После дождя будет радуга

      Паша растянул губы в улыбке и, приоткрыв глаза, медленно обвёл взглядом залитую утренним солнцем комнату, прислушиваясь к организму: вопреки привычному ожиданию, внутренней боли он не испытывал. Осторожно приподнявшись на локтях, убедился, что действительно всё в порядке и, посмотрев на часы, всполошился: впервые за последние пару лет он так крепко спал, что не услышал будильник, и теперь у него не осталось времени не то чтобы на пробежку, но и на нормальный завтрак.       Вскочив с кровати, проигнорировав плавки, Пашка натянул домашнюю одёжку и уставился на разворошённую постель с явными следами ночного безумия. Недолго думая, стянул белье, сграбастал его в охапку и ломанулся в подсобку. Там закинул свёрток в стиральную машину, засыпал порошок, выставил нужную программу и с чувством выполненного долга торопливо направился в ванную, где и встал под бодрящие струи прохладной воды и неподвижно застыл до тех пор, пока не почувствовал себя полностью проснувшимся.       Совершив обычные и вынужденно необходимые этим утром процедуры, Павел посмотрел в зеркало: отражение зачесало назад пятерней густую чёлку, радостно улыбнулось, сверкнув голубыми очами, и погладило себя по смущенно-разрумянившейся щеке. «Потянет, вечером побреюсь», — решил Плиев и, натянув одежду на полувлажное тело, направился в кухню, где разбил четыре яйца на сковороду, дождался, когда схватятся белки и, выложив нехитрый завтрак на тарелку, уселся за стол.       Он почти закончил с глазуньей, как мимо прошёл хозяин квартиры в шёлковом халате, впервые за всё время совместного проживания приветственно кивнув, встретившись с Пашкой взглядом. Плиев засмотрелся на глубокий вырез, подчёркивающий красоту длинной шеи с удивительно гармоничными линиями аккуратного адамова яблока и открывающий соблазнительный вид на мускулистую грудь. Провожая жадным взглядом широкие плечи, прямую спину и тонкую талию, перехваченную поясом, залюбовался жаккардовыми переливами зелени с красным, подчёркивающими абрис упругих ягодиц. Когда же Игорь скрылся за дверью ванной, с сожалением вздохнул, собрал расплывшийся желток кусочком хлеба, сунул его в рот и встал из-за стола.       Сложив грязную посуду в раковину, решив вымыть её позже, Паша смолол кофейные зерна, засыпал ароматный порошок в джезву, залил водой и замер над плитой в ожидании, погрузившись в думы о минувшей ночи. Ничего подобного из того, что с ним произошло накануне, Павел до сих пор не переживал и пытался разобраться, что же стало причиной такой неординарной реакции на близость. Сейчас его скручивало от желания повторить всё снова и убедиться, что это не он бревно, а Женька не прав.       Подумав о бывшем, он вспомнил, что когда-то и Зорина хотел до безумия. Пашке нравилось целоваться и обжиматься с ним, толкаться в грубую ладонь при взаимной дрочке, нравилось ощущение сильных пальцев на обнажённой коже. Плиев с нетерпением ждал того момента, когда они перейдут на новый уровень, и вот, дело дошло до секса, но вопреки ожиданиям, ничего, кроме острой боли и разочарования, он испытать не смог.       Решив, что в первый раз именно так и бывает, надеясь на то, что со временем станет лучше, Паша день за днём терпеливо переносил вторжения в своё многострадальное тело твёрдого члена, рвущего нутро в грубой долбёжке, в надежде на то, что рано или поздно он обязательно привыкнет и научится получать удовольствие.       Время шло, но ничего не менялось. В конечном итоге Пашка смирился с неизменной болью и с однажды возникшей мыслью: он просто дефектный парень и физиологически не способен наслаждаться сексом.       А сейчас он задумчиво стоял у плиты, ощущая невероятную лёгкость в теле, и с горечью признавал тот факт, что загвоздка вовсе не в нём — теперь он имел возможность сравнить двух мужчин и сравнение было не в пользу Зорина. Тот в противовес Игорю был слишком консервативен, нетерпелив, брезглив и эгоистичен в сексе. Игорь же был напорист, но ласков, раскован и без предрассудков, свободно и естественно вылизывал партнёра везде где только можно и нельзя, а отсасывал так, что у бедного Пашки при одной мысли об этом мошонка восторженно сжималась и по спине прокатывалась волна мурашечного удовольствия.       Плиев настолько погрузился в размышления, что не заметил, как Игорь подошёл со спины и прижался крепким горячим телом, обхватив его, глубоко задумавшегося, за талию сильными жилистыми руками. Заглядывая через плечо, он прошептал:       — Вкусно пахнет, — и выдохнул в ухо: — Поделишься?       Пашка поёжился от удовольствия. Он никогда и подумать не мог, что его уши настолько отзывчивы на ласковые прикосновения, что волна горячего дыхания может вызвать у него сладостную дрожь практически во всем теле, так уж вышло, что Женька никогда интимно не касался Пашкиных ушей. Игорь же, крепко обнимая его, нежно прикусил мочку, прошёлся губами по ушному завитку и осторожно скользнул языком в чувствительную раковину. Плиев почти поплыл, но шапка пены на поверхности джезвы угрожающе приподнялась.       — Что ты делаешь?! — воскликнул он, ловко вывернулся из ласковых объятий и, судорожно схватив турку за деревянную ручку, невольно выставил её перед собой, как оружие.       — Целую тебя, что не так? — усмехнулся Игорь, рассматривая нелепую позу озадаченного парня.       — Извини, но сейчас я не могу, у меня расписание, — ответил Плиев, не в силах сдержать возбужденную дрожь в голосе. — Если я не буду его придерживаться, то влечу в дедлайн и, хуже того, вообще сорву сроки. Сегодня я и так проспал, даже пробежку пропустил, так что давай вечером?       — Вечером так вечером, — согласился Заруднев и, игриво дёрнув аккуратную бровью, спросил: — А утром, значит, поцеловаться мы не можем?       — Зачем нам это делать? Мы же не любовники, — успокоившись, пожал плечами квартирант, поставил турку на стол и деловито потянулся к шкафчику за кружками. Обернувшись, он перехватил задумчивый взгляд хозяина дома.       — Если не любовники, то кто? — задал вопрос Заруднев, лицо его стало каменным, игривое настроение испарилось, как и не бывало.       — Ну… секс-партнёры? — спросил Пашка неуверенно.       — Разница в чём?       — Видишь ли, любовник производное от слова любовь, в данном случае подразумеваются чувства. А секс — это просто секс. Два человека вступают в интимные отношения, для того чтобы удовлетворить физиологическую потребность, — поделился он своими умозаключениями, разливая кофе по маленьким чашкам. — Я так-то секс не люблю, — выдал, не подумав, но вспомнив минувшую ночь, тут же поправился: — Не очень люблю, но, если это твоё условие, я не против.       — Моё условие… — повторил Игорь и, сжав губы презрительной складкой, с горьким смешком произнёс: — Понятно, — и развернулся к нему спиной.       — Пить не будешь? — спросил Плиев, наблюдая за тем, как хозяин квартиры молча поднимается по лестнице. — Ну вот, опять игнор, — пробухтел себе под нос, не получив ответа, и отхлебнул крепкого напитка, катая на языке упругую кофейную пенку.       Заруднев поднялся к себе и, рухнув на кровать, раздражённо подумал: «Этот парень меня доконает». После заявления Павлуши он чувствовал себя так, словно ему отказали: поманили сладким пряником и не дали. То ли обида какая всколыхнулась в груди, то ли злость — он не мог идентифицировать незнакомое чувство и ответить на вопрос, чего на самом деле хочет от своего квартиранта. Заруднев вовсе не ожидал, что Павлуша втрескается в него по самое не хочу, особенно после того, как он больше месяца травил его паскудным отношением и, если адекватно расценивать ситуацию, вынудил согласиться на интим… Но точно знал одно — секс в качестве оплаты за проживание ему не нужен.       Перед мысленным взором Заруднева промелькнули пошлые сцены минувшей ночи: как Паша плавился от наслаждения в его руках, такой искренний и горячий, совершенно неопытный, отдающийся на инстинктах. Вспомнив, как неловко парень делал ему минет, он усмехнулся.       — Ладно, так даже интересней, — сказал вслух самому себе и рывком поднялся с кровати.       Распахнув шкаф, он задумался, вспомнив прогноз погоды, выудил с полок джинсы, тонкую водолазку и тёплый жакет крупной вязки.       Через пару минут, полностью одетый, распихав по карманам ключи и бумажник, проверив наличие пилюль в боксе, Заруднев спустился по лестнице. Взглянув на то, как квартирант задумчиво протирает стол влажной тряпкой, направился к нему и, постучав костяшками по столешне, привлекая внимание, сообщил:       — Сегодня меня весь день не будет, но часикам к семи я вернусь.       Когда до Пашки дошёл смысл сказанных слов, он вскинул на Игоря голубые бездонные очи и расплылся в счастливой улыбке:       — Что ты хочешь на ужин? — спросил, не сдерживая радости.       — Что ты можешь предложить? — сдержанно улыбнулся Заруднев.       Пашка пожал плечами, автоматически продолжая натирать и так уже сверкающую поверхность:       — Мне без разницы, что готовить. Нравится сам процесс.       — Тогда отбивные?       Пашка прикинул, что вполне может найти окно в своём расписании и сгонять на рынок за охлаждённым мясом, поэтому с готовностью кивнул:       — Хорошо.       Игорь в пару глотков выпил остывший кофе из предназначавшейся ему кружки, к которой квартирант так и не прикоснулся, протянув руку, ласково потрепал довольного парня по волосам и, не говоря ни слова, направился на выход из квартиры.       Пашка вздрогнул от негромкого хлопка входной двери, вылетая из счастливого транса.       День прошёл весьма плодотворно. Пашке всё давалось на удивление легко, он словно парил на крыльях, в груди поселилась странная щекотка, вызывая предчувствие чего-то удивительного и прекрасного. Он практически в один присест написал довольно объёмную статью и даже успел отредактировать и отправить работу на проверку; сбегал на рынок и очень выгодно сторговал великолепный кусок свежей свинины; закупив овощи и ещё кое-что по мелочам, вернулся домой и, дождавшись шести часов вечера, спустился в кухню, где приступил к готовке ужина, пританцовывая и напевая у плиты. Он очень хотел блеснуть перед Игорем своими кулинарными способностями, оттого и отдал предпочтение довольно сложному в исполнении, но удивительно вкусному острому салату из красной капусты, как нельзя лучше подходящему к жареному мясу в качестве лёгкого вечернего гарнира.       Игорь сдержал обещание и вернулся домой около семи. Пока он мыл руки в ванной, Паша накрыл на стол и уселся в ожидании, через пару минут к нему присоединился хозяин дома и молча принялся за еду.       Плиев, хрустя салатом, украдкой поглядывал на сидящего рядом, в который раз убеждаясь, что в этом мужчине действительно всё красиво. Игорь даже ел как-то по-особенному, не чавкал, не хрюкал и, настолько изящно и непринуждённо управлялся со столовыми приборами, что Пашка с завистью подумал: «Такому нельзя научиться даже на уроках придворного этикета, это явно врождённое».       Расправившись с огромной отбивной, Игорь сложил столовые приборы на опустевшую тарелку и, сыто откинувшись на спинку стула, сдержанно улыбнулся.       — Очень вкусно, спасибо, — похвалил он Пашку и тут же поинтересовался: — Что у нас завтра будет на ужин?       Пашка не смог сдержать радости и восторженно предложил:       — Ты можешь просить, чего хочешь, но в рамках моих возможностей, я все же не шеф-повар, а так — любитель. Для тебя приготовлю, а сам с завтрашнего дня сяду на диету.       — С чего это вдруг? — безразлично спросил Игорь.       — Видишь ли, образ жизни у меня малоподвижный и, судя по габаритам маман, я к полноте склонен, а в округе нет тренажёрок. У нас в микрорайоне в шаговой доступности аж три штуки, а здесь ни одной, — пожаловался Пашка. — Не считая, конечно, «Харизмы» и подвальной забегаловки. В Харизме, я узнавал, очередь на год вперёд расписана, а в подвальную забегаловку я не то что за деньги, даром не пойду.       — Что так? — благодушно спросил хозяин апартаментов, и Пашка позволил себе излить наболевшее.       — Там душно, воздуха совсем нет, тренажёры прошлого века и жуткая теснотища. Можно и в Спортклуб на Парковой записаться, но трястись на маршрутке по полчаса туда и обратно… У меня столько времени свободного нет.       — Можешь заниматься в «Харизме», — немного подумав, предложил Игорь: — Советую по утрам, часиков с восьми и до открытия, весь зал и бассейн будут в твоём единоличном распоряжении.       — Кто же меня туда пустит? — хмыкнул Пашка.       — Я.       — Ты там охранник, что ли? — хихикнул квартирант.       — Я там владелец, — сухо ответил Заруднев. — Сообщи, в какие дни тебе будет удобно, я оставлю распоряжение, — и встав со стула, понёс свои тарелки в раковину: — Вымой и мою заодно.       — И сколько это будет стоить? — на автомате поинтересовался Пашка, подумав о том, что настроение Игоря скачет как блоха: в считаные секунды ласковый и по-своему благодушный человек без видимых причин превращается в замкнутого и угрюмого бирюка.       — Нисколько, это моя компенсация за твою готовку, — ответил он, скрываясь за поворотом лестницы.       Пашка посидел в одиночестве за столом и, переварив информацию, решил, что отказываться от такого замечательного предложения смешно, растянул губы в позитивной улыбке, поднялся со стула и принялся за уборку.       Когда последняя тарелка была поставлена в сушку, убраны все до единой крошки, он направился в ванную, где тщательно вымылся, выбрился и подготовился к сексу, даже немного себя растянул, чтобы Игорь не тратил на это время и усилия, и направился к себе, где завалился на упругий матрас…       Он лежал, пялясь на своё отражение в глянцевом потолке вот уже более получаса, но Игорь не спешил. В конечном итоге Паша не выдержал, поднялся с кровати, завернулся в одеяло и, стараясь не шуметь, вышел из комнаты. Приложив ухо к двери, он попытался понять, чем занимается сосед, но не расслышав ни звука, осторожно её толкнул, заглянул в узкую щель и не поверил своим глазам…       Возмущённо вспыхнув, Пашка ринулся к себе, с психом отшвырнул одеялко, охваченный праведным гневом, натянул штаны и майку: он тут, видите ли, расстарался, подготовился, даже растянул себя немного, а этот гад уснул! Он, чёрт возьми, просто спит! Лежит себе, тихо посапывая, развалившись на спине и заложив руки за голову, и в ус не дует, и наплевать ему на Пашкины ожидания!       Запрыгнув на кровать, крутанувшись на упругом матрасе, разочарованный парень, поджав сердито губы, закрыл глаза и принялся считать овец. Когда отара перевалила за тысячу голов, он наконец-то отплыл в царствие Морфея, где ему до самого утра крутили порнографическое кино с подозрительно похожим на Игоря потрясающе сексуальным красавчиком в главной роли.