***
Поначалу Гарик к предложению Арчибальда Моргановича отнёсся настороженно: аламосские приключения разбили к ебеням едва зарождающуюся веру в бескорыстие и доброту — по крайней мере к нему, Гарику. Работа с небрежно обозначенной «для начала» зарплатой была слишком похожа на тот самый сыр, от которого у глупой мышки кишки наружу и хребет перебит. Впрочем, Гарик здраво рассудил, что хребет у него, образно говоря, и так через жопу вынули, взять с него нечего, наебать… а смысл в том Арчибальду Моргановичу? Расплывчатое «фармацевтическое производство» Гарик, почти не сомневаясь, перевёл как «гоним дурь». И соучастие в этом дерьме даже у него — а, может, особенно у него, повидавшего дно жизни сполна, — добром назвать не получалось. А с другой стороны — что мир доброго сделал ему, Гарику Кузнецову, чтобы теперь отказываться от собственной шкурной выгоды во имя чьего-то блага? Вскоре, впрочем, выяснилось, что с догадками своими Гарик полностью и абсолютно проебался. «Фармацевтическое производство» оказалось фармацевтическим производством без всяких кавычек… И Гарик, за два года прошедший в «N-ROT Фарма» путь от стажёра до начальника отдела информатизации (а в неофициальной иерархии — до левой руки шефа), так никакого двойного дна и не нашёл. Но вопрос про бесплатный сыр его тревожил, и очень сильно. Теперь Гарик бы предпочёл отрезать себе кусок мозга и забыть как страшный сон свой позор. Потому что версия, на которой его переклинило, достойна была занесения в те самые анналы, которые Гарик представлял себе весьма смутно. Как эталон феерического долбоебизма, конечно. Промаявшись несколько недель ожиданием, когда же его наконец вызовут к шефу, велят встать раком и расплачиваться за бесплатный сыр, Гарик послал всё нахер и пошёл предлагаться сам. Сцена вышла стыдная, унизительная, но в целом поучительная. Арчибальд Морганович в тот день взлетел в Гариковых глазах на высоты абсолютно недосягаемые и встал где-то вровень с архангелами (в которых Гарик теперь даже был готов поверить). Посмеиваясь в усы, шеф без издёвки, но категорично велел выкинуть из головы глупости, задницей и свободным от работы временем распоряжаться исключительно по собственному усмотрению и больше к этой теме не возвращаться. И как-то так он это подал, что Гарик уверился: не в нём дело. Просто место рядом с шефом давно и навсегда занято. А через несколько дурнотных дней Гарик осознал, что даже разочарован. И что взрослые волевые брюнеты — неожиданно прямо вот его типаж. И — дураком родился, дураком и помирать — повторил своё шоу уже для Корлагона. Практически с тем же успехом: отпиздюлен был куда жёстче, послан на хуй отнюдь не в прямом смысле и едва в хлебальник не получил. А ещё неожиданно понял, кем именно занято место рядом с шефом, да. Но, впрочем, то были дела давно минувших дней. И хоть тогда казалось, что в глаза обоим никогда больше смотреть не может — ещё как смог. Впрочем, усвоил зато, что иногда лучше эти самые глаза вовремя отводить. Не потому что нельзя — а потому что очень уж больно покусывала злобная сука-зависть. А пунктик на высоких взрослых брюнетах, как показало общение с Пиздецом Виссарионовичем, никуда не делся.***
— Что с Катькой делать будем? — спросил Корлагон. Судя по его поджатым губам, начальник охраны с удовольствием бы рыжую блядь, сманившую финна к Роланду, закопал в ближайшем лесу. Гарик даже лопату бы ему принёс. — Уволь нахер, — легкомысленно распорядился шеф. — И «волчий билет» выпиши, неофициально. Впрочем, Роланд ей пропасть не даст, он у нас порядочный, своих не бросает. — А с финном? — напомнил Корл. Арчибальд встал, отставил чашку и подошёл к маленькому шахматному столику в углу кабинета. Гарик только сейчас заметил, что на чёрно-белом поле сиротливо стояла одна-единственная фигура. Белый слон. Для Корлагона, с шефом, казалось, чуть ли не телепатически связанным, это явно многое объяснило. — Ну твою же мать, Арчи, — резко сказал он. — Даже мне не доверяешь? — Сам знаешь, что доверяю, — твёрдо сказал шеф. — Просто дал возможность поразвлечься. Гарик понимал в происходящем решительно нихуя. Арчибальд посмотрел на него и усмехнулся. — Роланд всегда обожал мои игрушки. Потому, что — мои. Отказов от родителей он не получал, а я… Научился бороться с ним своими методами. Пусть получает финна. — Наш интриган, Гарик, — едко сказал Корлагон, — имеет в виду, что финн этот нахуй ему не сдался. В древней Азии считалось, что обладать редким белым слоном очень почётно. Вот только слона такого ни продать, ни передарить, ни в хозяйстве использовать нельзя, а денег на его содержание уходит немерено. Белого слона дарили, когда мечтали кого-то разорить. Арчибальд потянулся и довольно улыбнулся. — А Роланду и дарить не надо, сам увёл моего, — констатировал он. — И рыжую потаскушку в придачу. Ну и пусть ебётся с ними хоть вместе, хоть по отдельности. Гарик вздохнул и подумал, что под такие игры у него мозги не заточены. — А на самом деле кого ты на разработку присмотрел? — всё ещё резко спросил обиженный Корлагон. — Если, конечно, соизволишь не вешать нам лапшу на уши для разнообразия. Арчибальд улыбнулся ещё довольнее, как сытый котяра, сожравший миску сметаны, и щелчком пальцев смахнул со столика злополучного слона. — Лучшего, Корл, лучшего. Хотя, судя по прозвищу, которым со мной Игорь поделился, характер у него со студенческих времён приятней не стал. Да и уговорить его будет непросто…