Закон Мёрфи

Ненавязчивый запах ладана приятно защекотал нос, активируя в головном мозге машину времени и перемещая назад в далекое прошлое. Сколько бы лет, точнее веков, не прошло, разум четко воспроизводит в голове события. Сложно теперь представить, но когда-то я являлся постоянным прихожанином церкви, часто молился, стоя на коленях перед распятым Иисусом, просил блага и здоровья для своих близких и родных. Боялся прогневать Бога и жил всегда по совести и исполнял все заветы: не пил, не курил табак, не клеветал, не брал и не давал взаймы, любил и чтил свою семью. Пустое помещение в последний раз за этот день осветились солнцем. Гладкая поверхность скамьи, покрытая лаком, отразила напоследок прощальные блики лучей и погрузились в манящую полутьму. Солнце уже скрылось за горизонтом, последние теплые солнечные зайчики канули вниз, предоставляя право на царство ночи и темноте. Маленькое невзрачное здание церквушки уже приходило постепенно в непригодность из-за редких прихожан и отдаленности в Богом забытом районе, где нынче во главенстве творился беспорядок и беззаконье в виде частых убийств, распространения наркотиков и ограблений. Ни один здравомыслящий человек не сунулся бы в это проклятое место без особой надобности. Однако, стоит заметить, что служащий при церкви, он же Святой Отец, исправно выполнял свои обязанности, так как убранство церкви было довольно приятным и чистым. Неспешным, размеренным шагом направляюсь по проходу между скамьями к алтарю, к распятию, висевшего на восточной стене церкви. Не доходя до центра, вскидываю голову и внимательно изучая посланника Божьего, коим все поклонялись когда-то. Тишина в церкви приятно обволакивает и дарит некую безмятежность. Прикрываю глаза и веду шеей, похрустывая позвонками. Маленький ритуал, без которой Князь вампиров не мог просуществовать и дня. Забавно. Затем рука машинально тянется к нагрудному внутреннему карману пиджака, извлекая оттуда довольно противоречивую вещь: сигареты убивают людей, вызывая противную привычку. Вампирам чужды эти привычки и всякого рода привязанности, но уже давно стало по-другому, много странных вещей происходит. Сигареты – либо побочка, либо приятный бонус. Они на удивление действительно расслабляют. И вот бледные пальцы ловко вытаскивают из уже третей пачки Мевиус Интернешнл за день заветную никотиновую палочку. Полумрак озаряется вспышкой огонька, губы сжимают фильтр, долгожданный горький, отравляющий вкус, и уже в воздух устремляется клуб дыма. Чертовщина. Это слово прицепилось клешнем и описывает все, что происходит. Делаю глубокий затяг, задираю голову, прикрыв глаза и медленно выдыхаю из себя этот чертов яд, прекрасно понимаю, что ядом является совсем не никотин. Это где-то глубоко внутри. Обхватывает мерзкими щупальцами и сдавливает, выворачивает наизнанку. Это пожирает изнутри. Чертова чертовщина. — Мистер, побойтесь Бога. Курить в церкви непозволительно, — слева от меня раздается глухой и хриплый голос старого священника, похожий на скрип старой ржавой массивной двери, которую не смазывали несколько сотен веков. Медленно опускаю голову и открываю глаза, устремляю на проповедника оцепляющий гипноз. В темноте сверкнули ярко-алые глаза, глаза пастора расширяются, наполняясь животным страхом, руки опускаются и на пол громко падает Библия, корешок, и без того потрепанный временем, расползается по швам. — Я бы хотел исповедаться, святой отец. Запах ладана перемешался с дымом сигарет, создавая поистине противоречивый и своеобразный микс. Исповедальня довольно узкая и из решётной перегородки слышны хрип и частое дыхание священника, наполненные полным страхом. В его глазах я был самим Люцифером, который пришел замолить свои грехи. Какой удивительный оксюморон. Уголки губ расползаются в непонятной полуухмылке от этой мысли, затем делаю очередной затяг. Выпускаю медленно дым, заполняя маленькое тесное пространство ядовитым облаком. — М… ми-истер, В..вы желали… исповедаться… — дрожит, полный смертельным ужасом, голос старца. — Да, — крайний затяг и окурок летит на пол и незамедлительно тушится носком лакированных туфель. — Это не совсем грех, святой отец. Кое-что тревожит меня. — Я вас слушаю… — Я полюбил.

***

Последнее, чего бы я желал делать день ото дня до скончания веков, так это возиться с этой бумажной волокитой, документацией, договорами и этой чертовой страховкой. Раздраженно и демонстративно громко захлопываю папку, и со вздохом запрокидываю голову на спинку стула. Как же я устал. Даже не от этих бумаг, устал буквально от всего. И уже не год и не два это состояние преследует меня, словно ночной призрак. Уже очень-очень давно. Сущность вампира мне не прельщает, не радует, не дает чувства превосходства, как остальным. У меня не было выбора, а будь… Сгинул бы давно, как простой смертный и ушел в мир иной. Веду шеей и приятно хрустят позвонки. Снова обреченный вздох. — Что-то ты совсем расклеился, Князь. Виктор. Холоден, скрытен и педантичен до мозга костей. — Хочешь заменить меня, Ван Арт? — лишь невозмутимо бросил, не открывая глаз. — Спасибо, не нужно. В ответ лишь еле слышно хмыкаю и возвращаюсь в прежнее свое положение, кинув взгляд на вошедшего вампира. — Присаживайся. По какому делу? — Кажись, наш Князь выжил из ума. — Конкретнее. — Скоро состоится ритуал. Та девица скоро пробудит свою силу. Слегка раздраженно веду бровью, скользнув взглядом по бледному и невозмутимому лицу вампира. Тут работы с документацией на несколько сотен веков вперед, так он еще затирает про какую-то «девицу». С каких пор в дела вампиров стали появляться смертные? — Какая девица, — лишь переспрашиваю я, устало растирая виски и прикрывая глаза. Определенно стоит выйти и освежиться, пока я сам не слетел с катушек от этой кипы бумаг. — Рожденная Луной. — А-а… — лишь тяну многозначительно. Эта тема меня интересует ровно настолько, сколько популяция коал в Австралии ¬– то есть, ни насколько. — Тогда пусть быстрее разбирается и перестанет капать нам на мозги со своей чепухой. — Если бы. Он хочет втянуть в это нас. Молча приоткрываю глаза и выжидающе смотрю на собеседника. Виктор не торопясь начинает излагать суть дела: — Так вот, он разработал, по его мнению, гениальный план, как пробудить в ней силу. Причинить невероятную душевную боль. То есть разбить юное девичье сердце. Мои брови невольно взметаются вверх, а на лице появляется усмешка. Еле подавив в себе короткий смешок, возвращаю себе невозмутимый вид. — Кхм… Детский сад. Он, что, романов любовных начитался от смертной тоски? Не проще воздействовать через близких ей людей? Манипуляция, шантаж и т.д — Пару лет назад он убил её мать. Но та тоже была носительницей крови Прародительницы и наложила мощную печать на свою дочь, еще больше скрыв её магические способности. Веду челюстью вбок. Мора всегда отличался особой жестокостью и, если можно так выразиться, бесчеловечностью. Меня люди тоже уже давно не интересуют, но я больше предпочитаю их игнорировать, чем убивать, пить кровь и показывать свое превосходство. — И, по его мнению, любовь причинит гораздо большую боль? Это смешно. Даже слушать не буду. Будь добр, Виктор, не отвлекай меня по мелочам. Пусть разбирается сам. Снова открываю ненавистную папку с документами, глаза бегло изучают содержимое, бегая вдоль по печатным буквам, мозг нехотя начинает работать. Искренне полагал, что разговор был закончен, однако, Виктор не спешил удаляться, лишь молча и безразлично смотрел куда-то в стену. Значит, еще что-то. — Господин приказал сообщить, что приманкой будешь ты. — Какого…

***

—Господин, я Князь. И не намерен выполнять Ваши указания, так как считаю их максимально… несоответствующими моей должности. Пальцы древнего вампира нервно постукивают по трости, взгляд спокойный и до ужаса равнодушный. Мои слова не возымели никакого эффекта. Словно перед ним стоял не такой же равный по силе вампир, а новообращенный мальчишка. — Итан, — голос вкрадчивый и хриплый. — Я слышал, что ты устал от своей должности. Думал дать тебе заслуженный отдых. Ведь не зря ты купил дом где-то в горах Канады? — Понимаю, к чему вы ведете, мой Господин. Но… это дело… — Крайне пустяковое? Не правда ли? Никаких усилий и ты свободен. — Осмелюсь спросить, почему я. У нас много вампиров, которые довольно опытны в искусстве обольщения. — Несомненно ты прав, Итан. Но видишь ли, в чем дело. Девочка наша непростая, очень непростая. И кто бы мог подумать, что на неё не действует сила внушения. Совершенно. И сердечко девичье никак не трепыхало в присутствии тех вампиров, которых я посылал к ней. Даже Виктор… прокололся. Мы подумали и раскрыли ей про сущность вампиров… Знаешь, ведь есть какая-то романтика, чувство особенности… И Виктор не смог влюбить в себя… Мда… — вампир задумчиво потер подбородок. — Сделав психологический анализ, я понял, какие ей нравятся мужчины. Думаю, ты будешь идеальным претендентом. — Если не влюбится? — даже самому не верилось, что приходится участвовать в этом цирке и говорить на эти любовные людские темы с невозмутимым лицом. — Найдем другой способ. Так что, что тебе стоит попробовать охмурить смертную? Делов… И затем… Домик в Канаде ждет своего хозяина, — тонкие и сухие губы Моры растягиваются в хищной улыбке, которая была больше похожа на оскал зверя. — А я получу свою долгожданную добычу. *** — Йоу, Вуд! Слыхал, ты должен одну смертную охмурить? Ха-ха-ха! Вот это умора века, если не тысячелетия. Правда, представьте… сам гордый и холодный Князь нашего города, Итан Вуд, должен подкатывать свои дохлые яйки к простой смертной. Ха! — Бенни Барт запрокинул голову и снова от души расхохотался, чем он уже занимался на протяжении часа. До ушей доносился грохот музыки из первого этажа, где бесновала пьяная толпа, стеклянные бутылки на прозрачном столе едва дребезжали от басов. Цветомузыка причудливо и поспешно бегала по помещению, лишь на миг озаряя лица присутствующих яркой разноцветной вспышкой. Наполовину осушенные стаканы с виски стояли и отражали лица двух вампиров, один из которых искренне заливался смехом, я же с усталым видом прикрыл глаза, откинув голову на спинку кожаного дивана. Хоть анекдоты пиши. — Хотя даже завидно. Девочки смертные очень горячие, если ты понимаешь, о чем я, — снова похабная ухмылка. — Духовочка еще хорошо печет… Аха-ха-ха! — Барт, будь добр, заткнись, если хочешь дальше заниматься своей сольной карьерой и вообще существовать. — Да ладно тебе, Князь. Правда умора же, когда еще такое веселье будет. Ты смотри, девочки любят нежности в отношении к ним, но в постели любят пожестче… ха-ха-ха… — гогот певца даже не думал прекращаться. Действительно, впервые за века нашелся прекрасный повод постебаться над самим Князем. Барт скорее бы сдох или отказался от секса, чем пропустил бы такую возможность. — Слушай, правда. Тебе стоит взять у меня пару уроков по поводу флирта, отношений и всякого прочего. Ты же, наверное, вообще ни с кем, кроме своих бумаг не ебался. Если что, эволюция уже давно произошла, не надо женщину бить дубинкой и тащить в пещеру, чтобы оплодотворять её. Как там было в твое время? — Ты вроде хотел оторваться на танцполе. — Не дрейфь, друг! — Бенни придвинулся ко мне и дружески хлопнул по плечу. — Все получится. Просто будь слегка отстраненным, но также не упускай ее из виду, будь заботливым, но не докучай ей. А еще подарочки, цветочки, всякие милости. — По-моему, возиться с документами было не так плохо, — коротко изрекаю и тянусь к бутылке виски. Это просто работа. До жути глупая, бессмысленная, идиотская, но работа. Всего лишь надо выполнить и свалить с этого чертового места.