Алхимик

К концу года у Гарика осталась одна, но великая мечта — выспаться. Дрыхнуть трое суток. Четверо суток. Можно больше. И в целом такая хрень даже радовала — на пиздострадания тупо не оставалось ни времени, ни сил. Работа в лаборатории выжимала все соки, и дело было не в том, что из Агара получился отвратительный начальник. То есть, конечно, и правда отвратительный… наверное. Увлекаясь проектом, он не признавал ни для себя, ни для других понятие «личное время». Требование проверить очередную методику или срочно рассчитать какие-то особо ебанутые коэффициенты могло прилететь в вайбере и в три часа ночи, и в шесть утра, а результат надо было дать час назад. Если вдруг Гарик нужен был во плоти, а не в виде виртуальных расчётов, скинутых на корпоративную почту — Агар не обламывался приехать к нему домой, перебудить весь подъезд, вытащить зевающего за шкирку и уже в машине начать излагать, что ему нужно. С другой стороны, если не находилось срочных дел — можно было не появляться в лаборатории целыми днями, «от звонка до звонка» Агара не волновало совершенно. Собственную работу с Гарика тоже снимать никто не собирался, тем более что, почуяв оживление в проекте, какие-то мудаки регулярно пробовали на прочность корпоративную защиту. Сперва Гарик даже с азартом на них охотился, но к декабрю заебался, слил под видом информации о проекте прожорливый вирусняк и выгадал пару недель покоя. А ещё была учёба. Гарик заикнулся было, что теперь-то ему точно нахер не надо никаких корочек, да и проект отложить не получалось… И нарвался на такую выволочку — сперва от Агара, а потом и от шефа, — что впредь благоразумно помалкивал и старался универ особо не прогуливать. Впрочем, кто-то из старших товарищей сжалился и позвонил Аламару: Гарику всё-таки разрешили учиться по индивидуальному плану. Въёбывать, конечно, всё равно приходилось не шутя, но теперь хоть можно было делать это дома и в удобное время. В общем, Гарик ждал Нового года и законных выходных как настоящего чуда. И предвестником сбычи мечт в лаборатории даже случился новогодний корпоратив. Агар, конечно, встретил эту идею без особого восторга и вволю поупражнялся в остроумии — на красивом плакате «С НОВЫМ ГОДОМ СВИНЬИ» в стратегически важном месте запятую, похоже, подрисовал именно он (смысл шутки орфографически обделённый Гарик понял только после объяснений). Совместными усилиями ребят из лаборатории и неожиданно согласившегося с ними Арчибальда Моргановича Агара всё-таки одолели: скрипя зубами, он разрешил устроить небольшую вечеринку. Гарик, внезапно, молчаливо поддерживал Агара — хотелось домой и выспаться, а не плясать вокруг искусственной ёлочки с не менее искусственной улыбкой на лице, но… Но смутно помнилось, что на корпоративах может случиться всякое. Всякое, решил Гарик, даже привлекательнее возможности выспаться. Он настолько воодушевился, что безропотно согласился — как самый молодой — быть почётным Дедом Морозом. В час икс, украсив совещательный кабинет при лаборатории, протащив контрабандой шампанское и мандарины, инициативная группа всё-таки организовала свой корпоратив. Подарки закупались с юмором, порой даже злым: Гарик сам не знал, что было во вручённом ему мешке, но исправно одаривал всех, требуя взамен стихи, песни или хоть анекдоты. Подогретые лёгким игристым, лабораторные ржали, как малые дети, вскрывая подарки. Лысому как коленка брутальному инженеру достался набор шампуней «Маленькая фея», самому Гарику — огромный, как стопка кирпичей, справочник по орфографии и пунктуации, фармакологу Кате, окончившей — лет двадцать назад — мед, костюм медсестрички из секс-шопа… Немудрёные пошловатые шутки неожиданно всех сплотили; как с удивлением понял Гарик, корпоратив действительно удался. Ближе к ночи в отощавшем мешке остался один неврученный подарок — Агару. Сам он куда-то исчез ещё в начале вечера — и, откровенно говоря, без его злого сарказма и неодобрительных взглядов все вздохнули спокойнее. Но Гарик — уговорили-таки выпить бокал вина, и в голове теперь звенело, а мир казался на редкость милым местом — отправился его искать. Далеко идти не пришлось: Агар в компании едва початой бутылки шампанского обнаружился в лаборатории. Гарик постоял в дверях, запоминая: полумрак и мерцание приборов, — или, может, выпитый алкоголь — превращали Агара в существо запредельное, почти потустороннее и невыносимо притягательное. — Тот, кто хорошо себя вёл в уходящем году, получит подарок, — сказал Гарик от двери. — Хо-хо. — А тот, кто вёл себя плохо? — невозмутимо спросил Агар. — Впрочем, Снегурочка, давай, вручай. Ты же не отстанешь. — Я не Снегурочка, — возмутился Гарик, но маленький свёрток шуршащей бумаги в мешке нащупал, протянул, сам не зная, что внутри: — Вот. С Новым годом. Агар зашуршал бумагой, хмыкнул. — Гондоны для главного гон… зачёркнуто и исправлено на «для горячо любимого шефа», — прочитал он прикреплённую к большой пачке презервативов записку. — Креативщик, блядь. — Это не я, честно, — смутился Гарик. Хотелось провалиться на месте, раствориться и не стоять под насмешливым Агаровым взглядом, как дурак, с пылающими ушами. — Держи, Снегурочка, тебе больше пригодится. — Гарик рефлекторно поймал брошенную в него пачку презервативов. Агар ухмыльнулся и отпил шампанского прямо из бутылки. — Я тоже хочу подарок, — шалея от внезапности пришедшей в дурную голову идеи и собственной охуевшести, сказал Гарик. — Поцелуй меня. — Ты ещё не перебесился? — откликнулся Агар. — Я думал, мы нормально сработались и всё… — Подарок, — решительно повторил Гарик. — На Новый год. Или можно как премию за хорошую работу. — Идиот, — вздохнул Агар. — Молодой упрямый идиот. Один поцелуй — и ты от меня отстанешь. — Хорошо, — Гарик скрестил за спиной пальцы: теперь враньё не считается. — Только, чур, по-настоящему. По-взрослому. Агар невесело усмехнулся, поднялся, отставив бутылку. Пахло от него шампанским и — уже привычно — чем-то химическим: не резко, но отчётливо, приятно даже. — И на кой я тебе сдался? — спросил Агар, притянув к себе Гарика. — Старая кусачая бешеная собака… Гарик собрался было ответить, что очень-очень сдался, прям вообще никак без… Но тут Агар его поцеловал. По-взрослому. Настойчиво, властно, как будто своё забирал… Да, собственно, своё и забирал. Гарик поплыл, вспыхнул и куда-то провалился вслед за собственным глупым сердцем. Судя по тому, как жарко стало в штанах — провалился он в пах. А Агар всё целовал, целовал не отпуская, и мысли закончились совсем. Кроме разве что одной, панической — только бы навсегда. Пусть бы вечно… «Вечно» для Гарика кончилось предсказуемо: Агар отстранился, но ещё несколько секунд не убирал рук, притягивая к себе. Как-то даже с отчаяньем, будто тоже ждал этого и не мог дождаться. — Не растай, Снегурочка, — едкий, злой даже тон развеял сладкие иллюзии. — И ты обещал отстать. Гарик сполз на пол, обнял колени. На столе осталась стоять позабытая Агаром бутылка шампанского. Сквозь неплотно прикрытую дверь слышно было, как он ворчит на разошедшихся ребят и советует не пить лабораторный спирт. Гарик сидел, слушал, как после ухода горячо любимого шефа веселье набрало обороты, и улыбался. Потому что понял, понял так, будто ему сам боженька сказал: Агар сбежал. Сбежал, потому что сам испугался. Ну и пусть пока бегает — Гарик с сентября ждал. Или, кажется, всю жизнь даже. Подождёт и ещё немного.