***
Арчибальд Морганович Гарика в своё время и правда вытащил из говна — и в переносном смысле, и практически даже в прямом. И, похоже, той встречей судьба расплатилась с Гариком, выдав разом всю удачу, которую за первые двадцать лет жизни задолжала. Батю своего Гарик никогда не знал; сверхредкая фамилия «Кузнецов» вообще могла ему достаться от кого угодно. Мамка в нечастые периоды трезвости говорить об этом отказывалась наотрез, а в запоях и про сына-то не помнила, не то что про его отца. Стать бы Гарику достойным продолжателем семейных традиций пьянства, безответственности и деградации, но в пятом классе с ним приключилась любовь — самая настоящая, большая, светлая и навсегда. К математике. Мир цифр, формул, логики и кристальной ясности как заворожил тогда тощего полуголодного пацанёнка, так до сих пор и не отпустил. Гарик только ради математики в школу ходил, по всем остальным предметам перебиваясь тройками из жалости — ну или редкими, но яркими пятёрками, когда вдруг ненадолго увлекался какой-нибудь (обычно — совершенно случайной) темой из истории, географии или даже литературы. С остальными любовями было куда хуже… Повезло хоть в том, что жизнь свою Гарик считал окончательно по пизде пошедшей с того самого дня, когда мамке на аборт денег не хватило. Зато, осознав, что стоит у него исключительно на мужчин, Гарик почти не переживал свою «нитаковость» — на фоне остальной поебени небесная голубизна казалась не такой уж и проблемой. Да и несколько жалких унизительных попыток завести отношения окончательно убедили, что ничего страшного в его ориентации нет — потому что разве есть, нахуй, разница, какого пола человек на тебя и не посмотрит?.. Зато отношения с математикой развивались, крепли и были взаимными. Сердобольная соседка подарила четырнадцатилетнему Гарику свой старый комп — на помойку выкидывать его было жалко, а продажа этого древнего чудовища не оправдала бы даже времени, потраченного на спор о цене. Чудовище со скрипом тянуло лишь игры немногим моложе самого Гарика, но поначалу это было неважно. Впрочем, водить по экрану мультяшных рыцарей и строить игрушечные замки быстро прискучило, Гарик в тщетных попытках хоть как-то его разогнать полез сперва в железо, потом — в программное нутро… и всё завертелось. Ну вот как-то так к лету своего двадцать первого года жизни Гарик и оказался в прямом и переносном говне, из которого его и вытащил Арчибальд.***
— Как-нибудь, Игорь? — снова повторил шеф, и у Гарика мурашки по спине побежали. — Мне не нужны рядом дураки и слабаки. Да и никому не нужны. Высшее образование — не просто корочки. Это возможность заставить свой мозг работать на полную. Увидеть мир не из чулана твоей математики, а с высоты построенных до нас башен. Тот, кто хочет двигаться вверх, должен сперва вылезти из подвала. Что там у вас из непрофильного? — История, — понуро сказал Гарик. — Философия. Социология. Арчибальд прищурился и мечтательно чему-то улыбнулся. — Через неделю, Игорь, — опасно-ласково сказал он, — я хочу, чтобы ты… во-первых, имел своё — собственное, не из тупого современного учебника — мнение о необходимости крещения Руси. Во-вторых, мог поддержать разговор о материализме и идеализме в трудах античных философов. О, и «Государство» Платона почитай. Заметь, я добрый, не требую, чтоб в оригинале. Ещё что-то? — Химия, — признался Гарик, отводя глаза. — Ну тут уж, сам понимаешь, ты на курсе должен быть лучшим, — распорядился шеф. — Кто у вас?.. Гарик едва не сказал, что Пиздец Виссарионович, прекрасный как ожившая эротическая мечта, но прикусил язык. Фамилии Агара он не знал, но признаваться в собственном распиздяйстве — даже фамилию не узнал! — не хотелось. — Сталин, — буркнул он, отводя глаза. — Не знаю такого, — нахмурился Арчибальд. — Ладно, позвоню Аламару, сам спрошу. Всё понял? Гарик хмуро кивнул и отвернулся к окну. Методы вытаскивания из говна у Арчибальда Моргановича были безжалостные, как хирургический скальпель.