и писал до тех пор, пока не испишется или не подойдёт время обеда.       Обедал он, как правило, остатками ужина, так как готовить на одного до сих пор не научился, а затем или снова садился за писанину, или выходил на прогулку по окрестностям. В результате таких променадов Плиев обнаружил несколько приличных магазинов; довольно неплохой рынок, на котором мог от души поторговаться; уютную кафешку, где приятно посидеть в дождливую погоду и ещё много чего интересного. Но, к великому огорчению, он так и не нашёл подходящего тренажёрного зала.       Плюнув на привычку экономить, он всё-таки сунулся в спортивный центр неподалёку от дома: элитное заведение под названием «Харизма», с современным оборудованием, бассейном, сауной, солярием, массажем и всевозможными фитнесами. Брутальный качок на ресепшен с улыбкой Тома Круза ему популярно объяснил, что очередь здесь расписана на год вперёд, несмотря на довольно высокие цены и, если драгоценный клиент желает, то его, конечно же, можно поставить в самый её конец, но с предоплатой. Пашка понятия не имел, где окажется через год, и от сомнительного предложения отказался.       Буквально через пару дней после посещения «Харизмы», заплутав в незнакомых дворах, он наткнулся на подвальную тренажёрку. Осмотревшись в тёмном, тесном и душном помещении, оценив оборудование прошлого века, пришёл к выводу, что сюда не то что за деньги, и бесплатно не пойдёт. Даже раздевалка в этом убожестве представляла собой обычный закуток с парой колченогих лавок, а о душе и прочих прелестях цивилизации здесь никто и не мечтал. И если уж Паша, что греха таить, любил сэкономить лишнюю копейку, то не в этом случае, на своём здоровье — никогда.       Вынужденную невозможность потягать железо Плиев переживал довольно мучительно — внушительные габариты маман вызывали у него реальные опасения. Он страшно боялся покрыться жирком и утратить мужскую привлекательность, а утренние пробежки, отжимания и упражнения на пресс не могли удовлетворить потребность Пашкиного организма в ударных физических нагрузках, оттого он даже подумывал сесть на диету, если в ближайшем будущем так и не найдёт подходящего спортзала.       Что касалось личной жизни, так Паша совсем не томился её отсутствием, залипая на умопомрачительного хозяина квартиры. Надежд он, ясно, не питал, но и не запрещал себе передёрнуть время от времени, лелея в мечтах прекрасный образ сногсшибательного брюнета. Вообще-то у него были планы посетить какие-нибудь заведения, но одному тащиться в клуб или бар было страшновато, а попросить составить ему компанию некого, потому изо дня в день он откладывал волнующее мероприятие на потом.       Что же до Женьки, то здесь всё стало ровно и гладко. Безусловно, три года совместной жизни просто так не забудешь, но и былой тоски по своему бывшему он не испытывал. Душа Плиева уже не терзалась обидой и ревностью, признав поражение, сказав самому себе: было и было, да быльём поросло. Паша сначала смирился, а затем и вовсе перестал себя накручивать. Но только до той поры, пока Зорин ни с того ни с сего не принялся сам ему названивать и написывать.       Получив первую эсэмэску от бывшего, Павел очень удивился, и на тупое сообщение типа: «Как ты там поживаешь, милый друг?», ответил, что всё у него хорошо. Но после шквала звонков и таких же бессмысленных писем, сменил симкарту и занёс Жентоса в чёрные списки везде, где только можно, откровенно считая общение с бывшим неприемлемым, так как предательства Плиев простить никогда не сможет, а того, что Зорин вышвырнул его из квартиры, как паршивую собачонку, несмотря на годы совместной жизни, тем более.       Вот так Павел Плиев и прожил счастливо и беззаботно весь последний месяц.       Игорь Заруднев вышел из кабинета, сжимая листок длинными нервными пальцами, задаваясь вопросом: «Вот для чего, спрашивается, я таскаюсь сюда каждый месяц, как по расписанию?». И тут же ответив самому себе: «За успокоительным», — сунул рецепт в портмоне и, усмехнувшись, направился на выход из частной клиники.       Он уже подходил к своему дому, как зазвонил телефон.       — Да, пап, — ответил, приняв вызов.       — Игорёша, как дела?       — Нормально.       — Ты ходил к Анне Павловне?       — Только что от неё.       — И как?       — Пап, что как? Выписала рецепт, на этом всё, ну, ещё поболтали немного.       — Ты приедешь сегодня? Я хочу сделать заявление, — сменил отец тему, явно почувствовав раздражение сына.       В голосе сильного духом, харизматичного мужчины было столько заискивающей жалобности, что сердце Игоря не выдержало, сдавило щемящей грустью — папане немного осталось и он не смог ему отказать:       — Хорошо, только заскочу домой переоденусь, — пообещал, сглотнув горький комок.       — Я отправлю за тобой машину, — сообщил отец и отключился.       Заглянув по пути домой в аптеку, Игорь поднялся на свой этаж, клацнул замком, распахнул дверь и замер на пороге — в нос ударил умопомрачительный аромат чего-то жареного, вызывая у голодного парня непроизвольное обильное слюноотделение.       Разрешить квартиранту использовать кухню по прямому назначению было ещё одной его ошибкой. Но выбирая соседа, Зарудневу и в голову не пришло внести в анкету вопрос об умении готовить, а то, что молодой парень может отлично кашеварить и заниматься приготовлением пищи слишком часто и с явным удовольствием, тем более. Вот и сейчас сосед пританцовывал у плиты, вполголоса напевая что-то неразборчивое, как обычно в свободных шортах и футболке, и Игорю стало интересно, какой сегодня на его майке рисунок.       Смешные футболки квартиранта с по-детски нелепыми картинками нравились Игорю необычайно, они поднимали настроение. И надо сказать, не только принты на майках, но и сам парень, всегда искрящийся радостной улыбкой, преисполненный детской восторженностью, вызывал у него желание улыбнуться в ответ, и это желание он сознательно подавлял лишь усилием железной воли.       Проскользнув мимо соседа, Игорь закрылся в своей комнате, бросил на кровать пакетик с лекарствами, вынул из шкафа и не спеша натянул на себя белоснежную сорочку и синий костюм в тончайшую, едва заметную полоску. Проигнорировав галстук, пополнил бокс для пилюль приобретёнными препаратами, сунул его в карман и спустился на первый этаж, где в кухонной зоне за обеденным столом с важным видом расположился его квартирант, с удовольствием уплетая, похоже, очень вкусный супчик. Игорь, почти что счастливо ухмыльнулся — на груди довольного парня красовался нелепый Миньон, сияя жёлтым весёлым пятном. Но, встретившись с соседом взглядом, Заруднев тут же нахмурил брови, не удосужившись даже просто приветственно кивнуть, молча вышел в прихожую, где, натянув туфли и переступив порог, неожиданно громко хлопнул дверью.       Услышав оглушительный хлопок, Пашка пожал плечами и заворчал, жалуясь непонятно кому:       — Ходит туда-сюда бесшумно, как привидение, молчит и только и знает, что хмурится, теперь вот ещё дверями хлопать вздумал. — И тут же добавил, преувеличенно-наигранно вздохнув: — Но ничего не поделаешь, такой уж он человек, — благостно растянул губы в улыбке и с удовольствием отправил в рот очередную ложку потрясающе вкусного наваристого борща, мясную косточку для которого сторговал не корысти ради, а из любви к искусству поторговаться.