Про дружбу и шляпников

несколько месяцев спустя

      У Ванечки совершенно обдолбанный дикий взгляд. Малиновые искусанные губы, темные, как накрашенные. И румянец яркий-яркий. Ваня тянется к нему, утирает ладонью пот с его висков, чтоб в глаза не затекал. И не удерживается, ныряет пальцами в горячий бесстыжий рот. Тот, кто сзади сейчас, Юрка вроде, ускоряется, начинает двигаться в совсем уж диком темпе, и Фаллен, сучка такая, стонет, скулит, вгрызается Рудбою в пальцы и одуревше улыбается.       Ване почти больно, но пальцы он не убирает, не толкается глубже, а так, гладит, дразнит, проводит ими по зубам и пересохшим губам. Хочется в этот рот хером сейчас вломиться, но Фаллен отгрызет же, совсем в невменозе. – Юр, притормози. – Нахуй иди. – Но послушно останавливается, гладит Ванечку по мокрым лопаткам, ведет ладонями по пояснице, по ямочкам над крестцом.       Паша выныривает откуда-то – Ваня уже успел о нем забыть как-то – убирает у Фаллена изо рта пальцы, прикладывает горлышко пивной бутылки. Дает напиться, потом сам пьет. Рудбой хочет его убить. За то, что контакта с Ванечкой лишил. Даже секунда вот так, без контроля, ему не нравится. Пашка видит это, издевательски улыбается, быстро клюет Фаллена в губы поцелуем и отходит в сторону.       Ванечка облизывается, слепо двигает ладонью, чтобы поймать его, Ванину. Вторую тоже смещает на лавке чуть-чуть, пытается найти положение удобней и- руки затекли, наверно, - но потом забивает. Укладывается Рудбою головой на бедра, трется влажными волосами. И проводит по ноющему от возбуждения члену языком, невесомо почти, легонько.       Хочется выебать его в рот. Просто выебать. Держать крепко за затылок, не давать отстраняться, засаживать по самое горло, чтобы слюна текла, чтобы сдавленные грязные звуки. Но это потом. Не сегодня. Когда вдвоем. Сегодня для Ванечки все, не для Рудбоя. Хотя да, от такого минета Фаллен сам кончает без рук, спускает на раз-два, а потом ластится долго-долго, как самая послушная детка в мире, не пиздит чушь перетруженным горлом, а довольно зыркает глазами и терпеливо пьет теплое молочко с медом, потому что "на работу завтра". Но завтра не на работу. Завтра стрим с новым шляпниковым альбомом и сугробы за окном, а сегодня Рудбою нельзя поддаваться своим желаниям, надо присматривать, чтоб Ванечке хорошо было. Хотя парням он верит, как себе, но... лучше уж он вместо ебли в рот обойдется малым. Влажным языком по головке, мягким скользящим движением губ. – У меня сейчас яйца лопнут, алло. – Юрка говорит почти зло, но это почти всегда так. На деле он знает, когда надо завалить ебало и потерпеть.       Фаллен сам снимается с его члена, прогибается в пояснице, потягивается и стонет чуть раздраженно. Оглядывается на Юрку, фак ему тычет и бормочет "потерпишь". Рудбой его очень, очень любит. И Ванечка словно мысли читает. Забывает обо всех кроме. О Юрке с темным крупным членом. О Пашке, который тоже, блядь, готов к труду и обороне, медленно и лениво себе подрачивает. Ванечка седлает Рудбоя, на хуй не садится, просто задницей о бедра трется. И целует. Сначала короткими быстрыми поцелуями по всему лицу. По бровям, щекам, носу, скулам. Потом в губы впивается жадно-жадно. Пиво почти не чувствуется, только соль пота, сперма. И сам Ванечка. Вкусный. Его.       К Фаллену сзади пристраивается Паша. Не входит. Трется просто, гладит по спине. А Фаллену похуй. Он в Ваниных глазах весь сейчас. И шепчет только Рудбою "так люблю тебя, Вань, пизда вообще". Потому что ебля еблей, можно пацанов позвать на помощь, когда от сотряса еще не отошел до конца, а "люблю" только его, только Рудбоя. – Заебали, а. Дома насосетесь, ну.       Ванечка смеется Рудбою в губы. Ему нравится быть звездой, хули тут говорить. Ваня последний раз его целует, потом чуть отклоняется сам, двигает руками. Заставляет Фаллена прогнуться сильней. Ведет руками ему по спине, по ягодицам. Скользит глубже. К мягкой раскрытой дырке. Ныряет в нее пальцами, толкается несколько раз, тянет. Не очень удобно рукам, Фаллену мало, он хнычет недовольно, прикусывает Ване плечо. Рудбою хочется внутрь ладонью, кулаком, всей рукой, глубоко, до самого нутра. Но тоже – не сейчас. Нет. Вместо этого просто растягивает дырку, раздвигает ягодицы в сторону и смотрит на Пашку. Кивает.       Юра весь – напор и энергия. Этот же, блядь, виртуоз. Ебет Ванечку медленно, не спеша, вылизывает ему загривок, уши, шею. А у Вани прямо зубы чешутся, как вгрызться хочется, нормально так, чтоб следов оставить. Но Фаллену нравится: он расслабляется, довольно постанывает, ластится к Рудбою, чуть ли не мурлычет. Только не хватит его надолго, не хватит.       Ване похуй на то, что голова чуть шумит, что яйца собственные уже дымятся. И на то, что Пашка так-то красивый, реально красивый. Ему дела нет до этого. У него Ванечка, которому заебись, но которому уже мало становится. Поэтому Рудбой зовет Юру.       А Юру дважды звать не надо, у него почти пар из ушей валит. Он вламывается в Пашку сразу, резко и глубоко, так, что тот громко вскрикивает и глубже в Фаллена въезжает. Рудбой разводит Ванечке ягодицы еще сильней, так, чтоб острая нотка боли доставляла, досыпала перца.       На Пашу сейчас приятно смотреть. Юрка ебет его, не жалея, зная, что можно, что это его право, не осторожничает, как с Фалленом. За волосы тянет, заставляя замереть и повернуть голову, чтобы поцеловать нормально. А Ванечке это не нравится. Ему хочется движений, внимания, а не быть где-то там, внизу. Он подается назад, резко, сам двигается на Пашкином хрене, но места мало, получается хуево. Ваня сомневается секунду, но соскальзывает одним пальцем, ведет по натянутой коже, чувствует чужой твердый член там, где он в дырку входит. И вталкивает палец рядом. Фаллен всхлипывает, замирает. Сжимает зубы на Ванином плече, но все же выдыхает "давай". Тесно – пиздец. Но Рудбой все же справляется. Входит пальцем чуть сбоку от члена. Угол бы другой, чтоб на простату давить, но никак, неудобно. Но Ванечке и так заебись. Он громко, протяжно стонет, сжимается. Дрожит и кусается, сука такая, больно, зло. Расслабляется не сразу, а когда Ваня пытается протолкнуть еще один палец, отрицательно мотает головой. Пашку от этого всего в раз накрывает. Он твердит как заведенный "блядьблядьблядь", а потом замирает в Фаллене, не шевелится совсем. – Да что там у вас, а? – Юрке-то не видно ни хрена, он только по Пашке, которого уже колотит, что-то понимает. – У нас там не только качественные хуи, но и вместительные жопы с пальцами. – Паша вроде и начинает двигаться, но опять застывает. Тесно ему. – Охуели. Так. Харе.       Раскладывают Ванечку по новой в четыре руки. Юрка ему подушку под жопу находит, а Рудбой его голову на бедрах своих устраивает, смотрит, чтоб волосы не тянуло. Водит ему пальцем, тем самым, по губам, но внутрь не толкается, ждет. И Фаллен не подводит. Смотрит блядскими глазами своими, ухмыляется, облизывает палец показательно по всей длине горячим языком. Потом сосет, чуть ли, сука, не причмокивая. Все это глаза в глаза, только на двоих. Грязно, на грани, а, может, и за ней, но похуй. Где-то там, глядя на них, стонет Пашка. Говорит, что ему остыть немного надо. Но Ване не до него, честно.       Когда Юрка устраивается у Ванечки между ног, Ваня подхватывает Фаллена под колени, заставляет раскрыться сильнее. Чувствует напряженные, гудящие мышцы, успокаивающе поглаживает. Еще у Фаллена хер течет уже не переставая, пачкает живот, оставляет липкие следы. Но он умеет ждать и терпеть, правда. Любит превращаться в скулящий комок нервов, когда от возбуждения мозг не пашет.       Юра смазывает себя зачем-то еще, хотя у Ванечки и так в жопе хлюпает уже, и вламывается одним сильным резким движением. У него волосы от пота мокрые, лезут в глаза, он пытается откинуть их, но руки заняты: крутят Фаллену соски, живот гладят, даже проводят пару раз по члену, но Рудбой останавливает. – Спустит сейчас. Не надо. – Пусть спускает. – Не надо, я сказал.       Юра признает, принимается за соски опять. Скручивает их, тянет, сжимает так, что ярко-красными становятся. Он часто и быстро двигает бедрами, но Фаллен начинает сучиться, солнышко. Мало ему. – Юрец, ты там спишь или как? Мне тут небо в алмазах обещали, а пока я слышу только скучное мормонское пыхтение. – Ах ты блядища! – Юра выстанывает это почти восхищенно, а Ванечка довольно ржет и смотрит на Ваню. Улыбается, поцелуй воздушный шлет. Вот точно: блядища. Любимая блядища.       Юрец на "мормона" обижается чуток. Давит Рудбою на руки, заставляя, чтоб он ноги Фаллена по-другому перехватил. Ване интересно, он слушается. Сгибает Ванечку чуть ли не пополам, задницу еще сильнее выставляя и раскрывая. И Фаллен орет от первого же движения. Он любит такой темп, да. Когда громкие шлепки, а от ударов бедер на ягодицах следы красные остаются. Когда дышать почти нереально, подрочить – никак, тупо не подобраться рукой.       Долго это не длится, но Ванечка обмякает совсем, только всхлипывает и дышит с присвистом, а Юрка вколачивается еще раз, потом резко отстраняется, за яйца себя тянет свободной рукой. Чуть не спустил.       Возвращается Паша. Лезет к Юрке целоваться сразу, потом быстро наклоняется к Ване, чтоб, наверное, и его засосать. Но ловит взгляд Ванечки и отстраняется с понимающей улыбкой. Ох, что-то там у них в коннекте, какие-то свои мутки, в которые ни Рудбой, ни Юрец не полезут, себе дороже.       Юра матерится, грязно и со вкусом, выходит из Фаллена, яйца себе мнет. И Ваня руки пока отпускает. Ванечка чуть расслабляется, стонет. Паша принимается ему яйца вылизывать, жадно так, чуть не причмокивая. Член не трогает, только иногда вскользь проводит губами, и почти сразу отодвигается.       Когда Паша с Ванечкой целуются, это выглядит… горячо. Охуенно, да. Юрка уже жмется к Паше сзади, обнимает, шею ему нацеловывает, но не трахает пока. – Вылизать тебя? – Пашка спрашивает Ванечку обыденно так, как чаю предложил. – Неее. Потом, может? – Сперму из тебя вылизывать? Вот уж нахуй. Вань, нам же можно будет в него, правда?       Он не Фаллена спрашивает, а Рудбоя. Правильно спрашивает, умница. Ваня раздумывает, смотрит Ванечке в глаза. А у того от возбуждения даже губы подрагивают. Он любит, когда в заднице мокро, когда течет по бедрам. И когда Ваня все это вымывает из него – тоже любит. Давно не делали так, с этой ебучей Москвой не до игр нормальных толком. И Рудбой не может ему отказать. Кивает. У Ванечки фантазия заебись: от одного предвкушения кроет. Парни чистые, Ваня им как себе доверяет. Не было бы их тут сейчас, если б не доверял.       Фаллен теперь на Юре скачет, сам. А Пашка Юре в рот заправляет. Сначала хуем в рот толкается, потом съезжает так, чтобы дырку ему нализывали. Но Ване не до них. Он надавливает Фаллену на плечи, заставляет насадиться на Юру и замереть, прижимается сзади и шепчет. Фокус с пальцами повторить пиздец, как хочется. – Давай два вставлю, а? Потихоньку. Давай, детка? – Что ж не хер второй сразу? – Ванечка терпеть не может "детку". Он злится сразу, но красиво прогибается в спине. Разрешает.       Рудбой выцеловывает ему позвонки, загривок кусает, лопатки, пока пальцы свои в смазке купает. Не хочется, чтоб больно. Фаллен, конечно, и больше принимал, есть у них в коллекции всякое, но сейчас-то отвык, не так часто получается развлекаться.       Один входит почти легко. Ваня проталкивает его сверху, не сбоку. Юрка сразу реагирует, сдавленно ругается, поддает бедрами снизу. А у Фаллена дрожь по спине и дыхание громкое-громкое. Когда второй вталкивает, Рудбой думает, что его удар сейчас схватит, так это горячо и красиво смотрится. Дырка тянется нехотя, тонкая кожа натягивается до предела. Но поддается в итоге. Ванечка чуть не падает, колотит его всего. Тянется рукой назад, Ванину ищет. Рудбоя самого пидорасит, но плевать. Свободной рукой гладит Фаллену пальцы, сжимает. Я тут. Я рядом, всегда буду. И Ванечка опять двигаться начинает.       Пашка от Юрки отрывается. Тоже весь поплывший, мокрый, растрепанный. Он убирает Фаллену волосы с лица, гладит. – Лицо тебе обкончать хочу. Охуенное лицо у тебя. – Нет уж. Внутрь.       Паша не выглядит разочарованным. Пристраивается к Ванечкиному рту, водит членом по губам, но не толкается. – Пашенька у нас скромник. Он всегда другим предлагает то, чего сам хочет. Да? – Юрка голос подает. Как еще шутить умудряется, а?       Только не важно уже все. У Фаллена задница сжимается тесно-тесно, он замирает, сдавливает пальцы Ванины внутри до боли, а у Юрки член просто каменеет. Рудбой пытается руку убрать, но чувствует уже горячую влагу там, внутри, старается не двигаться даже, не дышать. Паша стонет, еле дожидается, пока Юркин член выскользнет из Ванечки, пока Ваня пальцы уберет.       Пашка резко дергает Фаллена на себя, переворачивает, раком устраивает, входит сразу и темп берет. Не нежничает больше, двигается быстро. Юрка устало сыто улыбается и гладит Пашу по поджавшемуся животу, а второй рукой в жопе у него шурует.       А Ванечка в той самой кондиции, да. Нихуя уже не соображает. Подмахивает упорно, с энтузиазмом. Но от Рудбоя не отрывается, хоть пальцем, хоть мизинцем, но касается. Важно чувствовать, что рядом. А Ваню трясет. Организм слабый, больной еще, но хер стоит, как каменный, и да, обкончать лицо Фаллену тоже хочется. Идут ему белые вязкие капли на ресницах, чего душой кривить. Но. Очередное не сейчас.       Паша долго не выдерживает, высоко красиво стонет, вжимается в Ванечку, застывает. Юрка что-то шепчет ему на ухо, целует, гладит всего, куда дотянуться может.       Фаллен же бормочет "Ваня" почти безостановочно, и Рудбой от этого боится кончить прямо сейчас. Пашка выходит, помогает Ванечке развернуться, чтобы к Ване ногами: сам тот не в состоянии, руки-ноги разъезжаются и взгляд бессмысленный, губы сухие, а с волос почти течет.       Рудбой не хочет, не может ждать больше, но все равно сначала лезет рукой. Там мокро, раъебанно и горячо. Из дырки, красной, растянутой, подтекает, а на ягодицах следы, темно-розовые пока, но потом потемнеют. Ваня трахает Фаллена рукой, не всей, конечно, четырьмя пальцами только, но глубоко, прицельно, хуем так не выйдет. В ответ Ванечка скулит и даже не пытается сжиматься. Пальцам тепло и очень, очень мокро, они свободно скользят, и, наверное, и целиком пятерней может получиться. Но нахуй. Не сейчас такое творить. Потом, дома, когда вдвоем,..       Рудбой последний раз толкается пальцами, вытаскивает. Закидывает одну ногу Фаллена себе на плечо, вторую отводит в сторону сильно и входит, въезжает. Пашка на коленях уже, тянется губами к Ванечкиному члену, а Юра помогает, давит ему на затылок. Фаллен не реагирует почти, не в состоянии просто, только от Рудбоя стеклянного, обдолбанного взгляда не отрывает да воздух широко открытым ртом ловит.       И хватает трех, четырех движений бедрами от силы. Ваню скручивает, почти вырубает. Он толком не видит, что вообще вокруг творится, замечает только, что Паша с забрызганным лицом к Юрке жмется. А Рудбой как подкошенный на Ванечку падает, пережидает дрожь, но она все не заканчивается. Он целует. Делится дыханием, хотя и самому не хватает. Шепчет что-то, наверняка сопливое и не для чужих ушей. Но чужих-то тут и нет.       Ваня болеет почти весь оставшийся вечер. Он не может рукой шевельнуть, ебаный сотряс как будто вернулся с утроенной силой. Ванечка вьется вокруг него коршуном, шепотом орет на всех, кто рискует разговаривать, дышать, думать рядом с Рудбоем. Ваню обычно бесит такое, но сейчас ему и правда хуево, забота, чего уж врать, приятна. Фаллен же чувствует себя виноватым почему-то, хотя идея вообще не его была. Он ластится, жмется, таскает Ване тарелки с супом и сладкий чай, чуть ли не с ложки кормит и поит. И возбужден, бедняга, почти постоянно, но молчит, делает вид, что нормально все, что в заднице не хлюпает до сих пор. А Рудбой любит его, пиздец. И друзей, которым можно доверить своего неудовлетворенного парня, тоже. Но Ванечку все-таки сильнее.